В настоящей главе я рассказываю о жизни нашей семьи в Свердловске. Итак, мне 12 лет. Резко изменилась вокруг меня обстановка. Мы в большом, незнакомом городе. Война идет к закату. Опишу первые впечатления от Свердловска. Хорошо помню
воинский вокзал, башню водокачки, которая и сейчас стоит, как памятник. От этой водокачки заправлялись все паровозы. Помню перекидной мост, привокзальную площадь. На том месте, где стоит памятник танкистам Уральского добровольческого танкового корпуса, в 1944 году был садик с трамвайным кольцом перед вокзалом. Напротив вокзала одно единственное кирпичное здание- Макаровская мельница. Рядом с ней огромное болото. Это русло реки Мельковки. Теперь оно под асфальтом, и по этому маршруту весело летят троллейбусы в сторону Уралмаша.
В то время основным городским транспортом был трамвай, пять маршрутов которого связывали вокзал с Уралмашем, с ВИЗом, с улицей Щорса, ВТУЗ-городком и парком культуры Маяковского. По улицам Свердловска весело звенели трамвайчики, где я за три копейки катался по улице Толмачева, улице Ленина и далее в трехнаправлениях - ВИЗ, ЦПКО, ВТУЗ-городок. Шоссе УЗТМ связывало вокзал с Уралмашем. На востоке от него громоздились и шумели корпуса заводов Калинина, Турбомоторного, Эльмаша. Шум от прокрутки турбин и двигателей раздавался по всему городу, а канонада от испытания орудий до сих пор у меня в ушах. Все гудело и стреляло! Под такую какофонию я и засыпал.
Первое жилье было у нас на улице Лермонтова, теперь это улица Николая Никонова, названная в честь уральского писателя. В то время это был тихий, деревянный уголок Свердловска. Рядом улица Физкультурников, Ключевская и даже улица Андрэ Марти. Последняя переименована в Мельковскую. А какое-то время улица Мельковская носила имя Жданова. Была такая мода-переименование городов,сел, улиц. Помните-Пермь-Молотов?
С улицы Лермонтова я ездил на улицу Ключевскую за мягкой водой. В колонках была жесткая вода, а для стирки моя тетя просила привезти мягкой. По рассказам моей тети Анны Владимировны Ювенской, ключик, где я брал воду был не простой, а золотой. Там иногда находили мелкие самородки. Надо сказать, что золото под Свердловском-Екатеринбургом есть и сейчас в районе Генеральской дачи на речке Ольховке. Генеральской дачей называется уютный природный уголок. Это зеленый мыс при слиянии реки Ольховки с рекой Исеть. На старинной плотинке и красивом водосбросе я каждый день купался в летнее время и с интересом наблюдал, как
семья из трех человек с помощью вашгердта добывала в городской черте золото - хлеб для пропитания. Старание продолжалось примерно до 1955 года.
Я быстро освоился в городе и его окрестностях. На трудовом поезде доезжал до станции Исеть. Конечно,без билета. По пермской линии ездил до станции Северка. В южном направлении -до Уфалея, в восточном до Синарской. Часто на крыше вагона. На западе я виделневысокие горы, которые манили меня. Впоследствии я добрался до этих гор. Моя мечта сбылась через несколько лет. Я упросил отца купить мне курковое ружье ижевского завода, которое отец купил мне в магазине "Охотник" за 15 рублей.Этот магазин располагался на улице 8 марта. В марте я отправился изучать эти горы. Доехав до станции "Огородная площадка" на линии Свердловс-Н-Тагил, я отправился к этим горам. Направление взял по компасу, без дорог и тропинок. Примерно через 3 км я оказался на льду озера. Как впоследствии я узнал, озеро называется Мелкое. По льду перебежал озеро, и вот я уже у подножья заветных гор! Одолев две вершины, выстрелив несколько раз по мишеням, я вернулся домой, а кругозор мой расширился. Впоследствии к этому озеру ходил летом.
На улице Лермонтова мы жили очень стесненно, в коммунальной квартире.Хозяйкой самой большой комнаты была моя тетя- Анна Владимировна Ювенская, она проживала с дочерью Ниной, моей двоюродной сестрой-школьницей. А сын Борис тети Ани учился в спецшколе ВВС и жил пока в общежитии. На голову тети Ани еще "свалились" мы -четверо. Спал я, помню где-то под столом. В этой квартире меня особенно интересовали две соседки-родные сестры, лет шестидесяти,которые,
как тени передвигались по темному коридору и кухне. Когда я появлялся на их пути, они молча удалялись в свою комнатушку. В третьей комнате жила семья милиционера железнодорожной транспортной милиции Агеенко. Это был известный сыщик по транспортной милиции. С этой семьей я подружился.
Вернемся к портрету странных соседок. По большому секрету моя тетя рассказывала, что эти седые дамы являются якобы теми горничными и фрейлинами царской семьи, которые странным образом спаслись в 1919 году при ее расстреле. С этого момента у меня появилось страстное желание изучить ипатьевский дом. А до него от нашего дома рукой подать- каких-то пятьсот шагов. Я подходил даже к этой двери, обитой ржавым железом, которая никогда не открывалась.
Эта дверь выходила на проулок к улице Толмачева, по которой, наверно, и увозили тела царской семьи. Проникнуть во двор ипатьевского дома я также не мог. Там был высокий забор с колючей проволокой по верху. Фасад дома выходил на улицу Карла Либкнехта, как раз напротив Вознесенской церкви. Слева от нее Харитоновский дворец, а на площади располагался фонтан с огромными бронзовыми лягушками. Помню огромные кусты сирени, в которых я прятался. Теперь там ничего нет -ни фонтана с лягушками, ни сирени. Теперь на месте дома Ипатьева стоит Храм на крови, а напротив памятник комсомолу Урала. Символично и загадочно - не правда ли?
Для справки: в настоящее время Вознесенская церковь действующая, а при советской власти в ней располагался городской планетарий. Напротив Дворца пионеров находится Управление газопровода Бухара-Урал.
Рассказы тети Ани заставили меня взглянуть на мир по-новому. Но наша семья в 1944 году перебирается на улицу Андрэ Марти, 16. Это был двухэтажный флигель, 2-этаж которого занимала семья начальника транспортной милиции свердловской железной дороги. Жизнь во флигеле продолжалась недолго. Весной нашу квартиру на первом этаже затопило. Хорошо помню, как по стенам начали ползать мокрицы. Наверно, от сырости и недостатка питания я заболел, но мне очень нравилась какая-то таинственность этого здания.
Толстые стены из природного камня первого этажа, два раздельных хода в квартиру, а между ними подвальное помещение с колодцем. Начитавшись сказов П. П. Бажова, я придумал и прокопал горизонтальный ход, который назвал Жабреев ходок, как называется один из сказов. Мои друзья из соседних домов с удовольствием лазили по этому коридору и с восторгом разглядывали колодец под домом. В конце-концов из-за сырости нас переселили на улицу Стрелочников, 1-А.
После переезда на новое место, я продолжал изучать город. Бегал на плотину городского пруда. Ниже ее в то время был заводик, который назывался Монетный двор. На завод со стороны Улицы Малышева шла железнодорожная ветка. В войну
там ковалось оружие для Армии.
Сейчас все изменилось... На месте Монетного двора -Исторический сквер, в котором под открытым небом разложены горные породы со всего Урала. К моему удовольствию там лежит глыба качканарского пироксенита! Спасибо свердловским
архитекторам, создавшим эту красоту.
В этом городе у меня много любимых мест. Одно из них - Генеральская дача, где жил до революции генерал-губернатор Екатеринбурга. Чем интересна эта дача? На ее территории уютно расположилась плотина с красивым водосбросом. С самой плотины этой красоты не видно, но когда спускаешься в овраг нижнего бьефа, красота водосброса будет понятна только архитекторам и романтикам. Очень жаль, что архитекторы нынешнего Екатеринбурга еще не заметили этой красоты. Я уже пытался навязать эту тему одному дипломанту, но проекта реконструкции этого прекрасного уголка пока нет. Теперь в городе пошла мода на "высотки." Еще одна болевая точка для меня -разрушенный элеватор бывшей Макаровской мельницы. На ее месте тоже поднимется "высотка."
На фото:
"Самоходки" перед отправкой на фронт в 1944 г.
на заводской площади