Глава 4
Сквозь веки узрел мутный дневной свет. Глаза раскрылись содрогая от прямых режущих лучей. Ветер треплет купыри, напоминает мне о том, что всё ещё жив. Я слышал, как скрепят кроны деревьев от того, что их шатал муссонный сквозняк. Я чувствовал горячий воздух в легких и холодный металл от ножа, касающегося оголенного участка запястья. Тут же вдыхаю свежий петрикор и начинаю кричать. Я кричал до хрипоты, пытаясь подвестись на ноги, как только родившийся ягненок. Затем, услышал чей-то знакомый голос:
- Оклемался?
Простой вопрос показался таким, будто меня разбудили в три часа ночи после пяти выпитых литров абсента, и попросили рассказать таблицу Менделеева. Пытаюсь сложить все пазлы в кучу, но деперсонализация упёрто не даёт мне сосредоточиться.
Вижу перед собой старого доброго довольного таксиста, который стоял возле мертвого тела Амока, бросая в него как в прокаженного мелкими камушками.
- Он сейчас самое счастливое существо на всей Антанте,- я озвучил свою первую мысль.
- Почему же? – спросил таксист, не на секунду не расставаясь со своей довольной ухмылкой на роже.
- Потому что он мёртв, и ему теперь на всё плевать. Ты уверен, что он скончался?- выдавил из себя вопрос и закашлялся.
- Уверен! Похоже, он сам себе нанес увечье на шее. Да и живые так не воняют, а этот даже разлагаться начал.
- Я уже настроил себя на то, что стану удобрением для почвы Антанты. Ты нашел меня по мегафону?
- Не совсем. Я нашел тебя по последнему зафиксированному сигналу мегафона.
- Странно, заряда батареи должно было хватить на месяц.
- Проснись, дружище! Ты на этой планете уже три месяца!
Густая трехмесячная щетина на лице подтверждала его слова. А память о прошлом, как непосильная ноша бесконечных адреналиновых снов с урывками боев перемешанными с животными видениями, убили сомнения окончательно. И в свете последних событий, не стал перечить ему и возражать, хотя тот факт, что я пробыл в спячки три месяца без еды и воды, меня серьезно смутил. Тут же начинаю выдумывать ответы. Может я попал в особое биополе этой причудливой планеты? Или может быть, меня заразили здесь каким-то неизученным вирусом. А может? …Ладно, потом разберусь, главное доползти до кушетки в родные панельные стены.
- Значит на Земле сейчас весна?- снова вопросил, чтобы выяснить как можно больше информации.
- Да ты дружище экстрасенс. Сам догадался?
- Для тебя я, ещё не дружище. Для тебя я, пока дядя Дарий!
- Тогда скажи-ка мне, дядя Дарий, обещанное вознаграждение будет, или тебя оставить ещё на квартал?
Ну конечно, а как же иначе, а я уж было, чуть не подумал, что нашел себе обеспокоенного друга.
- Будет-будет, само собой будет. Только возьми на буксир и вон тот челнок с государственными номерами, и отбуксируй его на стоянку,- ответил таксисту, подняв с земли ключи у останков Обисмала.
Во время полета, перелистывая в памяти сны, я вспомнил верных сослуживцев, скучный полигон, курьезные баталии, и то, что это у меня уже третий день рождения. Второе рождение случилось ещё до событий на Антанте.
Нас было четверо. Дамаскин – медик, он же Филантроп, потому что лечил всех подряд безвозмездно. Дарвин - разведчик, который постоянно напоминал нам, что основной фактор выживания это адаптация и люди одни из лучших в этом деле. Тамплиер - снайпер, новенький, всё твердил, что людей не обязательно убивать, так как мы все Божьи создания и получил дырку в голове, в первый же день. А ещё он был пунктуальным, и умер ровно в двенадцать ноль-ноль. Прямо на стрельбище в обед, такой же снайпер новичок, поставил в его карьере жирную точку прямо в его затылке, думая, что полигон пуст. Что тут скажешь. Руководило нами тогда слабоумие и отвага.
В тот роковой день мы получили приказ на уничтожение группы противника. Чокнутые ребята. Пока они ждали, своего отступного транспорта, эти нелюди, отрезали ещё живому гражданскому голову, которому едва исполнилось шестнадцать. И, чтобы скоротать время начали изыскано играть этой головой в крокет прикладами от помповых винтовок. К вечеру, уже мы играли в квадробол, их головами измазав штанины в кровь.
Ещё позже выяснилось, что захватить чужой транспорт оказалось напрасной идеей. Видимо их наниматели решили избавиться от тех, кого проще убрать, чем заплатить. А может, они много лишнего знали.
Помню яркий взрыв транспортника. Помню, как засыпало тяжелой землёй, с которой меня вытащил Филантроп. Дарвину его способность приспосабливаться не помогла, он так и не научился дышать землёй, мы откопали беднягу слишком поздно. С тех пор праздную второе рождение.
Спустя треть вечности, иллюминаторы стали окном в рай. Я дома. Зарядив мегафон, перекинул таксисту обещанную сумму и он отвязался. Теперь компанию мне составила лишь тупая головная боль. Мегаполис, лучшее место для одиночества. То есть для меня. И всё что мне нужно, чтобы меня никто не трогал. Одиночество никогда не надоедает, но и привыкнуть к этому нельзя.
Пришлось напрячь ноги, чтобы прогуляться от стоянки к дому. По пути замечаю баннер с агитацией нового главы правления, который решил идти на пятый срок. Многие считают его садистом. А как по мне. Невозможно иметь какие-то моральные устои и управлять: наркоманьём, головорезами и прочей аудиторией. Такой властитель, как Кастас, единственный, кто смог стать хозяином и навести порядок на континенте. Даже разок голосовал за него. Он, как и я говорит языком ультиматумов, а на компромиссы жуткая аллергия, так же, как и у меня.
Цинично и без предупреждения, ко мне в череп постучалась убийственная мигрень. От уличной пыли зачесались глаза, появился слабенький кашель, и я снова поник. Барельеф за окном только угнетал, моё свежее унылое настроение. Только сейчас начал замечать канализационную зловонию. Гнусные лица прохожих с седыми волосами, только волосы их седы не от старости. Отдаленный визг тех, кого грабят. И всё это очарование доносилось вперемешку. Пропащий райончик, все об этом знают, но молчат.
За три месяца мой холодильник забыл запах мяса, придется зайти на продуктовый рынок. К вечеру, я уже доставал с холодильника бутылку пива. Сперва, приложив её к виску, я тут же и осушил тару за считанную минуту. После аперитива мой аппетит проснулся, и я приговорил мертвую копченую курочку, напоминающую резину. Кусок мяса и пиво, вот и весь мой ужин.
Поужинав обедом, включил новости, чтобы войти в русло современной жизни и увидеть очередную маразматическую чушь, о расовом сепаратизме и как курьеры стали смышленей, начав менять оружие на наркотики бартером, дабы не морочиться с деньгами. До последнего надеялся, что ведущий новостей объявит, как компьютеры наконец-то восстали и захватили Землю, но понял, что меганетчики, уроды, отключили мне кабельное за неуплату. Из-за таких неудобств, пустой бутыль испод пива симметрично угодил в телевизор по самому его центру экрана. Странно, но когда начал злиться появился не свойственный организму зуд. Может это последствия малярии? Нужно ехать в аптеку.
Пропустив через себя ещё пятьдесят грамм за горькое прошлое и сто грамм за славное будущее, я почувствовал, что восстановился на двадцать восемь процентов.
Спустившись в гараж, и прислонив ладонь к лобовому стеклу своей списанной военной машины, она меня проигнорировала. Считывающее отпечаток устройство категорически отказывалось воспринимать руку как хозяйскую. На дисплее пиксели дали четко понять, что я опешил. Мои отпечатки не совпадали. Ну и пусть, проедусь в общественном транспорте. Уж и забыл, как он выглядит изнутри.
Выпитый алкоголь не спасал от тоски. В магнеллейбусе я понял, что за три месяца ничего не изменилось. Мне, как и прежде стоит следить за своими карманами. Люди со стадным инстинктом, всё также были подавлены непутевой жизнью и страшной действительностью. Единственные законы, которые люди сейчас соблюдают это законы физики и законы джунглей. Пока кто-то остановиться, и задумается о предрассудках и сознательности его догонят и съедят.
Куда не поглядишь, полный магнеллейбус безумцев. Сзади сидела банда отморозков, называю их «гуманистами». Настоящие стервятники, у них нет ничего святого, даже я стараюсь их не тревожить. Хотя и хочется усыпить пару-тройку. Кто-то мочится в уголку, кто-то с включенным звуком смотрит насилие по мегафону, кто-то сам с собой ведет беседу. На центральной площадке, толстяк уронил карточку для платы и отказывался принципиально её подымать, как и сама кондукторша, подменяющая списанного андроида. Начался громкий скандал на весь салон. А с переднего сидения, какая-то полоумная старуха-инвалид поймала мой взгляд и по католически перекрестила словно покойника. Взгляд взаимно прилип к ней. Не знаю почему, но из-за неё стало не по себе.
Десантируюсь, пожалуй, на одну остановку раньше, а то чувствую и сам скоро рехнусь.
Внезапно, магниллейбус попал в незначительную аварию из-за какого-то камикадзе. Это слово, теперь буду помнить всегда. Понимаю водителя, самого коробит, когда под машину бросаются вечноопаздывающие пешеходы. Потому не смог промолчать, когда водитель-хлюпик стал перед ним извиняться. Конечно же, я вышел на дорогу не для дискуссий. Хоть он был цел и невредим, я уже был настроен это исправить. Нужно же добавить пару травм кретину, чтобы извинения водилы небыли напрасны.
После того, как вспылил, где-то внутри черепа застонал мозг. Я не удивился. Боль прикипела ко мне, стала родной. Меня словно окунули в чан с болью. А ещё, почувствовал, как внутри стали хрустеть кости, а внутренние органы смещаются. Что со мной? Почему мне так паскудно? И тут воскресло озарение, нужна не аптека, нужно срочно в госпиталь. Там остались кое-какие знакомства.