Не успел проснуться, часов, наверно, в одиннадцать, а жена уже кричит: «Всё лежишь лодырь, а палисадник скора на дорогу упадёт». Опять разоралась, как ненормальная. Хоть бы раз встал спокойно. Полежал ещё с пол часика, потом помахал ногами. Отекли, не шутка, пятнадцать часов спал.
Потянулся, сунул голые ноги в валенки, встал. Подошёл к умывальнику, брызнул слегка в лицо водой и сел к столу. Жена, кричу, давай есть. Всё орёшь и орёшь, а поесть не дождёшься.
Жена со злостью швырнула на стол миску щей, следом прилетели кусок хлеба с ложкой. Вот опять не стой ноги, встала, подумал я. Да ладно хоть так кормит, без неё было бы ещё хуже. Поел, поковырялся с пол часика в зубах. Жена больше не показывалась. Вечно себе какое-нибудь дело найдёт. Неймётся ей. И мне покою не даёт.
Да, тяжела ты семейная лямка. Встал, походил по комнате туда-сюда. Поразмялся. Вышел на крыльцо. Гляжу, а ведь и правда палисадник скоро упадёт. Может и в самом деле подправить его или и так сойдёт. Месяца два уж наклонён. Надо за топором сходить в сарай. Посмотрю, что можно сделать.
Открыл дверь сарая, зашёл. Вдруг что-то так по голове шарахнуло, что в глазах потемнело. В сарае и до этого было темно, а тут ещё темнее стало. «Жена, - кричу, - ты чего дерёшься. Я же вышел забор отремонтировать, а ты всё недовольна». Через минуту где-то за сараем раздался раздражённый голос жены: «Опять грабли у двери оставил, козёл. Вот и получил по заслугам»
.
Да ведь и действительно, месяца три назад поставил здесь грабли, да и забыл. Пойду-ка, полежу немного, отойду, решил я. А потом уж забор отремонтирую. Только ступил на крыльцо, нога левая неожиданно стала куда-то проваливаться. Вот и крыльцо сгнило. А такая боль, еле выдержал. Но орать не стал. Как бы жена с кочергой не прибежала и не добавила.
Кое-как ползком добрался до кровати, лёг. Нет, сегодня не мой день. По гороскопу, наверно, неблагоприятный. Завтра надо ещё газету купить, посмотреть, не грозит ли мне ещё чего-нибудь. И вот так каждый день. Никак до палисадника не доберусь, всё чего-нибудь да не то.