Вечером позвонил «спасенный» Юра. Мальчик клялся в любви и верности, казалось, совсем забыв про коварную Юльку. Того даже не смущала разница в годах. «Не хватало мне еще малолетнего Ромео» – пронеслось в голове Мирославы. Ласково, но твердо она объяснила парнишке, что любит другого. А потом сама долго размышляла над тем, кто же этот другой. Олег или Володя Пальцев из далекого детства? Никакие доводы на него не действовали, и он еще долго преследовал Мирославу. Приходил к агентству, передавал цветы, покупал билеты в кино, подкладывал любовные записки под дворники ее автомобиля…. А после того как однажды он подкинул к ее домашней двери коробку с живым котенком в подарок, Мирослава не выдержала. Подарив котенка соседской девчушке, она позвонила Светлане и пожаловалась. Подруга не долго соображала, как отвадить от Миры навязчивого кавалера. Она просто позвонила ему и грубо припугнула, что если он станет продолжать преследования, то его мечта свалиться нечаянно с крыши - свершится. За что получила взбучку от подруги. Светка похихикивала над ее недовольством.
-Мирка, зато я ему расписала прекрасную картину, как его найдут распростертым на цветочной клумбе, в красивой позе с довольным выражение лица и никто, даже не догадается, что это случилось не по его инициативе. Все подумают – все-таки глупый влюбленный мальчик попытку убить себя, свершил! - объяснила она и расхохоталась.
-Ну, у тебя и методы? – сказала Мирослава и тоже прыснула в ладошку.
Но преследования все же прекратились.
После случая с самоубийцей прошло совсем немного времени. Два воздыхателя – это уже через край. Юра – глупый юнец, да Женя – Светланин сосед. Конечно, Евгений не обещал кинуться с крыши, просто иногда звонил, осторожно намекал на свои чувства. Предложил встретиться, но Мирослава отказалась, ссылаясь на занятость. Во вторник позвонила Ирина Михайловна и сообщила, что Валентина с ребенком уже живет у них. Мирослава уточнила, в какое время сможет подъехать. Прошло желание заниматься этим делом, она не понимала – чего хочет сам Женя? То он думает о ребёнке и своем отцовском долге, то о совместной жизни с его матерью, которую он вовсе не любил. Мирослава решила для себя – будь что будет! И к шести вечера поехала к ним. Оказавшись у двери их квартиры, ей почему-то вспомнились слова Марка Аврелия: «Вольную волю не приневолит никто». Тут же захотелось развернуться и уйти, но дверь открылась без звонка, Женя как будто ждал у двери. Мирослава держала в руках пособие по изучению английского языка. На секунду оба оторопели. Первым опомнился Евгений и стал вежливо приглашать её пройти. Хозяйка, как и полагается, активно разыгрывала роль учителя. Из спальни вышла девушка лет семнадцати на вид. У нее были огненно-рыжие короткие волосы, уложенные в прическу, она была немного конопатая, но довольно привлекательная, пышногрудая, явно склонная к полноте. На руках она держала ребенка, которого кормила из бутылочки. У него из-под чепчика виднелись рыжеватые волосики. Красивый ребенок сладко причмокивал розовым ротиком. Девушка не стала знакомиться, только уселась на диван и внимательно наблюдала за происходящим. Мирослава улавливала все ее мысли. Разбираясь в них, поняла, что девушка отнюдь не наивный ребенок. Валя сразу приметила, как новоиспеченный муж готов расстелиться перед пришедшей незнакомой красавицей. По всей видимости, этот факт ее не сильно беспокоил, больше ее волновало то, что очень хотелось спать – ночь была бессонной из-за беспрестанного плача ребенка. Девушка, не попрощавшись, с безразличным видом удалилась в спальню. Как только та скрылась за дверью, хозяйка сразу начала задавать вопросы, на что Мирослава ответила:
– Не удалось ничего выяснить. Я же просила Вас, как можно дольше удерживать ее рядом.
Ирина Михайловна была очень недовольна таким нулевым результатом. Все мысли ее были, как на ладони. Мирослава не стала объясняться перед хозяйкой, понимая, что та не верит в ее способности. Уходя, она обратилась к Евгению:
– Сегодня ночью займитесь ребенком. Дайте возможность выспаться молодой матери. Я завтра приду.
– Хорошо! – пообещал Женя. – Вы уже уходите? Может кофейку?
– Спасибо, но мне пора. Дела в агентстве,– как-то неправдоподобно прозвучало в ответ.
– До завтра, я буду ждать, – сказал он и осекся, искоса поглядывая на мать.
– Да, да, мы будем ждать, – подтвердила хозяйка.
Но на следующий день вырваться к ним не удалось. Было много работы – встречали делегацию из Германии. Домой вернулась поздно, от усталости штормило. На следующий день позвонил сам Женя, просил, по возможности, придти сегодня, объясняя это тем, что ему трудно спать в одной постели с Валей после того, как встретил ее, Мирославу. Ей показалось, будто на нее вылили ушат воды. Наскоро распрощавшись с ним, она вызвала по селектору секретаршу:
– Ниночка, вы не в курсе, Светлана Игоревна у себя?
– Она раньше Вас никогда не уходит.
– Пригласите ее ко мне.
Вскоре появилась Светка:
– Что случилось?
– Меня вновь надо спасать!
– От чего или от кого?
– Теперь от твоего соседа. Только умаляю, не такими методами как Юрку «самоубийцу»!
Светка громко рассмеялась.
– От Женьки? Вот шалунишка!
– По-твоему это шалости? Он уже утверждает, что не может, видите ли, спать с Валей в одной постели! Думает только обо мне!
Светка с хитрой улыбочкой на лице ответила:
– А что, парень он неплохой! Ему не 15, как нашему «смертнику», а 21. Подумаешь, на три года моложе, ничего страшного!
– Что ты несешь? Ты в своем уме? Городишь всякую чушь!
– Если выяснится, что ребенок не его, он распрощается с ней. Место освободится, - не унималась подружка.
Мирослава вся вспыхнула от возмущения:
– Я серьезно, а ты шутки шутить вздумала!
– И я серьезно! Он парень видный, по-моему, неглупый, вполне подходящий!
– Испытываешь мое терпение? Хочешь, чтобы я тебя поколотила?
– Мирослава Алексеевна, вы даже драться умеете? – прикалывалась Светка.
– Подруга ты мне или нет?
– Конечно, подруга! Поэтому и хочу в один день с тобой сыграть свадьбу!
– Стоп, стоп! А вот с этого места подробней! Вы что, с Прохоровым заявление подали?
– Нет еще, но планируем.
– Я давно не видела твоего Витьку. Как он?
– Весь в работе! Шоу-бизнес – это не хухры-мухры! А я думала, ты все сама обо мне знаешь! Ты разве не читаешь мои мысли?
– Так, иногда. Светуль, ты давно Олега видела?
– Все о нем забыть не можешь?
– Забыла уже. Просто любопытно.
– Врать не умеешь! Ни хрена ты его не забыла!
Светка отвела глаза. Сейчас что-нибудь соврет, решила Мирослава.
– Три дня назад видела и довольно долго разговаривала.
– Почему мне ничего не сказала?
Светка заметно занервничала, комкая лист бумаги, и несколько секунд молчала, откинувшись на спинку кресла. Затем хотела было что-то сказать, уже открыла рот, но не успела, услышав выкрик Мирославы:
– Нет! Светка! Нет! Этого не может быть!
– От тебя ничего не утаишь, – убитым голосом проговорила подруга. – Не хотела тебя волновать. Хотя предполагала, что поймаешь меня на этих мыслях. Иногда твой дар меня бесит.
Мирослава сидела за своим столом, низко опустив голову. Волосы упали на столешницу и почти полностью закрыли лицо. По тому, как сотрясались ее плечи, было понятно, что она плачет, но совсем беззвучно.
– Светка, это так жестоко! Он такой молодой! – вымолвила Мирослава, поднимая голову и убирая прилипшие волосы с мокрого лица. Света подала ей стакан минералки, попросила успокоиться.
– Да, Мира, СПИД – это большая несправедливость! Общая беда всего человечества!
– У тебя есть его телефон? – Светка без слов протянула ей бумажку с номером.
Кое-как Мирослава доделала дела в агентстве и уже с разболевшейся головой уехала домой. Там ее встретил отец. По ее опухшему от слез лицу нетрудно было понять – что-то произошло.
– Дочка, я ужин разогрел, прислугу отослал. Мамы нет, впрочем, как всегда. Тебя ждал, один не садился.
– Папочка, вы садитесь, кушайте. Я побуду рядом.
– Хорошо, доченька. Хотя бы так, а то я по тебе скучаю. Ты всегда поздно возвращаешься с работы.
– Простите меня, папочка, – срывающимся голосом проговорила дочь. Отец обнял ее.
– Что за беда случилась у моей деточки? – гладя ее по волосам и стараясь успокоить, спросил он. – Что случилось у моей родненькой?
Мирослава подняла на него заплаканные глаза:
– Папа, он умирает!
– Кто он, Мирославнушка?
– Он, папа, он, Олег!
– Олег? А что с ним случилось?
– Жена заразила его СПИДом!
– О, Боже! – взмолился отец. – Как же так случилось? А впрочем, понятно. Ты молодец дочка, что жалеешь его, не держишь зла. Редкий человек может плакать из-за того, кто когда-то жестоко предал.
С утра ей стоило больших трудов успокоиться, прежде чем набрать домашний телефон Олега. Мирослава сразу узнала голос его матери.
– Ольга Афанасьевна, здравствуйте. Не знаю, помните ли вы меня? Мы несколько раз виделись. Я Мирослава.
– Славушка? Неужели я слышу твой голос? Приятно тебя слышать, дочка! – женщина заплакала в трубку.
– Ольга Афанасьевна, скажите, могу ли я к вам сейчас подъехать?
– Конечно, милая, приезжай. Я только рада буду! – выговорила она с большим трудом сквозь слезы.
Добиралась Мирослава долго, ехать надо было почти через всю Москву. Ольга Афанасьевна дверь открыла не сразу. Из-за двери Мирослава услышала, как подкатилось инвалидное кресло, щелкнул замок. В тесном коридоре негде было разойтись. Женщина смотрела на девушку и печально улыбалась. Сразу, с порога Мирослава дала понять, что знает о горе, вошедшем в этот дом. Женщина держалась изо всех сил, чтобы не плакать.
– Проходи, милая. Вот уж кого-кого, а тебя никак не ожидала тут увидеть. Знаю, как плохо с тобой обошелся мой сын. Если бы ты знала, как я не хотела, чтобы он женился на этой. Несмышленый, как он мог тебя променять на нее? Бог все видит, вот и наказал его.
– Бог наказать не может! Он учит нас, посылая испытания!
– Тогда что это?
– Когда он только зарождался в вас, уже знал, какую судьбу выбрал. Чем сложнее выбран путь, тем легче там, в другом мире. Мне так кажется.
– Приятно с тобой разговаривать, дочка, ты умеешь успокоить. Муж мой, как только узнал о диагнозе, слег с сердечком, горемычный, а теперь уж три месяца как похоронили.
– А сноха ваша где?
– Наркоманкой она была, потаскушкой. За дозу хоть с самим дьяволом могла переспать. Сдохла от передозировки. Вскрытие показало, что инфицированная была, – зло высказалась мать, убитая горем. – Хотел он с ней развестись, да не успел, лежит теперь в клинике для ВИЧ-инфицированных. Лекарства очень дорогие, мы уже все продали, что можно было.
В этот момент из спальни выползла малышка примерно годовалого возраста. Две женщины: одна молодая, другая пожилая – смотрели друг на друга.
– Это внученька моя, Аленушка. Скоро совсем сироткой станет. Не знаю, сколько еще протянет Олеженька. Я инвалид первой группы, наверное, не позволят мне воспитывать ее! Ведь для оформления опеки врачей обойти нужно, а я вся больная – никто не даст заключение, что могу быть опекуном. Да и как я буду с этой коляской? Ноги совсем перестали ходить. Она, вон, ползает. Скоро на ножки встанет. Что я буду делать? Да и годы уже… Олеженька у меня поздний сынок, долго у нас не было детей с моим покойным. Как только и где только не лечилась. Потом уж и мечтать о детях перестала, а в 48 лет родила сына на муки. Лучше уж бы совсем не рожала.
Мирослава держала на коленях малышку. Та своею ручкой крепко ухватила ее за палец и не хотела отпускать. Девушка поставила ножки ребенка себе на колени, разглядывая милое личико. Девочка громко засмеялась, резво запрыгала. Потом протянула пухлые ручонки и обвила шею Мирославы. «Ма-ми», – нечетко произнесла она. Бабушка заплакала и сказала сквозь слезы: «Надо же, первый раз сказала – мама!» Мирослава крепко прижала к себе крохотное создание, похожее на Олега. «Я хочу вам помочь, – сказала она, – где находится клиника? Я скоро вернусь!»
Узнав адрес, Мирослава стремглав помчалась в больницу, где сразу направилась в кабинет лечащего врача Олега.
– Я не могу точно ответить на ваш вопрос, – сказал доктор. – С виду он крепкий парень, но иммунная система у него слабовата. Болезнь начала резко прогрессировать, такое бывает, количество Т-лимфоцитов резко уменьшилось, если вам, конечно, это о чем-либо говорит.
Мирослава ничего не понимала, но кивнула головой, чтобы не затягивать разговор.
– Сейчас трудно сказать, сколько он проживет, – продолжил доктор. – Некоторые инфицированные живут очень долго, а кто-то быстро уходит. У кого какой организм. Любая инфекция может убить его. Понимаете меня?
Мирослава опять в знак согласия качнула головой.
– Я хочу помочь клинике деньгами. Это возможно? – выпалила Мирослава.
– Конечно, существует счет. Нам многие состоятельные люди помогают. Импортные препараты очень дорогие.
– Тем не менее, я хочу помочь. Вы можете лично для Олега приобрести лекарство?
– Как пожелаете. О затратах вы будете осведомлены. Полагаю, вы хотите его повидать?
– Да.
– Вас проводят.
Мирослава собралась выходить из кабинета, но повернулась к доктору и сказала:
– Не смейте думать о нем в прошедшем времени. Он еще живой.
– Но я вовсе так не думаю. Я каждый день мечтаю о том, чтобы как можно скорее появилось мощное лекарство для уничтожения этой болезни. Да, хочу вас предупредить, что ваш друг сейчас в глубокой депрессии. Не знаю, удастся ли вам с ним поговорить.
– Приношу свои извинения, если я вас обидела.
–О, милочка, вы не можете меня обидеть. Я тут и не такое слышал!
Мирослава ожидала Олега в маленькой комнатке, в которой, кроме стула, кушетки да чахлого цветка на подоконнике ничего не было. Когда он вошел в комнату, то смотрел в пол, и не сразу заметил Мирославу. А когда увидел, хотел быстро выйти, но мужчина в халате задержал его. Тогда Олег раздраженно спросил, глядя на нее потухшими глазами:
– Зачем пришла? Поглумиться надо мной?
– Как ты можешь так думать? – ответила она.
– А что мне еще думать? Ты не боишься, что я сейчас кинусь и что-нибудь сделаю, чтобы ты стала такой же, как и я. Мне ведь терять нечего.
– Ты сам себе лжешь!
– Что тебя сюда привело? Не любовь же ко мне?
– А что еще, по-твоему, меня могло сюда привести?
Услышав такое признание, Олег бросился к ней, опустившись на одно колено в метре от нее.
–Слава, мне нет прощения! Но прости меня, если это в твоих силах! Я оставил тебя, желая иметь детей, а теперь кому нужен будет мой ребенок? Погубил отца! А кто теперь будет ухаживать за больной матерью?
Олег замолчал. Мирослава увидела, как задрожали его плечи. Глаза Мирославы наполнились слезами, она подняла его с колен и усадила рядом с собой.
– Я давно простила тебя, – вымолвила она. Потом, помолчав немного, подняла его голову и нежно прикоснулась к его губам своими. Он попытался отстраниться.
– Я недостоин твоих поцелуев!
– Мне очень важно узнать у тебя одну вещь. Кто тебе дал информацию, что я бесплодна – доктор?
– Нет. Там работала одна медсестра. Я приходил к тебе и подолгу находился рядом. Как-то я вышел покурить, и она присоединилась ко мне, мы разговорились. Потом каждый раз она искала со мной встреч, а вскоре сказала, что ты безнадежна. Через некоторое время познакомила меня со своей подругой. Она, бывшая моя, тоже там работала. Они обе в два голоса утверждали, что якобы слышали, как доктор говорил твоему отцу, что ты теперь не сможешь рожать. В общем, когда у нас родилась Аленушка, в очередной ссоре, чтобы насолить посильнее, жена созналась, что это все было ложью, лишь бы окрутить меня. Я тогда чуть не избил ее за это. Мы каждый день скандалили. Единственное, что меня удерживало с ней – это моя крошечка-дочка, которую я безумно люблю. Ну вот, теперь ты знаешь все. Я сам искалечил себе жизнь.
– Ты должен подумать о своей дочери. Не знаю, поймешь ли ты меня?- она замолчала, над чем-то раздумывая, но вскоре сама прервала паузу. – Постарайся понять. Я хочу удочерить Аленку, или хотя бы оформить опеку.
Олег словно окаменел от услышанного. Потом напряжение спало так же быстро, как пришло. Он снова опустился, обхватил ее бедра, положив голову ей на колени. Этим было сказано все.
– Держись, дорогой! Я постараюсь хорошо ее воспитать. Буду давать ей любви столько, сколько вмещает мое сердце. И ты сам сможешь участвовать в ее воспитании, пока…. Она не смогла произнести это слово только продолжила. Я беру на себя обязательства оформить твою маму в самый лучший дом престарелых. Но не думай, что я брошу ее там одну. Обещаю тебе, что буду навещать ее так часто, как позволит время. Чтобы быстрее оформить документы нам, наверное, придется зарегистрировать брак.
Олега позвали на процедуры, и он торопливо стал говорить:
– Слава, прости меня! Только теперь я понял, что ты единственная моя любовь в такой короткой жизни! Жаль, раньше этого не увидел! Я на все согласен!
И уже выходя из комнаты, продолжил:
– Буду только рад, если мою дочь будет воспитывать такая женщина, как ты. И я хоть фиктивным, но все же побуду твоим мужем! А хотелось бы по-настоящему! – печально проговорил он, а потом спросил, - скажи, как скоро мы увидимся?
– Скоро! Очень скоро. Я наведу все справки и приеду.
Он опустил голову и тихо произнес: «Поцелуй за меня мою дочурку».
Как только он вышел из комнаты, и за ним захлопнулась дверь, Мирослава прикрыла лицо руками и, рыдая, еще долго оставалась сидеть на кушетке, понимая, как кардинально с этой минуты меняется ее жизнь. Она отдавала отчет своим поступкам, и понимала, что не сможет поступить по-другому. Это был не просто душевный порыв. Когда она прижала девочку к себе, то почувствовала, что в эту же секунду стала старше и мудрее – ей страшно захотелось оставаться и дальше такой.
Олег имел право видеть дочь каждый день. Ольга Дмитриевна сочла поступок дочери безрассудным, из-за чего очень сильно скандалила с мужем и с самой Мирославой. Но через пару недель махнула на все рукой, и еще больше запила, пропадая из дома на длительные сроки. Родные уже давно перестали ее разыскивать и требовать от нее объяснений.
Отец Мирославы сразу полюбил Аленушку – это чудесное крошечное создание. Он часто возился с ней. Ему нравилась роль дедушки, он стал задумываться о том, кому передать часть своих полномочий в банке, чтобы чаще бывать дома. Стал разговаривать об этом с дочерью, но та отказывалась заниматься банковскими делами. Алексей Николаевич был против найма няни для внучки, поскольку считал, что должен принять активное участие в воспитании Аленушки. Но все же постоянная занятость и его, и самой Мирославы подвигла их принять решение нанять для малышки опытную няню.