Тревожно Лампадовне

               
        Телефонный звонок будит на июньском рассвете. Кому-то не спится.
Ей, Лонгине. Продав своё деревенское «имение за четыре пенсии» (да и те копейки купец стибрил), она окончательно осела в городской панельке, что трещит от времени по швам, надежды на кои – уже никакой. И куда она пойдёт, как эта хижина завалится, если не придавит… Прочь плохие мысли! Беру трубку.

 – Чем занимаешься? Птицы проснулись, слышь, защебетали. Утро доброе.
   Встретиться бы, так и зудит обмолвиться. Тему для тебя имею – не
   откажешься. Про долюшку стариков. На бумагу бы её … –   скороговОрит
   Лампадовна тоном виноватой, очевидно, за раннюю побудку.

 – С птичьим щебетом и тебя, бессонница. Быть тому – выслушаю. Только чтоб
   не перечить постулату «Не суди да не судим…» – согласилась я.

         Встретились. В руках у Лонгины Лампадовны бумага. Вручает её мне. Развернула – свиток, испещрённый таблицами с расценками на занимаемую площадь, угрожающими пенями, далее циферки не для моего глаза… В итоге – сумма в две тысячи наших кое-как конвертируемых рубликов на КАПИТАЛЬНЫЙ РЕМОНТ городского жилья.

 –  Лампадовна, где ты эту депешу раздобыла? Тут же – ни имени-фамилии, ни
    кто решил без твоего согласия…  А за ремонт своего дома мы и так давно
    платим. Забудь, не получала свиток и – баста, – выдала я своё резюме, не
    очень вникая в прочитанное.

 – Только и остались наши имена-фамилии в Судах да на Крестах. Во всём
   остальном мы – код-цифирь. Ужель не заметила, как тебя наречЕния лишили,
   чтоб проще лопошить…  Согласие? Оно только между верхними да предверхними
   этажами. Ниже этажи – держащие, молча держат, пока терпение не лопнет.
   Наш ГЛАВНЫЙ-то не поднимает глаз что ли на этажи воровского согласия… 
   Смысл слова ТЕРПЕНИЕ явно пощипывает: оно не вечно – всему есть конец.
   Тревожно: подведут ГЛАВНОГО под монастырь… СМИшники вон уж вовсю из-за
   угла кликушествуют ему отставную…

 – По-нес-ло… тебя, Лонгина. Вернёмся к бумаге. Хоть мы с тобой из этажей
   ЦОКОЛЬНЫХ, на кои вся махина тяжести навалилась, попробуем разобраться
   что к чему. По плану в каком году капитальный ремонт твоего дома? И
   сколько тебе отстучит?

 – Ремонт? В 2040 - м. И мне – 110 годков. Быть бы живу… Как ты думаешь, кто
   автор закона, грабящего нищих стариков? Впрочем, не найти. А я вот, уходя
   под Крест, составлю им такую СМЕТУ на ремонт моей однушки, что они –
   махом в крематорку… А уж Там я их, гостей дорогих, встречу!

 – Остынь, Лампадовна. Не умеешь ты авантюрить. Не греши авансом. Мой дом
   придут латать в 2045 – м. К тому веку меня и под Крестом-то не сыскать,
   истлею. А СМЕТУ, сочинённую тобой верхнеэтажникам, Небо давно изготовило,
   поджидает. Мне думается… А им, особо крупногребущим, нет, не думается.
   Никак не насытятся…

 – И что, смиритья?

 – Мирись-не мирись, а выхода – никакого. Плати за мираж, который не увидеть.

Подобные диалоги, мой добрый читатель, слышу в народе каждый день. Вот тебе и «Не суди да не судим будешь…». Тревожно как-то.