Секс в большой пустыне-4.
«Мы безумны Христа ради»
Новый Завет. 1Послание к Коринфянам 4:10.
Не знаю, право, так ли это. Или, возможно, не так, но … бытует мнение о том, что женщинам помириться меж собою завсегда гораздо легче, чем мужчинам. Бытует мнение о том, что не всегда даже родные люди, если это мужчины - братья друг другу. А вот "бабочки"..., даже чужие друг другу "бабочки" - завсегда друг дружке сестры. Потому мужчине сложно найти в себе силы простить и помириться, если у него перед глазами примеры примирения только женщин меж собою...
Да неужто дело только в этом?! Да неужто кто-то действительно думает, что в Библии нету и иных примеров?!
Конечно же, есть! Библия... Она такая... Она может рассказать о примере примирения не только между женщинами, но и между мужчинами. Да так рассказать, что любого, даже самого брутального мужика, вникающего в её текст, может заставить и рыдать, и смеяться! И рыдать и смеяться одновременно!
Ее Герои были поистине Титанами по сравнению с нами, убогими: мы не можем и не прощаем друг другу и тысячной доли того, что умели прощать (и прощали!) они...
-//-
На Земле во все времена существовали места, не располагавшие к особому веселию ни гостей своих, ни своих постоянных обитателей.
Одним из таких мест во времена "великих фараонов" была "великая Темница" "великого фараона", располагавшаяся почти у самого берега Нила. Какого Нила? Правильно – «великого»!
В "великом Египте" всё, абсолютно всё вокруг, было "великим". Куда, как говориться, ни плюнь: "великий Нил", "великий фараон", "великие пирамиды"... Во всяком случае, "великие египтяне" считали именно так. И горе тем, кто смел в этом усомниться! Усомниться и заявить о своем сомнении во всеуслышание!
Примерно через три с половиной тысячи лет сюда придет, опять же, "великая армия" "великого Наполеона", чтобы насладится видами сохранившихся всё это время "великих пирамид". Пока же предки "великой армии" "великого Наполеона" живут где-то далеко на Севере, за морем, одеваются в шкуры диких зверей, охотятся на пещерных медведей и не только не умеют строить более-менее долговечные жилища, но даже бриться - и того не умеют...
... "Великая Темница" "великого фараона" была поистине ужасным местом! Это была огромная каменная крепость, окруженная по периметру высоченными стенами. Глубокие рвы, также окружавшие крепость по периметру, были заполнены нильской водой и нильскими же крокодилами-людоедами. А куда ж без них, без этих преданных помощников "великого фараона" в вопросах поддержания существующего порядка вещей и существующей субординации?
О! Это была поистине Темница! Внутри нее всегда царил полумрак и духота. Все, находящиеся в ее стенах, и узники, и их стажи, боясь гнева "великого фараона", боясь его вездесущих соглядатаев, всегда говорили полушепотом и мечтали только об одном: только бы "великий фараон" подольше о них не вспоминал! Ведь коли вспомнит - тут же смерть! В подавляющем большинстве случаев…. Ну, или пытки... Или смерть и пытки одновременно! Потому-то и узники, ожидавшие окончательного приговора, да и их стражи, вели себя всегда тише воды, ниже травы... На всякий случай… На всякий случай…
... Но и на старуху, как говориться, бывает проруха... Однажды стены "великой Темницы" "великих фараонов" услышали столь заразительный смех, что даже огромные крокодилы-людоеды, постоянно живущие по соседству с "великой Темницей", и узниками которой их, крокодилов, подкармливали по большим международным праздникам, даже крокодилы-людоеды - и те встрепенулись! До сего дня в этих стенах никто никогда не смеялся. Никто и никогда...
- Итак, Йося! Давай повторим! Я что-то не совсем понимаю... Ты хочешь сказать, что попал в темницу, потому что молоденькая жена престарелого царедворца Потифара предложила себя тебе, а ты отказался?! Ты это хочешь сказать?! Я правильно тебя понял?!
- Да, ты понял меня правильно, - устало ответил смущенный юноша своему хохотливому собеседнику-сокамернику. В их маленькой камере-коморке было невероятно тесно и так душно, что узники камеры-коморки и днем и ночью время от времени подходили к маленькому зарешеченному окошку, в тщетной надежде подышать свежим воздухом...
- Ещё раз! Молодая, красивая и, главное (!!!), похотливая женщина хочет с тобой переспать, а ты ей отказываешь?! За это она на тебя, разумеется, сердится (ну, а кто б из "бабочек" не рассердился?!) А рассердившись, она клевещет на тебя своему старому мужу, Потифару, рассказывая ему о том, что ты, якобы, попытался ее изнасиловать. Потифар же, поверив своей жене, сажает тебя в тюрьму. Получается, ты здесь, потому что отказался от "бабочки"?! Скажи, Йося, ты совсем дурак?!
Виночерпий "великого фараона", уже не молодой, но всё еще жизнерадостный мужик, несколько дней назад угодивший в темницу из-за какой-то оплошности, давился от хохота, не в силах себя сдержать.
- Я не дурак! - горячась, ответил Иосиф. - Я просто считаю, что так поступать с человеком нельзя!
- Кого ты называешь человеком?! Потифар не просто человек! Он египтянин! Белая кость! Высшая каста! Он рабовладелец! Он твой господин, который держал тебя в рабстве, а теперь держит тебя в темнице! И он тебя, поверь мне, равным себе человеком не считает!
- Да не важно мне это! Единый Господь Неба и Земли заповедал моим предкам, Аврааму, Исааку и Иакову: как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними...
- Погоди-погоди! Не тот ли это «единый Бог Неба и Земли», что позволил твоим братьям продать тебя мадиамским купцам?! Или, может быть, это какой-то другой «единый Бог»?! Их, что, много, твоих «единых Богов»?! Ха-Ха-Ха!
Хохот виночерпия подхватил другой сокамерник Иосифа, старый хлебодар "великого фараона", тоже попавший в темницу из-за какого-то проступка. А еще через полчаса над бедным Иосифом хохотала вся темница: как все узники, так и вся охрана…
- Ну и дурак, а?! О Небо! Какой же ты все-таки дурак! Да будь я на твоем месте, я бы... Ох, и повеселился бы я, будь я на твоем месте! - сказал виночерпий, устав смеяться.
- Да ну вас всех, - ответил ему Иосиф, обидевшись, - я им душу раскрываю, а они гогочут! Больше никому ничего не скажу. Буду молчать, как рыба…
Но было уже слишком поздно. История о злоключениях несчастного Иосифа, как уже и было сказано, облетела всю темницу и сделала из Иосифа настоящее посмешище. Что ему оставалось делать? Только и оставалось, что закрыть глаза и попытаться подавить душащие рыданья...
-//-
Я не знаю, какие конкретно ссоры случались у них там, в пустыне... Я могу лишь предполагать... Зато я знаю другое. Я знаю, каково это, когда тебя ни за что, ни про что, без всякой причины с твоей стороны, не любят любимые тобою люди. Я сам испытал в детстве нечто подобное. Весь год ждешь лета, потому что летом к деду, где ты живешь, приедут твои любимые кузены. А они приезжают и смотрят на тебя, как на врага, потому что твой (и их) дед предпочитает общаться с тобою, а не с ними.
Да разве вам кто мешает стать любимыми внуками?! Заучите и вы и весь песенник протестантской общины своего деда наизусть, и часть Библии наизусть заучите, научитесь и вы отстаивать на коленках многочасовые молитвы и внимательно слушать нудные протестантские проповеди - и вы тоже станете любимыми внуками!
Именно на основании своего личного опыта я знаю: любовь без взаимности - это всегда очень, очень больно. Даже если речь идет о любви без взаимности не между мужчиной и женщиной. Даже если речь идет о любви к родственникам, к родным, или двоюродным, или сводным братьям. Иосиф любил всех своих братьев. Его же братья, ну разве что за исключением Вениамина, не любили Иосифа:
…Страшный удар сводного брата, Левия, удар кулаком по голове, удар наотмашь, по самому виску, сшиб Иосифа с ног. Другой сводный брат Иосифа, Симеон, подбежавший к поверженному на землю Иосифу, хотел было уже выхватить нож и перерезать последнему горло, но Рувим с Иудой (также сводные братья Иосифа) остановили Симеона. С большим трудом Рувим и Иуда оттащили Симеона от Иосифа, после чего драка прервалась так же внезапно, как и началась. Теперь они стояли напротив друг друга: Левий и Симеон с одной стороны, Рувим и Иуда - с другой. За спиной Рувима и Иуды лежал потерявший сознание Иосиф.
Остальные сводные братья Иосифа окружили дерущихся, и всеми возможными средствами давали понять, что поддерживают Левия и Симеона. Осознав это, Рувим попытался словом образумить братьев:
- Опомнитесь! Что вы делаете?!
- Отойди в сторону, и я быстро перережу ему горло, - ответил за всех братьев Левий, вынимая длинный кривой нож из-за пазухи.
- Вас с Симеоном медом не корми - только и думаете кому-нибудь горло перерезать, - рассердился Рувим, - наши матери перед смертью Рахили помирились друг с другом и заповедали нам, своим детям, жить в мире и не ссорится!
- Вот только не надо этих дешевых нравоучений! Малолетний Вениамин тоже сын покойной тетушки Рахили, как и Йоска! Но я против Вениамина вообще ничего не имею! Вениамин хороший парень и я сам за него любому глотку перегрызу! А этот сновидец просто всех достал... Так или иначе, сейчас ты уже ничего не изменишь. Живым он в становище не вернется, - сказал Левий, указывая рукой на все еще лежащего на земле без сознания Иосифа.
"Надо что-то придумать... Отец не простит мне, если Иосиф погибнет. А если я ничего не придумаю ... Иосиф точно погибнет..." - думал Рувим, глядя на длинный кривой нож Левия и на длинные кривые ножи других своих братьев, которые тоже обнажили свое оружие и теперь встали кругом, свирепо глядя на Рувима, Иуду и на защищаемого ими Иосифа. Только самый младший сын Иакова, второй сын Иакова и Рахили, Вениамин, единственный единоутробный брат Иосифа, все еще жил при престарелом отце в становище. Все остальные сыновья Иакова были здесь, при стадах своего отца. Да, все они были правнуками благочестивого Авраама. Но вместе с тем, с другой стороны, все они были внуками жестокого, первобытного в своей жестокости, Лавана. Харранская кровь, время от времени, давала о себе знать. Вот и теперь она внезапно проснулась...
- Нехорошо проливать кровь родного брата. Да еще из-за такой мелочи, как раздражающие вас сновидения…, - прервал молчание Иуда.
Левий резко перебил Иуду:
- То есть тебя сны Йоски, в которых и мы все, и даже наш отец, и наши матери, кланяемся ему в ноги, тебя эти сны уже не раздражают?!
- Раздражают! Но это же не повод его убивать! - ответил Иуда, а потом добавил с досадой, глядя на Левия:
- Ваша горячность может нам всем очень дорого стоить! Ты кое в чем прав: после этой драки мы не можем просто так вернуться в становище. Если отец узнает об этой драке... Я даже представить не могу, что он с нами сделает, если узнает, что вы пытались убить его любимого сына!
- В обществе равных не должно быть "любимых"! Не так ли?! - спросил с издевкой Левий.
- Ты это отцу расскажешь! После того, как он у тебя плетью шкуру со всей спины снимет, умник! А ты знаешь: он умеет! А может даже и того хуже: проклянет нас всех! Теперь у нас только один выход: мы должны продать Иосифа... продать Иосифа в рабство... А отцу скажем, что его растерзал зверь…
"Точно!" - подумал Рувим, обрадовавшись. - "Продадим Иосифа нашим родственникам, измаильтянам! А потом я выкуплю его и верну отцу! Живого и невредимого!"
Более получаса Рувиму и Иуде пришлось уговаривать остальных братьев не убивать Иосифа, а продать его в рабство. Затем Рувим взял клятву с братьев в том, что они не убьют Иосифа, пока Рувим будет договариваться с работорговцами. Затем Рувим оставил братьев и ушел договариваться с работорговцами-измаильтянами, кочевавшими со своими стадами неподалеку, а когда вернулся через несколько часов, узнал, что братья продали Иосифа купцам - мадианитянам, караван которых проходил мимо и направлялся в Египет...
-//-
Через какое-то время из "великой темницы" "великого фараона" исчезли и виночерпий, и хлебодар, а над бедным Иосифом всё продолжали смеяться…
Виночерпия же и хлебодара "великого фараона", "великого владыки верхнего и нижнего Египта", а также "нескольких подземных царств", однажды рано утром забрали из душной темницы. Забрали и вывели на одну из площадок тюремного двора, на свежий воздух. Но хлебодар не успел надышаться свежим воздухом: здоровенный стражник, сделав легкое движение рукой, в которой он держал тяжеленный меч, отрубил хлебодару голову. Кровь хлебодара залила и лицо, и тюремное рубище виночерпия, который стоял в шаге от хлебодара.
"Ну вот и все! Отмучился!"- подумал виночерпий, падая на колени и ожидая, что следующий удар меча снесет и его буйную головушку...
- Славь великого фараона! - услышал виночерпий обращенные к нему слова стражника, - великий фараон дарует тебе жизнь...
Даже самые последние фаталисты и циники после такого начинают верить... Облитый кровью своего сокамерника-хлебодара виночерпий вспомнил вдруг, что слышал в темнице:
"А ведь Йоська-то оказался прав! Все случилось именно так, как он предсказывал! Меня простили, а хлебодару отрубили голову... Именно голову отрубили... А я-то думал, что нас обоих живьем крокодилам скормят!"
-//-
- Тебе нужен такой человек при дворе, который не побоится сказать тебе в лицо правду, как сказал этот юноша...
Девушка-египтянка, произнесшая эти слова, стояла в одной из зал огромного дворца, напротив молодого мужчины, который был на несколько лет ее старше. Мужчина сидел в роскошном кресле и пытался возразить девушке:
- Но зачем мне еще кто-то?! Для этих целей у меня уже есть несносная кузина, которую медом не корми - только дай покритиковать политику великого фараона. Даже слова вставить не даешь!
- Я - девушка и во многих вопросах несведуща... Тебе нужен смелый советник-мужчина, который не побоится тебе в лицо сказать даже самую неприятную правду...
- Не забывайся! Я великий фараон великого Египта! Мне помогают боги! Потому мне никто не нужен... Вообще никто... Понимаешь?!
Девушка расхохоталась и, указав рукой в окно дворца, в сторону видневшегося невдалеке города, произнесла:
- Это для них ты великий фараон и божество во плоти. А я-то помню, как это "божество" в детстве постоянно ябедничало взрослым и боялось попугаев, собак, кошек и своих кузин...
Мужчина смутился и решил прервать воспоминания о своем детстве, слегка изменив русло беседы:
- Я уже так привык к тому, что все, видя даже издали мои царские носилки, падают ниц, что видеть в первый раз смелость этого юного кочевника, не склонившего выи перед великим фараоном, было весьма, весьма необычно...
Увы, мне! Увы! Теперь я должен его за это казнить...
- Казнить спасителя Египта?! Разумно ли это?!
- Да знаю я, что это безумие! - отмахнулся фараон, - Мне страшно представить, что могло бы случиться с моим Египтом, если бы этот трус-виночерпий не набрался смелости и не рассказал мне об Иосифе. Но я не могу изменять великих законов великого Египта даже ради спасителя Египта, предупредившего меня, что за семью годами изобилия придут семь лет голода. Нынче третий год голода, а у меня, благодаря Иосифу, запасов хлеба на десятилетие вперед! Вот чего не могут понять мои дураки - вельможи! Они оскорблены упрямством Иосифа! Еще б не быть им оскорбленными! Они должны мне кланяться в ноги, а Иосиф может этого не делать! Они согласились лишь на отсрочку его казни, а не на ее отмену!
Девушка вздохнула, поклонилась своему фараону в ноги и, оставив шутливый тон, с видимым огорчением произнесла:
- Есть выход, мой господин! Ты можешь назначить Иосифа своим главным советником и освободить его в качестве исключения от неприемлемых для него поклонов!
- Я уже сделал Иосифа своим главным временным советником. Ты же знаешь... Я сделал это много лет назад, еще там, в той ужасной темнице, в первый день нашего знакомства... В тот самый день, когда Иосиф рассказал мне о надвигающемся бедствии, о котором через сны мне поведало Небо...
При упоминании о темнице фараона всего передернуло. Он помрачнел и, немного помолчав, продолжил, разведя руки в разные стороны:
- У меня не было иного выхода. Иначе мои приближенные растерзали бы его на месте. Спасти же его теперь, сделав своим постоянным главным советником, я не могу. Мой постоянный главный советник должен быть моим родственником, а Иосиф даже не египтянин!
- Ты не можешь сделать его египтянином. Но сделать его своим родственником ты можешь. Сделай его своим родственником через брак. И я готова помочь моему фараону получить такого хорошего постоянного советника, - сказала девушка, переборов свой страх и стыдливость. С момента знакомства с Иосифом она была им очарована. В отличие от изнеженных мужчин Египта, Иосиф был таким живым, таким настоящим! Годы, проведенные им в темнице, добавили к его естественной грубости кочевника еще и брутальность «зека».
Фараон с удивлением посмотрел на свою родственницу, а потом расхохотался:
- Так вот к чему весь этот разговор! Косматый кочевник из темницы свел с ума мою кузину! Неужели и впрямь нечесаные лохматые грубияны так милы женщинам?! Что ж, надо попробовать и мне пару недель не мыться!
Девушка не выдержала и смутилась. Краска залила ее лицо. Она еще раз почтительно поклонилась фараону и полушепотом произнесла:
- Воистину, никому не скрыть самые потаенные мысли и желания от нашего великого фараона, потому что само Небо подсказывает ему и ходит у него в советниках!
-//-
Они, гуляя, шли по широкой алее: «великий фараон» «великого Египта» и его главный советник.
- Я хочу, чтобы ты знал об этом. Ты самый удивительный человек, которого я встречал в своей жизни. Я всю жизнь буду помнить тот день, когда ты объяснил мне причину моих кошмаров. Все пали ниц и только ты один смело смотрел мне прямо в лицо, не боясь гнева великого фараона.
Ты не только спас мой Египет от голода. Ты сделал мой Египет в прямом смысле слова моим: твои мудрые советы сделали меня абсолютным монархом. Никто из моих предков не обладал такой властью над Египтом, какой теперь обладаю я. Благодаря тебе обладаю…
Ты заслужил по праву должность постоянного главного советника при дворе великого фараона. Ты заслужил по праву руку и сердце одной из моих кузин. Этого так мало, чтобы отблагодарить тебя за все твои услуги…
Говоривший эти слова фараон глядел на Иосифа взглядом, исполненным искренней благодарности. Но вместе с тем фараон едва сдерживал себя, чтобы не расхохотаться.
- Твоя благодарность, великий фараон, не знает границ! Ты позволил моей родне поселиться в лучшей области твоего царства. Этого более чем достаточно, чтобы отблагодарить меня за все услуги. Хотя и услуг-то, в общем, никаких не было. Я просто открыл тебе волю Неба, - ответил фараону Иосиф.
- Кстати… О родственниках… Я ведь все видел. Я видел, как они, твои сводные братья, придя в Египет купить хлеба, не узнали тебя. И как ты им открылся, я тоже видел. Как ты им открылся и плакал, обнимая и целуя то одного из своих остолбеневших братьев, то другого. Плакал, обнимая и целуя братьев, которые продали тебя в рабство. А я полагал, что ты скормишь их крокодилам. Хотя бы Левия с Симеоном. Глядя на их испуганные лица можно было подумать, что и они ожидали того же.
Но ты не скормил их крокодилам, чем удивил меня чрезвычайно. Вряд ли я в своей жизни увижу еще хоть один раз пример такого милосердия…
- Они мои братья. И они не знали, что делали…
- Знаю-знаю, что ты скажешь: это промысел Неба. И я отчасти с тобой соглашусь. Но… твой поступок с женой Потифара… Мы наедине и я хочу знать. Ты женился и у тебя есть дети. Значит ты нормальный мужчина. Вместе с тем ты в свое время отказался от женщины, которая хотела с тобой переспать, чем обрек себя на многолетнее тюремное заключение. Скажи, Иосиф, ты совсем дурак?
Иосиф не ожидал такого вопроса. Он остановился и с укоризной посмотрел на фараона, не зная, что и сказать, в то время как фараон расхохотался:
- Я запретил всем своим подданным смеяться над тобою. Но запретить себе я не могу! Прости! - сказал фараон, удаляясь. При этом он так громко смеялся, что распугал всех птиц в округе.