В апреле отец оказался в небольшой группе французских маки под названием «Лорен» (Lorraine – Лотарингия). Отец называл маки по-русски партизанским отрядом, французы называли свои боевые единицы la guеrilla maqyis (партизаны маки), или la groups maqyis (группы маки), или просто maquisards (партизаны). Один из руководителей отряда по имени Жан очень тепло принял отца, пообщался с ним и, заметив его измождённый вид, объяснил, что сначала нужно набраться сил, окрепнуть, немного отдохнуть, а потом можно будет, присоединившись к боевым или диверсионным группам, участвовать в выполнении заданий.
В небольшой группе маки «Лорен» он был единственным русским, и, конечно, проблемы с языком стали большим препятствием для полноценного взаимопонимания и дружеского общения. Маки относились к нему ровно и спокойно, старались объяснить понятия, необходимые в быту и походных условиях в конкретной обстановке здешних мест.
Я уже писала, как упрощают общение разноязычных людей «интернациональные» слова. Зная набор так называемых глаголов движения и местоимения, можно успешно добиться понимания, добавляя к ним слова, не нуждающиеся в переводе. Приведу ещё некоторые примеры. Во многих случаях вместо одного слова можно употребить другое, понятное французу: вместо «неправда» сказать «абсурд», вместо «начало» сказать «дебют», вместо «довод» – «аргумент», вместо «посланец» – «делегат», вместо «разговор» – «диалог», вместо «спор» – «дискуссия», вместо «расстояние» – «дистанция», вместо «догадка» – «интуиция», вместо «случай» – «инцидент», вместо «замысел» – «идея» и т. д. – таких слов сотни. Помимо них есть такие французские слова, которые мы употребляем, считая их своими: авария, багаж, база, балкон, вагон, ветеран, генерал, герой, гигиена, гипноз, доктор, диван и пр. Подобные слова отец заучивал в первую очередь; точнее сказать, запоминал, что эти слова на обоих языках имеют одинаковый смысл и звучание. Через неделю-другую он мог обратиться к своим товарищам почти по любому вопросу, но вот с обратной связью было намного сложнее.
В бытовом отношении французские маки не испытывали слишком больших лишений. Они всегда имели еду, так как местное население относилось к партизанам доброжелательно и помогало в борьбе с оккупантами, которых, мягко говоря, не любило. Маки хорошо знали местность, и это помогало им вовремя совершать удобные манёвры; в основном обитали в деревнях, где не было немцев, уверенные в надёжности людей, поддерживающих их борьбу; знали неплохие места для отдыха – пустующие или временно пустующие строения, часовни.
В общении французские боевые соратники отца были лёгкие, весёлые люди, с юмором, с огромным чувством патриотизма, большинство – молодые парни.
Вскоре отец вместе с французами начал принимать участие в различных диверсионных и боевых операциях. Целями диверсий маки являлись железные дороги, коммуникации, объекты энергоснабжения, обеспечивающие энергией военную промышленность. Осуществлялись также нападения на отдельные группы немцев, их посты. Насколько я помню, операции с участием отца осуществлялись северо-западнее Нанси. Причём при проведении таких действий отцу необходимы были лишь распоряжения, касающиеся общей согласованности. Поскольку он был человек военный, владел оружием, ориентировался в боевой обстановке, то в каком либо обучении или инструкциях надобности не было. А уж оснований для ненависти к фашистам у него было более чем достаточно.
Среди французских маки отец пробыл до конца мая. Однажды в отряд наведался человек по имени Иван, разговаривающий по-русски. Он торопился по срочным делам, но всё же немного пообщался с отцом. А вскоре в разговоре Жан сообщил отцу, что неподалёку действует партизанская группа, состоящая из одних русских макизар. Французские маки называли своих товарищей по оружию, советских партизан, воевавших на территории Франции, макизарами. Жан спросил, не хочет ли он, Феликс (так на французский манер называли его маки), воевать в рядах своих соотечественников в отряде, носящем название «Сталинград». И хотя отцу жаль было расставаться с доброжелательными приятными новыми друзьями, но ещё больше хотелось наконец-то оказаться среди своих, свободно пообщаться на родном языке – так, чтобы понимание было полным и обоюдным.
Через неделю, тепло попрощавшись с французскими друзьями, вместе со связным партизанских отрядов Гастоном отец покинул отряд «Лорен». Это было в начале июня.
В советском партизанском отряде была довольно строгая дисциплина, это было военное подразделение, и все бойцы неукоснительно выполняли распоряжения командиров. Новички, появившиеся в отряде, принимали «Присягу советского партизана», в которой были такие слова: «Вступая в ряды партизан, я обязуюсь быть честным, мужественным и дисциплинированным бойцом-партизаном, точно и беспрекословно выполнять все боевые задания, которые мне будут поручать мои руководители. Я всегда готов отдать свою жизнь за наше правое дело и за своих братьев по оружию… Выполняя свой долг перед Советской Родиной, я буду также честным и справедливым в отношении французского народа, на земле которого я защищаю интересы своей Родины. Я всеми силами буду поддерживать своих братьев-французов в их борьбе против нашего общего врага – немецких оккупантов» [25]. Под этой присягой подписался и мой отец. Рассказывая об этом, он, конечно, не мог в точности процитировать её дословно, а лишь пересказал смысл присяги.
Он был невероятно рад тому, что его окружают свои. Свои – это русские, украинцы, белорусы, был также один армянин. Отряд состоял преимущественно из бывших военнопленных, бежавших, как и отец, из немецкой каторги. Среди партизан был совсем молодой парень Фёдор Аксинин, увезённый из оккупированной Украины в трудовой лагерь во Францию, ему не было ещё и восемнадцати лет.
В бытовом отношении жизнь французских маки и советских макизар несколько различалась, у последних она была суровее. Советские партизаны предпочитали холодные ночёвки в лесу, часто под открытым небом, и редко просились на ночлег к местным жителям. Здесь играли роль и языковой барьер, и боязнь облав. Иногда ночевали в случайно обнаруженных подходящих местах (сельскохозяйственных постройках, часовнях), а если изредка и просились на ночлег, то к знакомым, проверенным людям. Они находились всё же в чужой стране, все испытали на своей шкуре ад фашистского рабства и были крайне осмотрительны. На базе отряда во время отдыха всегда выставлялись часовые и редко дымился костёр, соблюдалась осторожность.
Лесные массивы в этой части Франции весьма отличаются от сплошных массивов Брянщины, Смоленщины или Белоруссии. Во Франции это часто национальные парки, сравнительно ограниченные по площади; отдельные лесные массивы разделены обширными полями, садами, виноградниками. Таким образом, условия местности здесь не столь благоприятны для скрытного пребывания группы людей, как в наших лесах, где партизаны чувствовали себя более безопасно.
После выполнения боевых заданий бойцы старались побыстрее скрыться в лесу, но не сразу возвращались на базу, а пытались имитировать движение в противоположном направлении, запутывая следы, особенно в подозрительных ситуациях.
На базе партизанского отряда были построены шалаши, настилы, укрытия от дождя, а позже появилась даже трофейная палатка, в которой хранилась документация, запас оружия и патронов и самое ценное – знамя отряда. Документация состояла из личных карточек, содержащих сведения о каждом бойце. Здесь имелись также распоряжения о проведении боевых и диверсионных заданий, полученные из штаба по руководству партизанскими отрядами, и рапорты командиров групп об их исполнении. Рапорты командира отряда о проведённых операциях направлялись в штаб в Нанси.
Шёлковое знамя подарили отряду французские женщины, поддерживавшие партизанское движение, и, таким образом, оно не только являлось символом существования отряда, но также свидетельствовало о признательности французского народа. Отец вспоминал, что была фотография партизан, снятых возле красного знамени отряда, полотнище знамени в развёрнутом виде придерживал Фёдор Аксинин. У отца этой фотографии не было, но он говорил, что снимок мог сохраниться у кого-либо из бойцов… Это фото мне удалось найти, о чём я расскажу в дальнейшем.
И знамя, и документация отряда с 1946 года хранятся в Центральном музее Вооружённых Сил РФ в Москве (инв. № 11/947, № 11/948).
Отец упоминал, что поддержку и даже симпатию французского народа они чувствовали постоянно. Чтобы иметь силы для борьбы с врагом, всем партизанам нужно было как-то питаться. Он не помнил случаев, чтобы местные жители отказали им в помощи продовольствием. Но, как оказалось при внимательном изучении французских архивов, так было не всегда – до появления в отряде отца, в начале 1944 года, зимой, партизанам пришлось пережить голодное время, о чём впоследствии при описании истории отряда я буду упоминать.
Обеспечивали партизанские отряды – как французские, так и советские – в основном местные фермеры. Чаще всего давали по продуктовым карточкам или продавали, если в отряде имелись наличные деньги, хлеб, крупы, картофель, муку, яйца, сыр, жиры. Даже простые, небогатые крестьяне не отказывались накормить партизан обедом. А случай предательства местного жителя мне известен только один, и этот человек во всех отношениях понёс наказание за свой поступок перед людьми и перед законом – об этом будет подробный рассказ дальше.
Думаю, необходимо вкратце остановиться на освещении общей ситуации, касающейся борьбы советских людей во Франции, далеко от своей Родины, в глубоком немецком тылу.
Согласно отечественным источникам [20; 25], в конце 1943 года на территории Франции функционировало более чем пятьдесят трудовых и концентрационных нацистских лагерей, в которых насчитывалось 60–70 тысяч граждан СССР. Приблизительно треть из них составляли военнопленные солдаты и офицеры Красной Армии, остальные – отправленные на работу «добровольно» через так называемые биржи труда с оккупированных территорий СССР.
На востоке Франции, в Лотарингии, французские патриоты, активисты Сопротивления, с целью оказания помощи узникам, страдающим в фашистской неволе, установили связь с одиннадцатью концлагерями в промышленном районе Тионвиль-Нанси, в которых находились советские военнопленные: Пьенн (Piennes), Тюкеньё (Tucqueqnieux), Жудрeвиль (Joudreville), Ерувиль (Errouville), Лaндре (Landres), Жёв (Joeuf), Обуэ (Auboue), Жарни (Jarny), Мутьe (Moutiers) и др. [20]. В работе французского историка Джеральда Арбуа названо порядка трёх десятков концентрационных и трудовых лагерей в Лотарингии, на которых использовался рабский труд советских людей (военнопленных Красной Армии и принудительно отправленных из оккупированных районов СССР) [2].
Очутившись в фашистском рабстве, наши люди пытались вырваться из неволи, совершали побеги и объединялись в вооружённые отряды для борьбы с нацистами. На территории Франции действовало около пятидесяти пяти партизанских отрядов, в которых сражались советские люди. Из них в районе Лотарингии было вначале восемь отрядов. Это «Сталинград», «Парижская Коммуна», «За Родину», «Имени Жукова», «Либерасьон», «За Ленинград», «Котовский», «Ковпак» [20], позже число их возросло до восемнадцати [25; 26].
Все вооружённые группы антифашистов были объединены в организацию Французские внутренние силы (Forces francaises de l’interieur – ФФИ), значительную часть которых составляли снайперы (франтирёры) и партизаны (Francs-tireurs et partisans – ФТП). Во Франции проживало много иммигрантов, объединённых в организацию МОИ (Main-d’oeuvre immigree – наёмный труд иммигрантов), которые также входили в состав ФТП.
Партизанские отряды были не стихийно действующими бандами, они имели общее руководство и через связных получали конкретные боевые задания: на начальном этапе – от руководства ФТП из Парижа и местных антифашистов, а впоследствии – из военного штаба, действующего в Нанси. Советские партизаны были важной составляющей как национального партизанского движения французов – маки, так и в целом – движения Сопротивления. По сведениям французского историка Джеральда Арбуа, группа «Сталинград» под командованием лейтенанта Жоржа Пономарева, состоящая из бывших советских беглых заключённых, «прикреплённая к FTP под № 936, код „Иван“», была создана в начале 1944 года [2].
Попав в отряд «Сталинград», отец быстро познакомился с теми партизанами, которые находились в это время на месте базирования. Через какое-то время, общаясь с ветеранами отряда В. Кузнецовым, М. Сосниным, М. Малышевым, он узнал об истории создания и о некоторых боевых эпизодах отряда.
Возглавлял его лейтенант Красной Армии Георгий Поликарпович Пономарев, человек инициативный, волевой и совершенно бесстрашный.
В 1942 году Пономарев командовал взводом разведки в составе стрелковой бригады, защищавшей Крым. Во время выполнения взводом разведзадания немцы осуществили контрнаступление, и разведгруппа оказалась отрезанной от своей части. Пробиваясь к своим, Пономарев был контужен и вскоре оказался в немецком плену [12].
Георгий Пономарев попал в концлагерь на западе Германии, в Саарбрюкен, где работал на вагоноремонтном заводе. Условия труда были рабскими. В ноябре 1943 года он вместе со своим другом Петром Захаркиным совершили побег из вагоноремонтного завода. Беглецы пересекли границу Германии и оказались на территории Лотарингии, которая с 1940 года находилась под управлением немецкой администрации и подлежала полной германизации. Но французское население воспринимало гитлеровский режим как оккупационный, проводилась подпольная антифашистская борьба, действовали группы партизан маки. Стремясь уйти как можно дальше от Германии, беглецы прошли около ста километров и оказались в небольшой деревне вблизи города Вердена. Здесь с помощью местных жителей они связались с французскими подпольщиками из Сопротивления Марселем и Лораном [25; 27; 41]. На некоторых сайтах имеются сведения о том, что в ночь с 13 на 14 декабря 1943 года Пономарев совместно с французскими антифашистами принял участие в диверсии на железной дороге вблизи станции Баронкур (Baroncourt) в тридцати километрах от Вердена, под откос был пущен немецкий военный эшелон*. В книге В. И. Клокова приведены данные о том, что в этом же районе 14 и 20 декабря 1943 года партизаны осуществили аварию двух составов с углём [20].
Хочется написать о том, как мне удалось, наверное, впервые составить карту боевых действий отряда. Я начала писать эту главу в первую книгу «До и после» более десяти лет тому назад, ещё не владея интернетом. Прежде всего решила очертить на карте район, в котором действовал партизанский отряд «Сталинград». Карта масштаба 1:1000000 (в 1 см – 10 км), приобретённая в книжном магазине Петербурга, оказалась недостаточно детальной.
И тогда я написала во Францию Франсинь Рюе (Francine Ruer), с которой поддерживаю переписку с 1991 года. Я рассказала ей о своей работе и намекнула, что испытываю затруднения из-за невозможности отыскать на лишённой подробностей карте многие небольшие французские населённые пункты. Франсинь – дочь мадам Мадлены Мэйе, семья которой в далёком 1944 году поддерживала Сопротивление и помогала советским макизарам. Вскоре Франсинь прислала бандероль, в которой было две крупномасштабные карты: региона Эльзас – Лотарингия и департамента Вогезы. На территории департамента, севернее селения Жандревиль (Gendreville), находилась база партизанского отряда летом 1944 года.
Это благодарная память не только одного человека: многие французы, помнившие военные годы, испытывали чувство признательности к советским людям, сражавшимся за свободу их Родины; теперь то же чувство унаследовали их дети. Так, благодаря моему большому другу Франсинь, я смогла впервые обозначить известные мне с детства названия городов и селений, места боевой юности отца, связанные с деятельностью отряда «Сталинград». Эти названия сохранились не только в памяти – они на всю жизнь остались в моём сердце. В некоторых из них через сорок шесть лет после войны мне посчастливилось побывать. Город Трие (Trieux), недалеко от которого находился концлагерь Кнутанг (в русском документе – Кнутинген), и та шахта, из которой отец совершил побег ранней весной 1944 года, я отыскала на карте более чем через полстолетия после того, как впервые о нём узнала, и через шестьдесят четыре года после самого события. Я не могу выразить словами, как много это для меня значит!
Очертить деятельность отряда «Сталинград» оказалось сложным даже при наличии присланных из Франции карт достаточной детальности. Из литературы, журнальных и газетных публикаций, папиной партизанской боевой характеристики (такой документ вместе с «Удостоверением советского партизана, действующего на территории Франции» сохранился в архиве отца), из его рассказов я знаю о десятках боевых операций и диверсий, совершённых советскими партизанами. Но о местах проведения этих операций сведения часто неоднозначны. Дело в том, что советские партизаны, не зная правильного произношения французских названий, очень часто запоминали их на слух неточно и каждый – по-своему, а читая на карте, вообще искажали. Нужно добавить, что французское произношение иногда довольно сложно передать русскими буквами, поскольку в русском языке нет аналогичных звуков.
Приведу пример. Заметную диверсионную операцию провели «сталинградцы» на крупной железнодорожной станции Мэрэй (Merrey). Партизаны напали на железнодорожную станцию, разгромили диспетчерский пункт и взорвали находившуюся на рельсах цистерну с авиационным бензином. Далее будет приведён более подробный рассказ об этой операции. Я читала много описаний этого дерзкого налёта: в книгах [20; 22], «Военно-историческом журнале» [26], многочисленных газетных публикациях, отцовской боевой характеристике. Станцию в разных публикациях называют по-разному – то Мэри, то Мэрэй. Искажают и название города Нэфшато. В характеристике говорится: «Тов. Горовой был участником разгрома ж. д. станции Мэри около города Новый Шатун». Название города в упомянутой книге [20] звучит как Ношатун. На моей подробной карте таких названий вблизи Нэфшато нет. Но имеется станция Merrey, расположенная в сорока километрах южнее Нэфшато. Находясь во Франции, я имела беседу с мадам Дюпо, очевидицей похожего события начала августа 1944 года, произошедшего возле Нэфшато на станции со схожим названием. Этот разговор вызвал сомнение и в отношении названия станции, и её местоположения. Тщательный анализ всех сведений позволил определиться с этим вопросом и убедиться, что слова «около», «возле» имели для партизан условные значения.
Подобные примеры можно продолжить. Журналисты, которые писали статьи о боевом прошлом партизанского отряда «Сталинград», брали интервью у разных ветеранов, бывших макизар, разные участники называли одни и те же населённые пункты по-разному. Но тем не менее, взяв за основу известные и крупные города, правильность названий которых не вызывает сомнения, – Верден (Verdun), Спинкур (Spincourt), Конфлан (Conflans), Туль (Toul), Гондрекур (Gondrecourt), Булиньи (Bouligny), Бурбон (Bourbonne), а также города Нанси (Nancy), Нэфшато (Neufchateau) и селение Жандревиль (Gendreville), в коих я сама побывала, – мне удалось с высокой степенью точности очертить территорию деятельности отряда.
На рис. 4 приведена обзорная схема северо-восточной части Франции, на которой показано местоположение деятельности партизанского отряда относительно соседних территорий. Границы деятельности обозначены на этой схеме условно, с учётом около 50% проведённых советскими партизанами операций. «Сталинградцы» осуществляли боевые операции и диверсии вдоль автотрассы Тионвиль – Мец – Нанси – Нэфшато – Контрексевиль (Thionville – Metz – Nancy – Neufchateau – Contrexeville), точнее – к западу от неё; в основном в пределах департаментов Мёрт-и-Мозель (Meurthe-et-Moselle), Мёз (Meuse), Вогезы (Vosges), Верхняя Марна (Haute- Marne). Протяжённость полосы их действий составляла с севера на юг не менее ста шестидесяти километров при ширине, достигающей в некоторых районах не менее тридцати километров.
С использованием присланных из Франции карт я впервые составила подробную карту боевых и диверсионных действий советских партизан. Для привязки на ней выборочно нанесены некоторые крупные и мелкие населённые пункты, вблизи которых происходили события, связанные с действиями отряда «Сталинград», а также – упоминаемые в советских источниках предполагаемые места операций отряда. Эта карта (схема) была представлена в моей первой книге мемуаров «До и после» (Санкт-Петербург, 2013 год).
Впоследствии на основе этой карты, с привлечением других топографических материалов из Google, был составлен более качественный, чем в первой книге, вариант схемы, с учётом появившихся новых сведений (в том числе из французских источников). Техническую работу по составлению карты, представленной в данной книге, выполнил мой давний друг Борис Максимов.
Карта боевых действий партизанского отряда «Сталинград» состоит из двух частей (рис. 5 и 11). Они являются продолжением друг друга и перекрываются на широте населённого пункта Broussey. На рис. 5 приведена карта боевых действий отряда в северной части его деятельности. В этом районе отряд действовал с начала 1944 года до 29 апреля 1944 года [49б]. Время проведения боевых операций в южном, более лесистом районе (рис. 11), май-сентябрь (до прихода англо-американских войск). На обеих картах сохранены французские названия населённых пунктов. Описывая историю партизанского отряда, я употребляю эти названия на русском языке (с учётом погрешности произношения они являются вероятными), а в скобках указываю французские. Если же в публикациях и документах в эти названия внесены искажения, отмечаю их со ссылкой на источник.
https://www.liveinternet.ru/users/5803038/post385813260/ Русские во французском сопротивлении.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/07/09/946