Эти хорошие барышни всегда искренне улыбаются на фотографиях в социальных сетях. У них такие интересные лица с какой-нибудь изюминкой, ямочкой и прочей родинкой. И фотографии у них необычные: все какие-нибудь пустыни, руины, горы, гулянья, всегда непошлое, всегда такое, что хочется улыбаться даже если ты тетенька бухгалтер советского образца. И эти тетеньки, да и все вообще, называют их Верочками, Ирочками и Анечками. А они и правда такие gentilles, такие все с загадкой. А мальчики у них в очках в черепаховой оправе, или вельветовых пиджаках. И на этих фотографиях они все вместе с чистыми бокалами, ничего лишнего, и всегда подруги и друзья улыбающиеся рядом, все одухотворенные, все с изюминкой, но попроще этих, а может, кажется, что попроще. Не такие интересные, в общем.
И вся это компания, конечно, проводит время на выставках или на вечерах каких-нибудь, в кафешках, и кафешки тоже с изюминкой, с приглушенным светом от советских абажуров и потертыми книгами на полках.
Скорее всего они где-нибудь учатся, чаще всего в МГУ или в другом почтенном ВУЗе, а в этом есть что-то благородное, дореволюционное. Они прогуливают иногда, ходят гулять в ботанический сад или по Воробьевым, потом все с легкостью выучивают и сдают свои экзамены по истории искусства, по старославянскому, по французской литературе. О, да, это люди особые, сплоченные, талант, молодость у них бесстыжие и часто оставляют чувство неловкости. Они играют музыку, вдруг, ни с того ни сего поднимая крышку фортепиано, и подпевают прекрасными голосами. Когда они вместе, они революционеры, поэты, художники, они – элита! Эти Яночки и Машеньки, эти Неллечки, смесь рас и национальностей, рождающая не похожее ни на что новое свежее личико.
Они курят сигареты иногда, когда никто не видит, так естественно, щурясь и стряхивая пепел тонкими пальцами в перстнях вписываясь в картину ночи.
Они путешествуют, отправляются к друзьям и знакомым по всему миру, проводят ночи на парижских и испанских ступеньках исторических памятников. На их губах – капли вина.
Эти барышни проходят по мощеным улочкам Москвы едва касаясь земли, шуршат длинными юбками, щеголяют в аккуратных джинсах, которые заставляют их казаться еще более тоненькими. В кудрях, жестких и черных, или еще каких-то - воздушная, как будто случайно затесавшаяся розочка.
Вечером прогулявшись с вами по московской улочке, где еще сохранились двухэтажные особняки, между делом произнеся строки живущего здесь когда-то поэта, утром они уезжают на лето, на год в другие страны, с другой жизнью, непохожей на московскую, и они повелительницы той жизни тоже. Они не знают, когда вернутся, поэтому прощаются со своими знакомыми в очках как у Джона Леннона, уходят к взрослым, морщинистым художникам, поэтам, журналистам и – пропадают из поля зрения, только чтобы через какое-то время выпорхнуть перед вами из переулка окрест Покровских ворот.