-Я родился в маленькой деревне на границе Польши. Меня воспитывала мать и бабушка. Отец погиб на фронте, его забрали, когда мне было два, так что я его совсем не помню. Только по старым фотографиям, которые мне показывала бабушка. Когда я был маленьким, больше всего я любил разглядывать старые фотоальбомы и жечь по вечерам костры. Сидеть у них, греться и смотреть на ночное небо. Наша семья была очень бедной. Хозяйство у нас было скудное, да и времена тогда были очень тяжелые. Люди голодали, но это не отнимало у меня каких-то маленьких радостей. Друзей у меня не было. В деревне почти не было детей, особенно моего возраста. Когда я вырос, мать отправила меня в городскую гимназию. Она предоставляла подобие общежития. Но скорее это было похоже на интернат с казарменными порядками. Еще, будучи десяти летним ребенок я задался целью выучиться и получить достойное образование. Меня пугала нищета. Хотелось совсем другой жизни. По началу, другие дети задирали меня, потому что я не имел опыта общения со своими сверстниками и плохо понимал их систему ценностей и взаимоотношений. Первое время я терпел их придирки и унижение. Все мы знаем, какими жестокими могут быть подростки. Но спустя пару месяцев, я понял, что если буду позволять им издеваться над собой, то не выдержу, не смогу доучиться в гимназии и просто сбегу. Этого я себе позволить никак не мог.
-Что же было дальше? Спросила с любопытством Алиса – Ты хороший рассказчик, интересно слушать. В мире кончаются люди, который действительно хочется слушать, которые могут донести до тебя что-то, и ты не только слушаешь их, но и слышишь, что они хотят сказать, скрывая за своими потаенными образами какой-то личный, глубинный смысл.
-Да, я понимаю тебя. Ну, так вот. Я всегда был молчаливым ребенком, и в один момент, когда паренек из нашего класса, кажется, его звали Пабло, весь из себя, хотел быть лидером, любил, когда остальные дети подчинялись ему. Он начал задирать меня. Обзывать, а затем, расхрабрившись, кидать в меня маленькими камешками, щебенкой, которой была усыпана вся детская площадка, на которую мы вываливались всем скопом после занятий. В тот момент меня будто пронзило электрическим током, по всему телу побежали мурашки и я понял, что если не дам ему отпор навсегда застолблю за собой имя того, кого можно безвозмездно обижать и донимать. Я начал на глазах у всех краснеть, у меня вспотели ладони и по лбу начали стекать капли пота. Он кричал мне что-то, стоя на расстояние и кидая, наверное, уже пятый камешек, мне прямо в ноги. Не выдержав, я двинулся на него, занес свой маленький кулак и изо всей силы направил прямо ему в лицо. Мой удар угодил ему в левый глаз, как сейчас помню. И что ты думаешь? Не таким уж он оказался и храбрецом, от удивления и боли он был видимо, так ошарашен, что просто заплакал, а я продолжил его колотить на глазах у всего класса. Для него это было настоящее поражение. Меня же после этого случая перестали донимать. Никто не хотел попасть точно в такую же ситуацию и потерять свой авторитет. Ты же знаешь, как дети дорожат своим авторитетом, даже больше, чем взрослые. Друзей, конечно, после той истории у меня не прибавилось, но и так называемые “враги” ушли с поля видимости. Так что я мог полностью посвятить себя учебы, не заботясь, что кто-то будет пытаться вытащить меня из собственного мира, который я выстроил в голове. Тогда я и подумать не мог, что это сделает наш классный учитель.
-Вот только не говори, что в детстве у тебя были нездоровые с ним отношения, и все в таком роде.
-Не перебивай меня, пожалуйста, если тебе действительно интересно слушать все это.
-Интересно, но я имею право вставить свое слово.
-Хорошо. Продолжим. Учителя звали Пьер Варналь. Он был беженцем из Франции. Преподавал нам польский, литературу, французский и что-то еще. Вел наш класс. На удивление этот француз знал польский язык почти что идеально. Он всегда оказывал мне какое-то особое, более пристальное внимание, не такое, как к остальным детям. Мне жутко не нравилось подобное отношение, потому что моих одноклассников это злило, а лишнего внимания к себе я привлекать не хотел. Тем более негативного, учитывая, что я совсем недавно избавился от этой проблему и не хотел, что бы это опять вернулась. Я понял, что если такое произойдет, мне не получится вернуть свою независимость и прикосновенность на прежнее место. У меня было чувство, будто я хожу по какой-то тонкой и очень скользкой грани и ненароком, скоро свалюсь за нее.