*** ОБРАЗЫ ВОЛКОВ В ТВОРЧЕСТВЕ ВЫСОЦКОГО
Первое употребление слова «волк» у Владимира Высоцкого можно найти в стихотворении 1965 года «В тюрьме Таганской нас стало мало...»:
«...В тюрьме таганской бывает хуже:
Там каждый – волком, никто не дружит...»
В песне «Про козла отпущения» герой стихотворения Высоцкого - Козёл «...Хоть с волками жил – не по волчьи выл», но «...Из кустов назвал Волка сволочью...». В итоге, осмелев, Козёл стал править бал не по-прежнему: «...Он с волками жил – и по волчьи взвыл...», а «Козлятушки-ребятки засучили рукава – и пошли шерстить волчишек в пух и клочья...».
В песне Высоцкого «Погоня» также есть упоминания о волках- «...Пристяжной моей волк нырнул под пах!..» и «Я ору волкам: «Побери вас прах!». А в песне «Чужой дом» - «Я коней заморил, от волков ускакал...»
Волки – частые гости и герои стихов и песен Высоцкого. Образы волков часто используются им для выражения смелости, скорости, красоты этих животных.
В то же время в обществе и в быту недостаток информации и правдивых представлений о волках всегда с избытком сопровождается переносом отрицательных человеческих качеств и отношений на нелюбимое многими живое существо.
Какова же история происхождения слова «ВОЛК» и что из себя представляют эти дикие животные, живущие и у нас, и в других странах?
Общеславянское слово волк происходит из старославянского вълкъ, с первоначальным значением – «волочь, уволакивать, таскать». Волк в славянской культуре часто - животное, связанное с нечистой силой.
Наиболее вероятным предком волка считается Canis lepophagus, мелкий представитель семейства псовых, возможно бывший предком койота. Первые настоящие волки начинают появляться в раннем плейстоцене, около 1 800 000 лет назад. Исследования показали, что существует не менее четырёх генеалогических линий волка, самой древней из которых является линия африканского волка, появившегося в середине позднего плейстоцена.
Чем более холодный климат, в котором живут современные волки, тем они крупнее. Высота волков (в холке) колеблется в пределах 66—86 см, длина 105—160 см, а вес 32—62 кг. В Сибири и на Аляске крупные матёрые волки могут весить более 75 кг. Считается, что вес отдельных экземпляров, живущих в Сибири, может превышать 90 кг. Самцы волков обычно крупнее самок и имеют более лобастую голову.
По общему виду волк напоминает крупную остроухую собаку. Учёные различают более 10 мимических выражений на морде волка: гнев, злоба, покорность, ласка, веселье, настороженность, угроза, спокойствие, страх.
Окраска волков соответствует окружающей среде: лесные волки — серо-бурые, тундровые — светлые, пустынные — серовато-рыжеватые, на высокогорьях у волков встречается охристая окраска. Встречаются иногда и чисто белые, рыжие, чёрные, белые и рыжие особи. Интересно, что голубая радужная оболочка глаз волков через несколько недель жизни обычно становится золотисто-жёлтой или оранжевой...
Каковы же ОБРАЗЫ ВОЛКОВ – в речи, в поэзии, в литературе?
Образ волка издавна появлялся в пословицах. Всем известно:
- «Сколько волка не корми, он всё равно в лес смотрит»;
- «Волков боятся - в лес не ходить»;
- “С волками жить, по-волчьи выть”.
Образу волка в пословицах часто сопутствует образ овцы (жертвы волка): «Не за то волка бьют что сер, а за то что овцу съел», «Сказал бы словечко, да волк недалечко».
В древние раннехристианские времена образ волка соответствовал коварному зверю, притворяющемуся совсем невинным, хотя волчье сердце полно ожесточения и коварства. Ведьмы часто изображались скачущими на волках.
Волк - как символ низменного коварства и вероломства - был показан в баснях о волках. Бытовала в прошлые времена и точка зрения, согласно которой “волки”, могут вторгнуться в душу человека.
Однако более поздние исследования поведения животных свидетельствуют о том, что волк не заслуживает слишком плохой репутации: его можно побудить к сосуществованию с человеком.
В народных сказках, песнях, поэмах и легендах европейских народов волк иногда изображается как доброжелательный и способный к самопожертвованию герой.
А в сказке «Иван Царевич и Серый Волк» – Волк помогает Иван Царевичу не только добыть Жар-Птицу и Елену Прекрасную, но и избежать несчастной участи быть убитым.
Из статьи Гончарова К.Ю. «Образ волка в русских и иноземных сказках» (журнал «Organizmica», январь 2009 года):
«Сказка – богатейший по своему содержанию свод информации, где причудливо переплетаются реальные и вымышленные события, персонажи, есть своя необычная поэтика, красота языка и непременно находится мораль, скрыто или явно звучащая в сказке.»
«В русских сказочных сюжетах, на мой взгляд, присутствует скорее восхищение, почтение или уважение, вызываемое образом волка, пусть даже в несколько завуалированном виде – бурый волк упомянут как помощник («У Лукоморья» А.С. Пушкина; из поэмы «Руслан и Людмила»), серый волк – опять же помощник или, скорее, друг («Сказка об Иван-царевиче, Жар-птице и сером волке»). Или, в самом крайнем случае в русской сказке мы можем почувствовать симпатию и сочувствие, выражаемое по отношению к волку, даже если он «остался в дураках» («Сказка о Лисичке-сестричке и Волке»). То, как обманывает Лиса Волка, на самом деле говорит лишь в пользу последнего – да, он слишком наивен и простодушен (хотя в природе это не так), потому что верит Лисе-плутовке на слово.»
«…В животном эпосе находит широкое отражение человеческая жизнь, с её страстями, алчностью, жадностью, коварством, глупостью и хитростью и в то же время с дружбой, верностью, благодарностью, т.е. широкая гамма человеческих чувств и характеров, равно как и реалистическое изображение человеческого, в частности, крестьянского быта».
Удивительные сообщения о “волчьих детях”, воспитанных волчицей, (“Маугли” Киплинга) возможно, навеяны римской легендой о Капитолийской волчице, которая вскормила Ромула и Рема.
Во многих мифах народов Евразии, Китая, Ирана, Монголии, Североамериканских индейских племён есть сюжеты о воспитании человека волчицей, о волке – прародителе. В некоторых мифах вождь племени выступает в образе волка, либо обладает способностью превращаться в волка.
И поэту, исполнителю своих песен, очевидно не зазорно влезть в шкуру волка, посмотреть на Мир его глазами. Владимир Высоцкий в августе 1968 года пишет песню «Охота на волков» от имени Волка, - используя фольклорный образ-символ «волк»:
«Рвусь из сил - и из всех сухожилий,
Но сегодня – опять как вчера:
Обложили меня, обложили –
Гонят весело на номера!..
Из-за елей хлопочут двустволки –
Там охотники прячутся в тень, -
На снегу кувыркаются волки,
Превратившись в живую мишень...»
Автор на стороне волков? Да, несомненно... Песня-то исполняется этим самым попавшим в засаду волком!
Но ведь считается, что «волк – хищник», «волк – враг человека»? Нам что - надо ненавидеть волков? Можно ли их любить? Но не всё так просто. Да и про волков ли эти строки?
«...Идёт охота на волков, - идёт охота –
На серых хищников, матёрых и щенков!
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
Кровь на снегу – и пятна красные флажков...»
«...матёрых, и щенков»... И тут следует вспомнить и привести некоторые сведения о том, кто они такие – ВОЛКИ, ЧАЩЕ - СЕРЫЕ ВОЛКИ...
Волк Серый (Canis Lupus), – одно из тех животных, которые часто волнуют наше воображение, заставляя вспомнить незабываемые образы из мифов, сказок, кинофильмов, мультсериалов, рассказов, стихов и романов Марины Цветаевой, Виктора Пелевина, Осипа Мандельштама, Киплинга, Джека Лондона и других писателей.
В художественной литературе использование образов животных вполне применимо и оправдано - в дополнение к обращению к образу человека. Нравственные и художественные функции в произведениях животные обычно реализуют те же, что и люди. Обращение к животным связано с сюжетами сказок и мифов.
Часто «Мир животного» становится на уровень «Мира человека». Особенно интересен в этом отношении образ «волка».
Согласно многим древним верованиям, волк может «превосходить» человека. Эти мысли нашли свое отражение в произведении «Плаха» Чингиза Айтматова: где «волк» становится одновременно и своеобразным предтечей гибели, и является чем-то вроде нравственного ориентира.
Эти же составляющие образа «волка» проявляются и в романе Виктора Пелевина «Священная книга оборотня».
Мандельштам был тем, кто так смог рассмотреть опасность, угрожавшую человеку, угнетаемого временем и обстоятельствами. В стихотворении «За гремучую доблесть грядущих веков…» он написал ещё в 1931 году: «Мне на плечи кидается век-волкодав,/Но не волк я по крови своей…». А в своём более раннем стихотворении 1917 года он сравнивал людей, не принимающих революционные изменения, происходящие в стране, с волками: «На площади с броневиками/ Я вижу человека – он/ Волков горящими пугает головнями:/Свобода, равенство, закон...».
Волки вызывают у разных людей, не видевших волков «в живую», самые различные ассоциации, воспоминания, переживания и чувства. У большинства из них, привыкших больше к собакам, - есть собственный образ волка, сформированный героями известных книг, кинофильмов, а также случайно услышанными историями об этих хищниках. И может возникнуть много вопросов: образ волка в стихотворении или романе – не образ ли человека, похожего на волка??? Человек в жизни – не «двойник» ли «поэтического волка»? Может ли пёс быть двойником или «псевдодвойником» волка в поэзии?..
Существующий в сознании и жизни многих людей образ волка в основном является негативным. Но есть и те, кто отыскивает в этом образе положительные чёрточки...
Понимал ли это Владимир Высоцкий, знал ли он историю появления, распространения, да и приручения волков человеком, когда взял «на вооружение» образ волка?
Очевидно, что знал – образы волков не случайно были приняты поэтом. Образы волков не могли не возникнуть у Владимира Высоцкого: об этом говорит и вся история его жизни и творчества, обстановка тех лет в жизни страны, общества, людей...
...Волк является прародителем всех ныне живущих домашних собак.
А развитие домашних собак и эволюция Человека Разумного (Homo Sapiens) осуществлялись одновременно и параллельно, причём человек остаётся в ответе за тех, кого приручил. А с неприручёнными животными - у человека сложились своеобразные отношения типа «хищник – жертва». И кто здесь хищник, и кто – жертва?
Но вернёмся к «Охоте на волков» Высоцкого:
«...Не на равных играют с волками
Егеря, но не дрогнет рука, -
Оградив нам свободу флажками,
Бьют уверенно, наверняка...»
Здесь опять сделаем отступление...
Много лет назад волки заселяли всё Северное полушарие Земли и были одними из самых распространенных млекопитающих. Но теперь они почти полностью отсутствуют в Мексике и Японии, в большей части США и во многих странах Западной Европы. Причина этого в том, что в течение многих лет реализовывалась государственные программы, направленные на истребление волков. (В США, например, использовались - авиация, разбрасывание отравленной пищи и поощрение охоты).
Многие учёные считают, что исчезновение волка в Северной Америке и Западной Европе - результат проявления экологического невежества, а также человеческой жестокости: «...Не на равных играют с волками...».
В Евразии столетия кровавой охоты на волков (биологического геноцида) привели к уничтожению их во многих странах и регионах. Например, волки были полностью уничтожены: к 1847 году – в Германии, к 1700 году в Великобритании, к 1750 году – в Ирландии, к 1905 году – в Японии. Последний волк был убит когда-то и на территории Франции...
Действительно, - «Не на равных играют с волками...».
В Европе волка всегда считали главной угрозой для домашнего скота и людей.
Но в Древнем Риме, наоборот, волк был символом города - основатели города Ром и Рэмус (согласно древней легенде) были вскормлены и воспитаны мудрой волчицей! И волки выжили в Италии. Небольшая популяция Canis Lupus, насчитывающая около 100 особей, обитает в национальном парке недалеко от итальянской столицы. С развитием городов и сокращением численности сельских жителей эта популяция становится более многочисленной и постепенно распространяется по всей территории Апеннинского полуострова. В 1993 году она достигла франко-итальянской границы и пересекла ее (1993 год считается датой ВОЗВРАЩЕНИЯ ВОЛКОВ (!) во Францию). Сегодня во Франции волки заселяют горные альпийские районы. Применение там способов защиты овечьих стад (укрытие овец в загоны на ночь) сократило потери овцеводов и привело к некоторому снижению численности волков. Это стало основой для формирования нового баланса в местной экологической системе «хищник – жертва хищника»...
А в песне Высоцкого трагические события облавы на волков продолжают развиваться размеренно, неумолимо, без ускорения, приближаясь к развязке:
«...Волк не может нарушить традиций, -
Видно в детстве – слепые щенки –
Мы, волчата, сосали волчицу
И всосали: нельзя за флажки!
И вот охота на волков, идёт охота –
На серых хищников, матёрых и щенков!
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
Кровь на снегу – и пятна красные флажков.
Наши ноги и челюсти быстры, -
Почему же, вожак, - дай ответ –
Мы затравленно мчимся на выстрел
И не пробуем – через запрет?!..»
Герой «Охоты на волков», вожак - здесь в песне – сам преодолевает веками воспитанный родовой запрет, инстинкт «Нельзя за флажки!», открывая путь к спасению своих родных, друзей, сородичей - волков – своей волчьей стае, окружённых кольцом враждебных охотников и красными флажками. Но написано это было Высоцким в 1968 году! И спето им (кажется, в 1970 году) в спектакле «Берегите ваши лица» со сцены Театра на Таганке, тоже обложенного тогда «красными флажками». И как спето! В затихшем внимательно слушавшем слова зале, - зал только ждал окончания песни, чтобы взорваться аплодисментами:
«...Волк не может, не должен иначе.
Вот кончается время моё:
Тот, которому я предназначен,
Улыбнулся – и поднял ружьё.
Идёт охота на волков, идёт охота –
За флажки – жажда жизни сильней!
Только сзади я радостно слышал
Удивлённые крики людей.
Рвусь из сил – и из всех сухожилий,
Но сегодня не так как вчера:
Обложили меня, обложили –
Но остались ни с чем егеря!..»
Под выстрел оборвалась песня, Высоцкий упал на сцене... Зал замер, потом (когда поэт стал вставать) начал рукоплескать...
Тогда «Охота на волков» была Песней-Предупреждением. Предупреждением - зрителям, обществу, народу: об опасности, таящейся внутри нас самих, подобно «Троянскому Коню». «Охота на волков» в 1968 году явилась как бы отзвуком Песни-Предупреждения - «Песни о вещей Кассандре», написанной Высоцким в апреле 1967 года (незадолго до написания «Охоты на волков»).
«Охота на волков» пока остаётся такой же «Песней-Предупреждением» и в наши дни в начале 21 века. Да, исчезли идеологические красные флажки, но разве исчезли «егеря - стрелки», разве другие «псевдо-красные флажки» - препятствия, запреты, которые волк (какой «волк», читаем «человек») не может преодолеть? Разве не появились другие «загонщики», «большие люди»? Разве исчезла опасность «превращения» людей в волков (и наоборот), опасность подавления богатыми бедных, раскола в обществе и массовых облав и охот?..
«...Идёт охота на волков, идёт охота –
На серых хищников, матёрых и щенков!
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
Кровь на снегу – и пятна красные флажков.»
Что ж, вид (образ) натянутых на верёвках красных флажков над землёй, так пугающих волков, был очень актуален в год написания стихотворения и символизировал как воздействие власти на народ, так и бездействие, безволие многих подавленных людей. Людей, которые были не способны перейти установленные помимо их желания и воли преграды – в душах, в головах и в жизни...
В 1972 году Высоцкий сам поясняет, кто же такие его «ВОЛКИ» - пишет песню «ПРИШЛА ПОРА ВСТУПЛЕНИЙ И ПРЕЛЮДИЙ»:
«Пришла пора вступлений и прелюдий, -
Всё хорошо – не вру, без дураков:
Меня к себе зовут большие люди –
Чтоб я им пел «Охоту на волков» ...
Быть может, может запись слышал из окон,
А может быть, с детьми ухи не сваришь –
Как знать, - но приобрёл мангитофон
Какой-нибудь ответственный товарищ.
И предаваясь будничной беседе
В кругу семьи, где свет торшера тускл, -
Тихонько, чтоб не слышали соседи,
Он взял да и нажал на кнопку «пуск».
И там не разобрав последних слов, -
Прескверный дубль достали на работе, -
Услышал он «Охоту на волков»
И кое-что ещё на обороте.
И всё прослушав до последней ноты,
И разозлясь, что слов последних нет,
Он поднял трубку: «Автора «Охоы»
Ко мне пришлите завтра в кабинет!..»
Кто этот он, обладатель кабинета? Анатолий Борисович Утевский, друг Владимира Высоцкого в юношеские (1950-е) годы, в книге «Возвращение на Большой Каретный» (стр. 199) пишет:
«...Шли годы. И уже дети нового генсека, Леонида Ильича Брежнева, «устроили Володе «свидание с отцом», чтобы Высоцкий лично генсеку спел «Охоту на волков». И он спел. И генсек правильно понял. И в 1972 году Высоцкий сам рассказал об этом в песне»:
«...Я не хлебнул для храбрости винца, -
И, подавляя частую икоту,
С порога – от начала до конца –
Я проорал ту самую «Охоту».
Его просили дети безусловно,
Чтобы была улыбка на лице.
Но он меня прослушал благосклонно
И даже аплодировал в конце.
И об стакан бутылкою звеня,
Которую извлёк из книжной полки,
Он выпалил: «Да это ж – про меня!
Про нас про всех – какие, к чёрту, волки!»
Ну, всё, теперь, конечно, что-то будет -
Уже три года в день по пять звонков:
Меня к себе зовут большие люди –
Чтоб я им пел «Охоту на волков!»
Что ж, генсек Леонид Ильич и «большие люди» прекрасно понимали, кто такие «волки» в песнях Высоцкого. Они признали себя в некотором роде носителями волчьих качеств.
Интересно, что и бывший генсек Никита Сергеевич Хрущёв (уже на пенсии – в изгнании) проявил интерес к стихам Высоцкого и встречался с ним на своей даче, расспрашивал о жизни художников, театре. Отстранённый от руководства страной Хрущёв, видимо, воспринимал в тот день песни Высоцкого как критику происходящего в те годы. И к чтению стихов также отнёсся «благосклонно»...
В конце 1977 года – начале 1978 года Владимир Высоцкий снова возвращается к теме волков и пишет продолжение «Охоты на волков» - «КОНЕЦ ОХОТЫ НА ВОЛКОВ ИЛИ ОХОТА С ВЕРТОЛЁТОВ»:
«Словно бритва, рассвет полоснул по глазам,
Отворились курки, как волшебный сезам,
Появились стрелки, на помине легки, -
И взлетели стрекозы с протухшей реки,
И потеха пошла в две руки, в две руки.
Вы легли на живот и убрали клыки.
Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки,
Чуял волчие ямы подушками лап;
Тот, кого даже пуля догнать не смогла б, -
Тоже в страхе взопрел и прилёг – и ослаб.
Чтобы жизнь улыбнулась волкам – не слыхал, -
Зря мы любим её, однолюбы.
Вот у смерти – красивый широкий оскал
И здоровые, крепкие зубы...»
Явственно звучит мотив тревоги за своих сородичей, соплеменников – им не суждено было в те годы вырваться из рук озверевших «стрелков» и уйти от погони. Собственное спасение кажется не таким важным, как спасение всей стаи. Он ощущает своё бессилие и невозможность спасти всех «своих». Может быть стать «неволками»? Превратиться в «псов», «собак»? Нет, это не выход! Но его, вожака, сородичи всё равно, меняют облик, превращаясь в псов?..
«..Улыбнёмся же волчьей ухмылкой врагу –
Псам ещё не намылены холки!
Но – на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!
Мы ползли, по собачьи хвосты подобрав,
К небесам удивлённые морды задрав:
Либо с неба возмездье на нас пролилось,
Либо света конец – и в мозгах – перекос...
Только били нас в рост из железных стрекоз.
Кровью вымокли мы под свинцовым дождём –
И смирились, решив: всё равно не уйдём!
Животами горячими плавили снег.
Эту бойню затеял не бог – человек:
Улетающим – влёт, убегающим – в бег...
Свора псов, ты со стаей моей не вяжись,
В равной сваре – за нами удача.
Волки мы – хороша наша волчая жизнь,
Вы собаки – и смерть вам собачья!
Улыбнёмся же волчьей ухмылкой врагу,
Чтобы в корне пресечь кривотолки.
Но – на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!..»
Волки знают, что «Эту бойню затеял не бог – человек». Псы, которые «вяжутся к стае» окружили волков...
Вожаку, ощущающему своё бессилие, в песне своей остаётся только призывать к душам волков, расписавшихся на снегу, что «они – не волки»:
«...К лесу – там хоть немногих из вас сберегу!
К лесу, волки, - труднее убить на бегу!
Уносите же ноги, спасайте щенков!
Я мечусь на глазах полупьяных стрелков
И скликаю заблудшие души волков.
Те, кто жив, затаились на том берегу.
Что могу я один? Ничего не могу!
Отказали глаза, притупилось чутьё...
Где вы, волки, былое лесное зверьё,
Где же ты, желтоглазое племя моё??!
Я живу, но теперь окружают меня
Звери, волчьих не знавшие кличей.
Это – псы, отдалённая наша родня,
Мы их раньше считали добычей.
Улыбаюсь я волчьей ухмылкой врагу,
Обнажаю гнилые осколки.
Но – на татуированном кровью снегу
Тает роспись: мы больше не волки!»
В последних двух строках песни Высоцкого сохраняется НАДЕЖДА: ведь роспись «волки – не волки» - ТАЕТ!!!
Значит, «волчая» жизнь волков может продолжиться? Тогда волки, начавшие превращаться в свою отдалённую родню (собак), могут повернуть ход событий на татуированном кровью снегу!
Ведь Волк — это высший символ свободы в животном мире, символ самостоятельности? Волк и символ бесстрашия, так как в любой схватке волк борется до победы или до смерти? И протест Волка может выйти за пределы шутовства и скоморошества в область общественного протеста – за флажковые рамки существующих устоев и миропорядка?! Волк и символ чистоты, ведь Волк не подбирает падаль!? Волк — это и символ высокой нравственности, преданности семье, ведь Волк живет семьей, ухаживает только за своей волчицей-женой, и сам волк-отец воспитывает своих детей-волчат? Волк — символ справедливости и честолюбия, так как в обычных условиях волк не допустит, со своей стороны, обидеть более слабого?
Смогут ли волки преодолеть не только препятствия во Внешнем мире, но и преодолеть флажки «внутри себя» - у себя в душе»?!
И тогда наступит Время Новых Волков, не знающих и не боящихся любых преград, красных флажков и выстрелов стрелков-егерей? Волков, умеющих «уйти, преодолеть флажки- преграды?
Не в этом ли основная идея этого цикла стихотворений Владимира Высоцкого
о волках, об охоте на волков и о конце этой охоты?
Действительно, в своих набросках «Где вы Волки»* года к стихотворению «Конец охоты на волков или охота с вертолётов», сделанных поэтом в 1977 году, можно прочесть:
«...Спят и дышат стрелки, на помине легки,
От которых хлебнули сполна мы,
Мы – не те, МЫ УМЕЕМ УЙТИ ЗА ФЛАЖКИ,
Чуем издали волчие ямы.
Я несу под лопаткою смерть, не бегу,
Те, кто жив, разбрелись втихомолку,
И на татуированном кровью снегу
Тяжело одинокому волку...»
И вот ещё несколько строчек из вариантов набросков Высоцкого 1977 года к стихотворению «Конец охоты на волков»:
«Будут завтра потери у них велики!
И вожак я не с волчьей судьбою,
Я БЫЛ ПЕРВЫМ, КОТОРЫЙ УШЁЛ ЗА ФЛАЖКИ
И всю стаю увёл за собою...»
Однако эти строки не остались в основном варианте текста песни ««Конец охоты на волков или охота с вертолётов». Почему?
Очевидно, что такое решение – авторский выбор Владимира Высоцкого!
* - наброски 1977 года «Где вы Волки» -см. «Владимир Высоцкий. Собрание сочинений в 7 томах», Изд. Б.Б.Е. Вельтон, 1994 г., том 5, стр. 533-535
** - перечень литературы:
1. «Владимир Высоцкий. Собрание сочинений в 7 томах», Изд. - Б.Б.Е. Вельтон, 1994 г., том 1-7.
2. «Возвращение на Большой Каретный», Анатолий Утевский, изд. - «Известия, 2004 г.
3. «Планета Владимир Высоцкий», Марк Цыбульский, изд. – «Эксмо», 2008 г.
4. Журнал «Organizmica», январь 2009 года
5. «Творчество Владимира Высоцкого и традиции русской класической литературы», Ольга Шилина, изд. – ООО «Островитянин», СПб, 2009 г.
6. «Владимиру Высоцкому – 70», народный сборник, изд.- Николаев, Наваль, 2008 г.
7. «Место встречи», Валерий Таиров, СПб, изд. – «Нестор-История», 2010 г.
8. «Ай да Высоцкий», Валерий Таиров, СПб, изд. – «Астерион», 2005 г.
9. «Владимир Высоцкий. Человек. Поэт. Актёр.», сборник, изд. «Прогресс», М., 1989 г.
*** - рисунок - свой
**** - см. также http://www.proza.ru/2015/06/27/1065