- А, кроме того, и у Афанасьева развились дополнительное свойство. Я точно не разобрал, что именно это было за свойство. Но я разговаривал с его лечащим врачом и он шепотом, под коньяк, рассказал мне, что организм Афанасьева вел себя не совсем нормальным образом…
- Ты прочитал его личные записи, - тихо сказала Верочка.
- Да. Но я взялся за них только в тот момент, когда понял, что другого источника у меня нет. А кроме того, мне не пришлось читать все его личные дневники. По какой-то причине, я даже и не знаю, по какой именно, он вырвал из своих дневников несколько листов, я взялся за них, предполагая, что там пойдет речь о Вельском, но они имели отношение в основном к Вельской Марине. Они с Павлом Васильевичем были любовниками.
- Но она ему, скорее, как дочка, - удивилась Верочка.
- Тем не менее. Записи, в основном касаются ее и их отношений. Есть немного о рукописях, но как-то стороной. К тому же, большинство из этих листочков просто не читаемы.
- Зачем же ты их читал?
- Но тогда я еще не знал, что там ничего нет.
- Этого не надо было делать, Олег. Он же ведь специально их убрал, чтобы они не попались на глаза постороннему. Понимаешь, он любезно предоставил нам даже личные дневники, все. А убрал всего лишь несколько листочков, которые совершенно не касались нас, - Верочка вполне искренне сожалела о том, что я сделал, и вполне серьезно упрекала меня.
- Верочка, ты как будто не слушаешь меня. Человек, прочитавший эти тексты – меняется! Меняется безвозвратно! А ты упрекаешь меня в том, что я прочитал чужой дневник?
- Олег, но может быть, человеку пришло время меняться? Ты не задумывался об этом?
Конечно, я об этом не задумывался. Кроме того, я был против перемен, которые происходят так. Как впрочем, и против экспериментов над собой. И хотя это было именно так, я не стал высказывать эти свои мысли вслух, и не потому, что не счел нужным, а потому что, находясь в таком раздражении как сейчас, я мог бы ее обидеть. Если не словами, то интонациями…
- Солнышко мое, но это еще не все. Когда мне в очередной раз пришло иное зрение…
- Ты так это решил называть?
- Да. Ничего другого в голову просто не пришло.
- Иное, - повторила она, - это не плохо.
- Верочка, ты слушаешь меня?
- Да-да, конечно, извини.
- Так вот, когда мне в очередной раз пришло иное зрение, то я рассмотрел, что вокруг некоторых граждан нашего города словно бушует пламя. И это пламя сжигает своих носителей. Понимаешь?
- Не совсем?
- Ну, это мое предположение, но насколько я понял, каждый прочитавший текст Вельского – он становится, как бы, зараженный. В его организме начинаются какие-то изменения, и эти изменения заставляют пораженного жить быстрее. Я, наверное, путано излагаю?
- Есть немножко, но в основном, я понимаю.
- В общем, этот невидимый огонь, он расходует человеческие силы быстрее, чем это предписано природой.
- А что потом?
- Ну, человеческая эта сущность, она словно обугливается. Человек выгорает и все.
- Он умирает?
- Не знаю, - признался я и пожал плечами.
- А может быть, то, что ты видишь, то, что с тобой происходит – это никаким образом не связано с Вельским? Может…
- Может быть, я сумасшедший, - закончил я за подругу.
- Я этого не говорила.
- Но подумала! - я действительно был раздражен, и даже, наверное, зол. Этого со мной уже очень давно не бывало.
Я закурил и практически пробежался по комнате.
- Остановись, Олег. Пожалуйста, - Верочка поднялась, поймала меня за плечи и практически силой усадила на стул.
Усадила, а сама встала сзади, обняла меня и заговорила тихо, успокаивающе. Я затушил сигарету, поцеловал руку Верочке. Покой, вот, что исходило от нее, я успокаивался в ее объятиях. А она говорила:
- Олег, - произнесла Верочка откуда-то сверху, - я ведь тоже читала, этого самого злосчастного Вельского.
- Да кстати, - я попробовал выбраться из объятий подруги, но она не выпустила меня, поэтому мне пришлось говорить сидя на стуле, - Верочка, скажи, а ты не чувствуешь каких-нибудь перемен в себе?
- Нет, - коротко ответила она.
- Ты не спеши, Верочка, пожалуйста, прислушайся к себе, внимательно. Может это происходит как-то незаметно. Ты ведь прочитала меньше…
- Почему меньше. Я прочитала все то же самое, что и ты.
- Что, ты и «Взгляд…» успела победить, - удивился я.
- Да. Я ведь читаю намного быстрее тебя, если ты этого не знал.
- Не знал, - признался я, и пошутил, - вот, сколько оказывается, в тебе тайн.
- Да, - наклонилась Верочка, целуя меня куда-то в макушку, - такая я у тебя загадочная.
- И как ты себя чувствуешь?
- Ты имеешь ввиду, не появился ли у меня хвост, рога или копыта, - продолжала шутить моя милая, а я чувствовал, что ее постепенно начинает заносить, - но ты ведь только что выдел меня совсем без всего…
- В общем-то, я имел ввиду другое…
- И что же?
- Ну, например, - я просто вынужден был включиться в игру своей подруги, - может быть, ты начала читать мысли, или может быть, ты стала хилером. Или экстрасенсом-предсказательницей.
- Где это ты таких слов набрался, - поинтересовалась Верочка.
- В научно-популярной литературе.
- Так ты теперь подкован в эзотерике?
- Что? - Я невольно вздрогнул, услышав это странное, но знакомое слово.
- Оп, проговорилась…
Вдруг я почувствовал, как руки Верочки ослабли и бессильно соскользнули с моих плеч. А сама она, вдруг как-то обмякла – я едва успел развернуться и вскочить со стула, чтобы подхватить ее, иначе она просто рухнула бы на пол. Подхватив ее на руки, я в первый момент растерялся и заметался по кухне, а потом, немного успокоившись, понял, что то, что я ищу, в кухне – отсутствует. Осторожно, чтобы не ударить подругу я перенес ее в спальню и уложил на кровать. Я попробовал найти пульс, ориентируясь только на то, что видел, как это делается в кино. На собственное удивление, мне удалось найти пульс и на руке и на шее. Ухом я почти коснулся ее губ и почувствовал легкое дыхание.
На этом мои медицинские познания заканчивались – надо было вызывать помощь. Поэтому, не выпуская из зоны внимания Верочки, я взял телефон и набрал 03. Диспетчер пытала меня какое-то время, пытаясь выяснить подробности обморока, но я не мог ничего сказать. В конце концов, она махнула рукой на меня:
- Ладно, гражданин, если будет свободная машина, я пошлю ее к Вам. Но запомните, если ничего серьезного, будете платить штраф.
- Дорогая моя, я ведь не медик – я редактор, - попытался я объяснить ситуацию, - я не знаю, может быть, это нормально, когда человек падает в обморок. Только я присутствую при этом в первый раз.
- Хорошо-хорошо, - смилостивилась дама на том конце телефонного провода, - ждите, скоро подъедет машина. Благодарите Бога, что сегодня день не такой уж и загруженный. Не то, что вчера…
Я оглянулся – Верочка по-прежнему не шевелилась, продолжая лежать, именно так, как я уложил ее на кровать. Я осторожно вышел из комнаты, взял сигареты и пепельницу и устроился на низенькой скамеечке. Мне сказали ждать, и я ждал. Мысли в голову лезли в основном бестолковые и отрывистые. Я прислонился к двери, она была прохладной, даже можно сказать, холодной. Или это мой лоб напоминал человека больного гриппом, не важно, главное, что прохлада двери принесла некоторое облегчение. А вот маленький сквозняк, наверное, из-под оторвавшегося дерматина, делали мое пребывание около этой двери не столько приятным, сколько опасным. Кряхтя и хрустя суставами, я поднялся со скамеечки и переместился в зал, заглянув попутно в спальню – там ничего не изменилось.
Я продолжал двигаться, словно по кругу, на кухне я курил, заглядывал в зал, но там мне нечего было делать, и тогда я заходил в спальню. Периодически я подходил к кровати и находил Верочкин пульс. Тогда я ощущал толчки четкие и ощутимые, но мне казалось, что пульсу полагается биться чаще. Я попытался сравнить частоту ударов пульса Верочки, с частотой своего пульса, и не улыбайтесь, мне не до смеха, сравнить не смог. Не смог найти собственного пульса…
ЧАСТЬ II
Наконец в дверь позвонили – я поторопился открыть – на пороге стояли две дамы. Одна возраста среднего, бальзаковского, я так понял, доктор, и совсем молоденькая, практически девочка.
- Добрый вечер. «Скорую» вызывали?
- Да, вызывали, проходите, пожалуйста.
- Что у вас случилось? - не сделав и шага по квартире, поинтересовалась женщина.
- Обморок, - коротко ответил я.
Хотите верьте, но не смотря на то, что я давно уже не школьник, перед врачами я теряюсь.
- Обморок обмороку рознь, - назидательно произнесла женщина, - где у нас больной?
Я указал на дверь спальни и пропустил их вперед – обе дамы проследовали в комнату.
- Тетя Валя, по-моему, она просто спит, - громко зашептала медицинская сестра, потом сконфузилась и посмотрела на меня.
- Вас как зовут? - повернулась ко мне доктор.
- Олег Владимирович Подольский.
- Олег Владимирович, покажите этой малолетке, где у вас уборная…
- Пожалуйста, - я отошел от дверного проема, наблюдая, как малолетка заливается маковым цветом.
- Тетя Валя…
- Иди-иди, а еще раз пристроишься зимой в кустиках, не родишь…
Девочка убежала, а врач присела на стул рядом с кроватью и повернулась ко мне:
- Рассказывайте, что случилось?
- Мы были на кухне. Разговаривали. Она поднялась, зашла ко мне со спины и сказала несколько слов, а потом я почувствовал, что она как-то обмякла. Я вскочил, еле успел, потому что она уже падала…
Пока я коротко рассказывал эту историю, врач «скорой помощи» посчитала пульс, произвела какую-то манипуляцию над лицом. Потом несколько раз нажала куда-то в область живота. Следя за ее действиями, я невольно остановился. Врач оглянулась на меня:
- Продолжайте…
- Я подхватил ее, перенес сюда. Пощупал пульс, дыхание. Попробовал потрясти, но решил, что могу сделать только хуже. Поэтому и решил вызвать Вас. Вот. Все.
- Понятно, - женщина поочередно рассматривала то Верочку, то меня.
Где-то в душе у меня вдруг появилась надежда, что врач сейчас толкнет Верочку и та проснется. Меня оштрафуют за ложный вызов, а я обязательно напою их чаем…
- Олег Владимирович, вы выпивали?
- Немного совсем вина…
- Вы муж, - вдруг поинтересовалась врач.
- Мы только собирались, - промямли я, - я как раз сегодня, только что сделал предложение…
- Ответ был положительный? - она улыбнулась.
- Да, - обречено произнес я, потому что понял, что чудесного пробуждения не будет…
- Как зовут Вашу невесту?
- Верочка.
- Ну что ж, пусть будет Верочка. Это даже хорошо, что Верочка, - врач поднялась и снова обратилась ко мне, - Олег Владимирович, есть у Вас стол, чтобы я могла написать…
- Да-да, конечно. Если удобно то на кухне. Или можно в зал…
- Давайте лучше на кухню.
Мы перешли на кухню, я быстро освободил пространство на столе и пододвинул стул.
- Вот, пожалуйста…
Врач расположилась на стуле, на стол были выложены какие-то листочки, справки в целлофановых пакетах, пара ручек…
- Олег Владимирович, я смотрю, вы курите, - женщина кивнула на пепельницу, - угостите сигаретой, а то экипаж попался, как в наказание – одни некурящие, даже водитель.
- Да-да, конечно, - я пододвинул к женщине сигареты, зажигалку и пепельницу.
- Благодарю, только Вы тоже сядьте, что стоять-то…
Я послушно, хотя скорее уж, обреченно, сел.
- Извините, что сразу не представилась – Валентина Николаевна.
- Очень приятно, - пробормотал я.
- А-а, какое там, приятно, - махнула рукой Валентина Николаевна, - день выдался, не приведи Господи, удивляюсь, что еще собственное имя помню…
- Валентина Николаевна, может быть, Вы чаю хотите или кофе…
- Не откажусь, честно слово, только не сочтите за навязчивость…
- Ну что Вы, - я поднялся и принялся готовить кофе, по пути отвечая на обычные вопросы врача…
- Фамилия, имя, отчество, количество полных лет и тому подобное…
Пришла на кухню и медицинская сестра.
- Будете чай или кофе, - предложил я.
- Ей, если не сложно чай сделайте, Олег Владимирович, - ответила за медсестру Валентина Николаевна и пояснила, - рано ей еще кофе по ночам хлестать…
Я занялся чаем, пока Валентина Николаевна занималась бумагами. Потом, к чаю и кофе предложил торт. Валентина Николаевна отказалась, а медсестра коротко взглянув на нее, согласилась на небольшой кусочек.
- Чистый ребенок, - вздохнула Валентина Николаевна, - и что тебя в «скорую» понесло…
- Тетя Валя…
- Ладно уж, молчи, горе мое, - Валентина Николаевна попросила еще сигарету и заговорила, обращаясь ко мне, - заберем мы Вашу невесту Олег Владимирович.
Сердце мое упало. Да и я сам, едва удержался на ногах и если бы не быстрая помощь Валентины Николаевны, наверное, действительно рухнул бы на пол.
- Она… что с ней…, - ни больше, ни понятней выговорить я не смог, да это и не потребовалось, женщина отлично поняла, что именно я хочу спросить.
- Хотела бы Вас порадовать, - вздохнула Валентина Николаевна, - да нечем. На сколько я могу судить, только Вы учтите, что это всего лишь первичный осмотр, и дай Бог, чтобы я ошиблась, бывает и такое. С Верочкой Вашей случился приступ …
- Приступ чего?
- Некой болезни.
- Некой болезни, - я удивленно взглянул на женщину.
- Именно так. Мы с этой болезнью сталкиваемся уже не в первый раз – похожа она на обморок, только на очень глубокий обморок. Больше он похож уж скорее на кому, но не кома, это точно.
- Боже мой, - выдохнул я, - но отчего…
- Я не знаю, честное слово – не знаю. Раньше я никогда с таким не встречалась, а отработала, даже и не помню сколько… А вот последнее время, частенько с этим сталкиваемся. Мы предполагаем, что это что-то нервное. Перенапряжение, экология – не знаю, честное слово. Реальной помощи я оказать не могу, только доставить в больницу и все…
- А дальше?
- Дальше ими занимались узкие специалисты. Мы специально вызвали сюда ученых.
Я ничего не ответил, лишь потянулся за сигаретами. А Валентина Николаевна неожиданно обратилась к медицинской сестре:
- Ты чай допила?
- Да.
- Торт доела?
- Да.
- Говори спасибо, и дуй за ребятами, пусть поднимаются, будем забирать…
Девочка, видимо привыкшая к подобному обращению, подскочила со стула.
- Спасибо, извините, до свидания, - скороговоркой пробормотала она, и, подхватив медицинский чемодан, побежала к выходу.
- Олег Владимирович, - голос врача опустился на тон ниже, и я вынужден был пододвинуться к ней, - это между нами. Дело в том, что про болезнь эту известно очень мало. По крайней мере, для того, чтобы лечить. Мы только наблюдаем, понимаете?
- Не очень, но…
- То есть, как говорил нам специалист, приезжал к нам из столицы и читал лекцию – это болезнь современного мира. Большие скорости, нервное напряжение и тому подобное. Лечить мы не можем – пока речь идет только о статистических наблюдениях. И согласно этих наблюдений пять из шести, самостоятельно выходят из этого состояния, проходят курс восстанавливающей терапии и благополучно живут дальше, зачастую и не вспоминая о случившимся. Первый такой случай у нас был зарегистрирован около полугода назад. Тоже у женщины, кстати, так она и по сей день, жива – здорова. Мы ее периодически обследуем – никаких отклонений не обнаружено…
- Пять из шести, - напомнил я.
- А у одного из шести, этот припадок переходит в самую настоящую кому. Потом – смерть.
- Боже мой, а сделать что-нибудь, можно?
- Вылечить, Вы имеете ввиду?
- Да.
- Я же говорю – либо один вариант, либо другой. Правда специалист этот столичный, рассказывал, что нечто похоже было уже… Но не здесь…
В коридоре послышались шаги и голоса.
- Тетя Валя, мы пришли…
Женщина быстро отстранилась от меня и заговорила громко, пожалуй, даже слишком громко.
- Паспорт вашей невесты приготовьте.
- Я сейчас принесу, - я поднялся и направился за документом.
- Надейтесь, Олег Владимирович, - услышал я уже практически стоя в дверях кухни, - пять из шести – это хороший процент…
- Что? - мне показалось, что я ослышался. И снова прозвучал громкий голос Валентины Николаевны, - аллергия на какие-нибудь лекарственные препараты у женщины есть?
- Нет, насколько я помню, нет…
- Ладно, возьмем анализы – выясним…
А потом, полный какой-то безучастности, я смотрел, как в квартиру поднялись два здоровых парня. Под руководством Валентины Николаевны и при бестолковом мельтешении медицинской сестры они положил Верочку на носилки, и аккуратно направились к выходу. Я начал натягивать пальто, но Валентина Николаевна остановила меня.
- Вам, Олег Владимирович, ехать не надо, в отделение интенсивной терапии Вас все равно не пустят. Завтра, с утра позвоните дежурному – Вам все скажут.
Руки мои опустились, мне ничего не оставалось делать, как ждать завтрашнего дня…
- Что же мне теперь делать, - пробормотал я тихо, но Валентина Николаевна, все-таки меня услышала и обернулась на самом пороге:
- Если Вы верующий – молитесь. Если нет, то пейте водку. Честное слово, ничего не больше не могу рекомендовать.
И она ушла, прикрыв за собой дверь в квартиру, а я остался стоять на пороге, перед закрытой дверью, в полуодетом пальто, которое ни скинуть, ни натянуть на плечи не было сил. Не знаю, сколько так прошло времени. Может быть, несколько минут, может быть, час, не знаю. Только из состояния транса меня вывел телефонный звонок. Я взял трубку:
- Алло, Подольский. Слушаю.
- Олег Владимирович, - я почему-то узнал голос Валентины Николаевны.
- Да-да, это я.
- Сообщаю. Довезли в целости и сохранности. Палата номер четыре отделения интенсивной терапии.
- Спасибо, Валентина Николаевна…
- Не за что. А теперь слушайте внимательно, я ведь так поняла, Вы неверующий
- Нет.
- А спиртное дома есть?
- Наверное, коньяк.
- Отлично. Отрезаете от лимона, приблизительно треть. Обильно солите его, потом наливаете стакан коньяка. Именно стакан. Выпиваете, закусываете лимоном и в кровать. Это я рекомендую Вам как врач.
- Спасибо, - только и мог я пробормотать.
- Олег, - Валентина Николаевна понизила голос, обращаясь ко мне по имени, - послушай меня. Сейчас ты ничего не сможешь сделать. По крайней мере, не сегодня. Но тебе обязательно надо уснуть. Только с утра, и со свежей головой надо принимать важные решения.
- Что?
- До свидания…
В трубке пошли гудки. Как же все это напоминало мне известный «желтый дом». Только я не могу понять, снаружи я или изнутри.
Я отправился в спальню, но проворочавшись около часа, я понял, что уснуть просто так не удастся. Я поднял, тоскливо оглядывая квартиру. Вариантов было, как всегда, два. Первый – медицинский, то есть предложенный Валентиной Николаевной, второй – мой собственный. Я поразмышлял и выбрал давно мне известный и мной же не раз проверенный. Тем более, что…