I
Кардинал Джанбаттиста Орсини сделал большую глупость, когда, уже узнав об исходе дела в Синигалье, решил не бежать, а остаться в Риме.
Возможно, он думал, что сан князя Церкви защитит его от самого худшего?
Если это так, то он ошибся – его схватили во время церемониального визита в Ватикан и заперли в замке Святого Ангела. Даже лошадей, на которых он прибыл в папский дворец со всем своим антуражем, и тех забрали и с ходу поместили в папские конюшни, без всяких отлагательств и разбора. Захвачен был и его дворец, из которого выбросили 80-летнюю мать кардинала.
Ей ничего не позволили взять с собой, выгнав из дома буквально в том, в чем она была.
Ходатайствовать за кардинала явился весь состав курии, но ничего не помогло.
Папа Александр объяснил, что действует он из самозащиты, ибо Орсини покушались на жизнь и его самого, и его сына Чезаре и вообще говорить тут совершенно не о чем.
Тем временем войска под командой Чезаре Борджиа двинулись на захват владений казненных. Заодно была захвачена и Перуджа – там, в гостях у Джампаоло Бальони, находились и уцелевшие от бойни члены клана Орсини, и герцог Урбинский Гвидобальдо, и племянник Вителоццо Вителли, и другие люди, у которых были причины ненавидеть семейство Борджиа.
Всем им пришлось спешно бежать, спасаясь кто как мог.
Наилучшим убежищем для беглецов служили владения Венеции, Светлейшая Республика их не выдавала. У нее были свои счеты с Чезаре Борджиа – его люди перехватили в пути благородную даму, Пантесилею Бальони, родственницу бежавшего властителя Перуджи.
Она ехала к своему мужу, а супруг этой дамы Бартоломео Альвиано преданно служил Венеции в качестве кондотьера Республики. И Венеция протестовала, и на этот раз довольно резко.
Чезаре внял голосу разума – даму освободили.
Он, надо сказать, вообще действовал очень рационально и никакими эмоциями не отвлекался. Можно припомнить хотя бы то, как он поступил с обоими захваченными им Орсини – их убили только после того, как был захвачен глава их клана.
А когда папа Александр послал ему повеление захватить Джанджордано Орсини в его замке, Чезаре попросту отказался делать это.
Он даже укорил Святого Отца – ну как можно учитывать только ссору с семейством Орсини, не принимая во внимание и другие факты, куда более весомые?
Разве Джанджордано Орсини не служил королю Людовику? И разве не было бы предельно неблагоразумным задевать такого могущественного государя? И Никколо Орсини, на которого тоже был направлен гнев папы Александра, тоже трогать было нельзя – он служил Венеции.
«Разум прежде всего, его следует ставить выше эмоций» – этот довод был безотказен, а папа Александр VI Борджиа был человек не только разумный, но и практичный.
Когда к нему на прием явилась мать кардинала Орсини с униженной просьбой – дозволить приносить ее сыну в темницу приготовленную ей самой еду, – он просительнице не отказал.
Просьба имела совершенно явный подтекст – матушка кардинала хотела быть уверена, что ее сына не уморят голодом и не отравят.
Конечно, она понимала, что не следует являться к Святому Отцу с пустыми руками.
Владения кардинала Орсини были конфискованы, но она сумела наскрести 2000 дукатов в качестве подарка папе Александру и посулила ему еще и удивительную жемчужину, которой не было равных и которая стоила еще 2000.
Жемчужины у нее, правда, с собой не было – ее сын подарил эту редкую драгоценность своей любовнице, так что следовало похлопотать.
И матушка кардинала Орсини действительно похлопотала, и женщина, которую любил ее сын, оказалась благодарной ему не только за те подарки, что он ей делал, и доставила жемчужину папе.
Она привезла ее в Ватикан самолично.
Жемчужину, по-видимому, оценили по достоинству. Поэтому кардинал Орсини умер не сразу, а только 22 февраля 1503 года. Все слухи об отравлении пресекались как клевета.
Официально кардинал умер от раскаяния в содеянном.
II
Тем временем война за Неаполь все разгоралась. Король Людовик XII нуждался в союзе с семейством Борджиа как никогда раньше. Его войска потерпели ряд неудач, им пришлось отступить к цитадели Неаполя.
Но он и не думал унывать, а собирался перенести войну с Испанией на испанскую почву, в Каталонию.
Борджиа были нужны ему и в Италии, и в Каталонии, где у них были обширные связи. Прочие итальянские союзники короля Людовика уже выразили ему свою полную поддержку – и Феррара, и Мантуя, и Флоренция.
Один только Чезаре Борджиа все колебался и медлил, хотя как раз у него-то и было наиболее многочисленное и подготовленное войско.
У него явно имелись какие-то сомнения на этот счет.
Утверждалось даже, что он завел переговоры с испанцами, в частности, с командующим их войсками в Италии, доблестным доном Гонсальво де Кордоба.
Чезаре вернулся в Рим. Там он провел парад своих солдат, превосходно экипированных и снаряженных, – ему хотелось порадовать Святого Отца.
Возможно, у Чезаре были и другие планы помимо доставления радости Александру VI – но кардинал Ипполито д’Эсте накануне его приезда из Рима бежал, так что добраться до него ему не удалось.
Дело тут в том, что у Ипполито был бурный роман с принцессой Санчей, а всем было известно, что «Чезаре не любил, когда трогали его женщин».
К этой категории могла быть причислена даже его сестра Лукреция – а уж жена младшего брата, Жоффре, попадала в нее автоматически.
Зато удался другой проект – удалось захватить личного секретаря Святого Отца Франческо Троше.
Утверждалось, что тайные переговоры Святого Престола с Испанией шли через него, и, когда папа римский обошел своего секретаря кардинальской шапкой, он задумал предать его планы Франции и с этой целью в мае 1503 года тайно бежал из Рима.
Франческо Троше был перехвачен уже на судне, шедшем на Корсику.
Его привезли обратно, посадили в тюрьму Трастевере, и Чезаре потолковал там с ним часок с глазу на глаз.
Ну, естественно, после разговора Франческо Троше удавили, а для пресечения слухов о возможном переходе Чезаре Борджиа на сторону Испании было торжественно объявлено, что он вот-вот примкнет в войскам своего доблестного и великого союзника, короля Франции Людовика XII, и двинется с ним вместе на выручку Неаполя.
А пока следовало собрать как можно больше денег, потому что наемники стоили дорого.
Со средствами должен был помочь Святой Отец. Он как раз затеял преобразование курии – было создано 80 новых административных постов, которые были проданы по твердой таксе в 760 дукатов за назначение.
А тут еще привалила и нежданная удача – умер кардинал Джованни Микели родом из Венеции.
Все его состояние было немедленно захвачено – наследником кардинала был обьявлен папа римский, Александр VI. Конечно, сразу же поползли слухи об отравлении – кардинал Микели был очень богат, а проболел всего лишь два дня.
Благонамеренные люди отравление отрицали, указывая на то, что кардинал Микели пользовался милостью Святого Отца, который осыпал его благодеяниями. В общем-то, это мало кого убедило. Как написал в своем донесении Совету Десяти венецианский посол:
«Папа нагоняет жирок своим кардиналам перед тем, как их отравить».
III
Все, что делалось в Венеции, делалось превосходно. Светлейшая Республика устраивала свои дела так, что ее дукаты служили стандартной монетой для всей Италии и, пожалуй, даже для всей Европы, и ее галеры были самыми лучшими, и даже ее кондотьеры были ей верны и в своей военной службе совершенно надежны – этим мало кто мог похвастаться.
Нечего и говорить, что венецианские дипломаты были самыми осведомленными и проницательными.
Вряд ли у посла Джустиниани имелись формальные доказательства отравления, но в отношении захвата имущества покойного никаких сомнений не было – все делалось совершенно открыто, и история с неисполненным завещанием кардинала Микели была вовсе не единична.
Вот что пишет в своем дневнике Иоганн Бурхард:
«В понедельник, 13 ноября [1502 года], было перенесено в церковь Санта Мариа дель Пополо тело Кристофо, блаженной памяти епископа Кортоны, секретаря и ассистента его святейшества папы; он скончался вчера вечером в своем доме между названной церковью и больницей рабов, возле реки; тело его сопровождали придворные кардиналов и многие прелаты. Его похоронили в гробнице. Он составил завещание, исполнение которого он поручил досточтимым кардиналам Неаполитанскому, Беневента и Сайта Пракседа.
Но папа, считая себя самого наследником, поручил исполнение своей воли правителю города.
Последний вывез все, без исключения, имущество, оставленное епископом, и завладел им. Он приказал также продать епископу пшеницу, находившуюся в Кортоне, и Кортонскую церковь за две тысячи дукатов некоему флорентийцу».
Бурхард не пишет об отравлении, конечно, и оно в данном случае вряд ли и случилось, уж слишком незначительной была бы добыча – но об отмене завещания пишет без всякого удивления, по-видимому, это было достаточно обычным делом.
Другое дело – кардинал Микели.
После его смерти папская казна пополнилась 150 тысячами дукатов, но даже и их не хватило надолго. В мае 1503 года папа Александр назначил 13 новых кардиналов. Согласно венецианскому послу, все они щедро заплатили за такую огромную честь, и в казну влилось еще 130 тысяч дукатов.
К тому же большинство назначенных были испанцами, что имело огромный политический смысл: 28 апреля 1503 года французские войска потерпели поражение под Неаполем.
Перемена «французского союза» Папства на новый, «испанский» союз сделалась теперь весьма возможной – испанские войска овладели Неаполем, надо было глядеть в оба, потому что в такой ситуации были возможны любые неожиданности.
Надо сказать, что весь период с февраля до августа 1503 года освещен не так уж хорошо, потому что наш главный источник сведений Иоганн Бурхард был в отлучке, в Страсбурге, и дневника своего не вел.
Новая запись появляется в его дневнике только 12 августа. И пишет он вот что:
«В субботу, 12 августа, утром папа почувствовал себя плохо».
IV
Сюжет романа А. Дюма «Граф Монте-Кристо» построен на судьбе Эдмона Дантеса, по ложному обвинению посаженного в тюрьму на бессрочное заключение.
Ему удается бежать, обрести несметное богатство и восстановить справедливость, отомстив своим врагам, и вот уже вторую сотню лет читателям чрезвычайно занятно следить за приключениями героя Дюма – но писателю понадобилось и объяснить как-то происхождение его огромных богатств.
И он нашел средство – ну конечно же, герой нашел клад.
Про клад ему рассказал его товарищ по заключению, аббат Фариа, а сам клад, оказывается, – сокровища некоего кардинала Спада (придуманного Дюма), спрятанные им от алчности папы Александра VI.
Ибо этот владыка Рима охотно убивает своих богатых подданных, дабы стать их наследником, его излюбленный способ убийства – отравление, а жертвами становятся те, которых он совсем недавно вознес высоко.
Таким образом, убийца получает выгоду трижды: сперва он продает должности за немалые деньги, потом убивает получателей должностей, становясь их наследником, а потом продает освободившиеся должности еще раз…
Роман Дюма сейчас относится разве что только к развлекательной, легкой литературе, но он превосходно написан, в нем есть и подтекст, и даже легкий сарказм.
Вот, например, небольшая цитата:
«[Кардинал] Спада знал, что значит приглашение на обед. С тех пор как христианство – глубоко цивилизующая сила – восторжествовало в Риме, уже не центурион являлся объявить от имени тирана: «Цезарь желает, чтобы ты умер», а любезный легат с улыбкой говорил от имени папы: «Его святейшество желает, чтобы вы с ним отобедали».
Так вот, согласно А. Дюма, кардинал Спада получает приглашение на обед к Его Святейшеству, знает, что это может означать, и предусмотрительно прячет свои сокровища в некоем тайнике, местоположение которого откроет придуманному А. Дюма аббату Фариа, который передаст эту тайну придуманному А. Дюма Эдмону Дантесу – и все, задача решена, и роман «Граф Монте-Кристо» может двигаться дальше, к волнующему финалу.
Мы за ним не пойдем, у нас другие задачи, в конце концов, изучать «историю по Дюма» – не самое продуктивное занятие на свете.
Так что вернемся из середины XIX века, когда А. Дюма сочинил свой увлекательный роман, во времена Борджиа, в самое начало XVI века, и посмотрим, что же там происходило на самом деле.
Хронология получается такая: 6 августа 1503 года папа Александр и его сын Чезаре Борджиа были гостями кардинала Адриано Кастеллески на ужине, данном в их честь на вилле кардинала.
9 августа Святой Отец передал кардиналу Кастеллару пост архиепископа Монреале, который раньше принадлежал племяннику папы, кардиналу Хуану Борджиа.
Хуан умер от сифилиса, позиция архиепископа Монреале, таким образом, освободилась и была передана другому лицу – все было сделано именно так, как и положено.
Оба кардинала – и Кастеллески, которого Александр VI почтил своим визитом, и Кастеллар, которому достался выгоднейший пост архиепископа, – получили свои красные шапки совсем недавно, 31 мая, уплатили за них столько, сколько было назначено, и, по всей видимости, находились с папой Александром в наилучших отношениях.
Понятно, схема, описанная А. Дюма – по крайней мере, в данном случае, – не применялась.
Но, как и было сказано в дневнике Иоганна Бурхарда, 12 августа 1503 года папа Александр VI почувствовал себя плохо.
V
Согласно донесению посла Феррары в Риме, направленному им герцогу Эрколе д’Эсте и датированному 10 августа, «папа Александр озабочен переговорами с императором Максимилианом о признании Чезаре Борджиа властителем Сиены, Лукки и Пизы».
Информация эта носила самый срочный характер: во-первых, с просьбой папа Александр обращался не к королю Франции, а к его врагу, императору Священной Римской империи, во-вторых, герцогу Эрколе достаточно было только глянуть на карту для того, чтобы увидеть, что получится у Чезаре Борджиа в случае удачи.
А получалось у него огромное по итальянским масштабам государство, охватывающее удушающим кольцом удава все владения Республики Флоренция и выводящее Чезаре прямохонько на порог герцогства Феррара.
Было тут от чего встревожиться Эрколе д’Эсте, государю мудрому и осторожному, но делать ему ничего не пришлось, потому что уже через пару дней ситуация резко поменялась.
Папа Александр заболел 12 августа, а на следующий день, 13 августа, очень нездоров оказался и кардинал Адриано Кастеллески, на вилле которого совсем недавно проходил пышный прием.
16 августа заболел и Чезаре Борджиа, который тоже там присутствовал.
Что интересно – венецианский посол Джустиниани, человек умный и к семейству Борджиа совершенно не расположенный, никакого отравления тут не подозревал, а в сообщениях своих ссылался на эпидемию лихорадки, случившуюся в Риме.
Он даже процитировал самого Святого Отца, который сказал ему, что «август – плохой месяц для толстяков», явно имея в виду самого себя.
Папе Александру было 72 года, он был уже не так подвижен, двигался все меньше и действительно набрал лишнего веса.
Папа свалился 12 августа, и Чезаре в тревоге за отца даже отсрочил свой отъезд из Рима.
15 августа доктора пустили Александру VI кровь – тогдашнее универсальное средство от всех воспалений.
Ему и правда стало лучше, потому что он позвал к себе несколько кардиналов и поиграл с ними в карты. Тем временем плохо стало уже и Чезаре – его рвало, он испытывал страшные боли в желудке, и температура у него взлетела так, что доктора погрузили его в чан с ледяной водой. Это помогло, хотя с пациента начала клочьями слезать кожа. 17 августа папе опять стало плохо, и до такой степени, что на следующий день он решил исповедаться.
Бурхард отмечает, что больной ни разу не выразил желания повидать своего сына Чезаре, как, впрочем, и дочь Лукрецию, и своего младшего сына Жоффре.
Александр VI Борджиа отдал свою грешную душу Всевышнему Судии – и многое в Риме изменилось почти немедленно.
Во Флоренции, в здании Синьории, в том зале, где в обычное время располагались писцы как Первой, так и Второй Канцелярий, на стене имелась фреска, изображавшая Колесо Фортуны. Колесо вращалось, то вознося кого-то вверх, то, напротив, опуская его судьбу куда-то много ниже, и на стене рядом с фреской имелся и сонет, повествующей о непостоянстве Фортуны, богини Удачи.
18 августа 1503 года Колесо Фортуны дома Борджиа резко повернулось – вниз…
***