Павел Петрович спал. Мы с Наташей сидели подле его кровати и тихо беседовали. В клетке в дальнем углу комнаты на своей жердочке спал попугай.
За окном было жаркое лето. Окно было старинное, с очень красивой резной рамой. Его высокие, тяжеловесные створки почему-то навевали мысли о временах правления Елизаветы Петровны, об эпохе дворцовых переворотов. Или о временах Екатерины II. Честно говоря, я не шибко силен в истории, да это и не было столь важным в данный момент. А важно было то, что сейчас окно было плотно закрыто, и мы с Наташей, хотя и обливались потом, не смели открывать его, так как Павлу Петровичу были противопоказаны любые колебания температуры.
— Ты меня не любишь! — прошептала Наташа, поправляя свесившееся вниз одеяло, укрывавшее Павла Петровича.
— Нет, люблю, — таким же тихим шепотом ответил я.
— Нет, не любишь!
— Нет, люблю.
— Нет, не любишь!
— Люблю! — Мой шепот начал перерастать в тихое рычание.
— Нет!
— Да!
— Да!?
— Да!
— Что да? Значит ты потверждаешь, что не любишь меня, да? — Наташа тоже начала понемногу повышать голос.
— Да значит нет, Наташа. Тьфу! Ты меня запутала!
Павел Петрович спал. Наташа придвинула свой стул вплотную к моему и снова зашептала:
— Ты не пришел ко мне вручение дипломов, — в ее глазах был заметен укор.
— Я же прислал тебе букет, Наташенька, — прошептал я. — И ты знаешь, что я никак не мог придти в тот день. Я тебе говорил, что у меня заболела мама.
— Хорошо, — прошептала Наташа, и по ее глазам было заметно, что она понимает, что я прав, но все равно не хочет признавать этого вслух. Она отвернулась от меня и надула губки.
Попугай в дальнем углу комнаты проснулся. Было слышно, как тихо поскрипывает жердочка. Ему тоже были противопоказаны любые колебания температуры, так как это был очень редкий и ценный попугай.
Павел Петрович по-прежнему спал. Его большие красные ладони с широко растопыренными пальцами спокойно лежали поверх одеяла. Хотя духота была еще та, без одеяла было никак нельзя. Так сказал доктор. А доктору Наташа доверяла, так как знала его еще с детства.
Когда она была маленькой, он раз в месяц приходил к ним в гости со своей женой. Наташе запомнилось, что жена доктора каждый раз была одета в новое платье. Мама Наташи тоже довольно часто меняла платья, но все-таки не каждый месяц. А жена доктора каждый. Наташе это нравилось. Она тоже хотела каждый месяц надевать новое платье, когда вырастет.
Наташа выросла, и теперь каждый месяц у нее было новое платье. (Жаль только, что Наташина мама уже не увидит, в какую красавицу превратилась ее дочь: жена Павла Петровича скоропостижно скончалась от приступа удушья за год до того, как Наташа окончила школу).
Доктор всегда лечил ее папу, и всегда вылечивал. И в этот раз будет также, Наташа это знала. По-другому и быть не могло. Только доктор сразу предупредил нас, что проблемы с желудком Павлу Петровичу окончательно решить все равно не удастся, и нам придется с этим смириться. Мы с Наташей заверили его, что это не главное, и что мы со всем смиримся, и что сейчас главное — это чтобы Павел Петрович поскорее поправился!
Мы немного помолчали. Я взял Наташу за руку и посмотрел ей прямо в глаза.
Наташа улыбнулась. Я тоже улыбнулся. Так мы сидели примерно с минуту, держались за руки и улыбались, как идиоты.
Попугай прокричал из своего угла что-то отдаленно напоминающее "Кхе-кхе".
— Так не хотелось переносить нашу свадьбу, — прошептала Наташа, — но папа...
— Наташенька, ну что ты! — я попытался одновременно шептать и делать это нежно. Не знаю, насколько у меня это получилось, но судя по движению Наташиных пальцев, она явно почувствовала теплоту в моем голосе. — Сейчас главное, чтобы Павел Петрович поскорее поправился! — Я прошептал это еще нежней (по крайней мере, мне так казалось). — А свадьбу мы сыграть всегда успеем.
— Если ты меня еще будешь любить к тому времени, — прошептала Наташа. Она снова надула губки. — Я же видела, как ты с этой Надеждой "беседовал" в кафе.
— Опять ты за свое! — мой шепот был теперь довольно злым, так как я действительно начинал злиться. И злиться уже по-настоящему. — Ты же знаешь, что это была бизнес-встреча. А цветок на столе был моим секретным оружием. Она же женщина, не забывай! И она может сделать мне довольно заманчивое предложение, и я не хочу упускать такой шанс. Это бизнес, Наташа, тут все решает личный фактор...
— Бизнес? Заманчивое предложение?! Личный фактор?! — Наташа вскочила со стула, и тот чуть не опрокинулся. Я в последний момент успел поймать его за спинку. — Я так и знала! — Она чуть не сорвалась на крик, но все-таки не сорвалась. Щеки ее были красными, прядь волос упала со лба на глаза. Правая бретелька сарафана съехала на плечо. На шее, под подбородком, блестели капельки пота.
Она стояла передо мной вся растрепанная, то и дело сдувая с глаз непослушную черную прядь, а я смотрел на нее и думал про себя: "Наташка, Наташка, какая же ты красивая у меня!"
С левой стороны шеи, чуть ниже скулы, у нее была довольно заметная родинка. Наташа поднесла к ней руку и начала её теребить. Она всегда так делала в моменты сильного волнения. Потом, набрав в грудь побольше воздуха, Наташа принялась яростно шептать:
— Ты такой же бабн..
Но она не договорила. Павел Петрович повернулся к стене и издал громкий звук. Попугай из своего дальнего угла тоже издал звук, отдаленно напоминающий что-то вроде "Кхе-кхе".
Павел Петрович повторил ранее произведенный им громкий звук. И еще раз. Потом еще. И еще. И еще один раз.
Попугай в углу молчал. Мы с Наташей тоже молчали. Но в комнате явно начало происходить что-то странное. Что-то было не так.
В этот момент Наташа крикнула:
— Окно!
Но я и сам уже догадался, что было не так. Я зажал нос ладонью и бросился к окну. Павел Петрович повторил свою серию громких звуков. Наташа тоже подбежала к окну и теперь помогала мне открыть его. Старинное, невероятной красоты окно, не имело форточки! Щеколды были закрашены краской, как и сами створки, и окно совершенно не поддавалось.
Павел Петровил издавал теперь свою серию громких звуков с периодичностью примерно раз в минуту. Мы с Наташей яростно дергали оконные створки, но результата не было. Павел Петрович был до крайности консервативен, и никак не соглашался заменить свое "елизаветинское", как он любил говорить, окно современным пластиковым стеклопакетом.
Из дальнего угла, где находилась клетка с попугаем, раздался еще один звук "Кхе", а потом все затихло. Жердочка тоже перестала поскрипывать.
Я быстро посмотрел на Наташу. Она уже начинала терять сознание. Павел Петровил продолжал добросовестно издавать свои громких звуки с той же периодичностью.
Я продолжал расшатывать створки окна, но процесс этот проходил явно не слишком успешно.
Я сквозь зубы проклинал Елизавету, Бирона, Петра III, и почему-то, мушкетеров с подвесками. Не знаю, зачем я в тот момент приплел мушкетеров, но мне было действительно противно от всей этой вычурности и напыщенности строений, в которой обитали герои давно минувших эпох из моих школьных учебников истории.
Жилище должно быть функциональным! Главное — это удобство! Почему нельзя поставить нормальные пластиковые окна?
Я продолжал рычать и изо всех сил дергать резные решетчатые створки. Ничего не выходило. Павел Петрович продолжал периодически издавать свои специфические трели. Куда уж там попугаю!
Я уже собирался взять Наташу за плечи и вывести ее из комнаты, но в этот момент створки наконец поддались, и окно рапахнулось. Наташа перегнулась через подоконник и судорожно начала вдыхать воздух ртом. Мы были спасены!
Эпилог
Свадьба состоялась через два месяца. Стол родителей невесты стоял у открытого окна, и Павел Петрович время от времени подходил к окну, но почему-то спиной. Когда по призыву тамады все весело пускались в пляс, Павел Петрович предпочитал одиноко стоять у окна. Мне было жаль старика, но я ничем не мог ему помочь. Он практически поправился, но симптомы, о которых нас предупреждал доктор, все-таки остались.
Мы с Наташей были очень счастливы, Павел Петрович тоже. Он заменил окно в своей комнате на современный пластиковый стеклопакет, и с тех пор всегда держит его приоткрытым. Даже зимой.
А попугай тот вечер не пережил. Мы похоронили его со всеми почестями. Павел Петрович даже всплакнул, когда маленький гробик опускали в маленькую могилу.
Теперь у него живет новый попугай. Зимостойкий. А мы, когда приходим в гости к Павлу Петровичу, сразу проверяем, приоткрыто ли окно. Так оно, знаете ли, надежней...
13-14.06.2015