Она...

Она не позволяет мне делать то, что мне так хочется. Ей нравится, когда я мучаюсь и терзаюсь. Она получает от этого почти что физическое удовольствие. Ей доставляет наслаждение видеть, как я близок, но не могу и дотронуться. Она нарочно выставляет передо мной свою ножку, с покачивающейся на ней туфелькой, и велит глядеть. Сама же смотрит на меня, и когда видит, как я от желания проглатываю очередной комок в горле, замирает в довольной улыбке. Прежде чем задать вопрос, мне следует спрашивать её разрешения. Она тщательно следит за соблюдением установленных ею правил, с неукоснительной строгостью устраняя мои ошибки дисциплинарными и физическими замечаниями. Один раз она, зная какой я сладкоежка, лишила меня сладкого на целых две недели. И мне пришлось несладко. В другой раз, когда я опоздал к ней домой, всего на несколько минут, чтобы почистить и отполировать всю её обувь, она велела приступать к этому занятию при помощи одного лишь моего языка, то ли в шутку, то ли в всерьёз указав, что если бы я опоздал на более поздний срок, мне бы пришлось съесть стельку из её старых кроссовок. Сейчас же она запретила мне кончать, и даже трогать себя, изнывающего от желания. Запретила на неопределенный срок. Сказав, что, когда у неё будет хорошее настроение, она, быть может, и разрешит мне. И как я могу осмелиться нарушить её распоряжение? Так вот и мучаюсь, но держусь… Но тянет меня к ней всё больше и больше… Меня съедает любопытство, что же ей придёт в голову в следующий раз? Что еще я могу сделать, чтобы и дальше оставаться с ней? Оставаться наедине, и видеть, как вновь и вновь начинают подрагивать губы…  перед глазами набегать туман…. и я проваливаюсь всё глубже и глубже… не чувствуя ничего, кроме себя в этом своём чувстве…