В пешеходном переходе под Павелецкой площадью, недалеко от лестницы, обосновался безногий инвалид. Он стоит, как бы на коленях, на двух култышках, обёрнутых во что-то кожаное. Камуфляжная форма его говорит о том, или должна говорить о том, что это человек, пострадавший либо в Чечне, либо в Афганистане, ну, в общем, в результате боевых действий по защите конституционного порядка, или при исполнении интернационального долга. Но люди, проходящие мимо, уже понимают, что это, скорее всего, не так. Поэтому мало кто останавливается, чтобы бросить ему что-то в лежащую перед ним коробку из под обуви. Молодой парень с большой дорожной сумкой, по всей видимости, не москвич, а приезжий, наклонившись, бросает в коробку что-то бумажное, а значит не меньше пятидесяти рублей, и, приобняв инвалида, и, наклонившись к нему, говорит тому что-то негромко, что в шуме спешащих по своим делам людей, трудно разобрать. Потом выпрямляется, хлопает безногого по спине, и говорит громко, так, что слышно уже всем: «Ну, ладно, бывай, браток, ехать мне пора. А ты давай тут, выздоравливай!» А я подумал: "Как это он будет выздоравливать, ноги у него что-ли отрастут?"