Школа № 243
Приехали мы с бабулей в Москву, и я пошла в 1 «б» класс школы № 243. Классным руководителем была Нина Семеновна. Она была добрая и многому нас научила. Школа была женская, а в 4 –ом классе нас объединили с мальчиками. Наша директор Осипова Екатерина Кузьминична мальчиков не любила, и у нас в каждом классе было очень мало мальчиков. При объединении меня перевели в 4 «а» к Лидии Петровне. В «а» я проучилась до 10 класса. В школе я дружила понемногу со всеми девчонками в классе: Галя Шнейерова, Оля Митюшина, Марта Николаева, Наташа Чернявская и Галя Серова. Таня Подкаминер предложила мне вступить в тайное общество ВУВШ (вместе учились в школе), потом ВВ (всегда вместе), я сначала походила на их глупые встречи, а потом перестала, по-моему, у них все развалилось.
В школе у меня была первая любовь - Вовка Давыдов. Жил он семье без отца с двумя сестрами. Учился плохо, но был шустрый, энергичный, и многим девчонкам нравился. Сейчас кажется смешно, а по тем временам очень любила его на расстоянии. Близкие подружки об этом знали, но все уважали мои чувства, никто, ни разу не поиздевался. Жила их семья бедно. У меня была своя сберкнижка, на которую бабуля положила немного денег, и я один раз на его день рождения в апреле месяце из этих денег подарила ему серую папку для школьных учебников, ходить в школу как с портфелем. В те времена это было модно. Но с этой папкой в школу ходил не он, а его младшая сестра. Я постеснялась что- либо спрашивать. Несколько раз я с ним ходила в открытый бассейн на Кропоткинской площади. Умер он в Германии в 45 лет. Был 1988 год, отношения Германии и СССР очень накалялись, очевидно, его убили. Похоронен он на Ваганьковском кладбище.
Я была активная, то санитарка, то звеньевая, то культорг, то комсорг, то член совета дружины школы. В пионеры нас принимали в доме музее имени В.И. Ленина. Помню длинную комнату без окон, много флагов и наш строй. Мы говорили пионерскую клятву: «Я юный пионер Союза Советских Социалистических Республик перед лицом своих товарищей торжественно обещаю – всегда быть верным делу Ленина и Сталина….». Был апрель месяц. Когда возвращались домой и шли по Институтскому переулку, пальто у всех было расстегнуто, и мы гордо смотрели на развевающиеся красные галстуки, на груди у всех ребят. «Как повяжешь галстук, береги его, он ведь с красным знаменем цвета одного».
Помню 5 марта 1953 года, умер Сталин. Мы учились во 2 классе и учили стихотворение:
Март. Вечер. Пятое число. Какой неумолимый час.
Как жалко всем, как тяжело – любимый вождь ушёл от нас.
Мы смотрим на его портрет, и с грустью опускаем взгляд,
Сильнее горя в мире нет, теперь уж он не встанет в ряд.
В школе в коридоре висел в черной рамке большой портрет Сталина, все плакали. Дома плакала одна тетя Люда, она была учительницей. Мама Эля пошла на похороны, дошла до Самотечной площади, там было много народа и они вернулись. Слава богу! У Гали Афаровой на Самотёчной площади погибла старшая сестра, её раздавили в толпе. Каждый из нас был патриот, идеологически был воспитан комсомолом. Это замечательно! Роль Сталина была очень значительна.
Мы не знали, кто какой национальности, это нас не интересовало, все делились только по отношениям друг к другу, по поведению, по уму и по характеру. Оказывается Фаина Пинхусович, Галя Шнеерова, Таня Подкаминер, Ира Райн – были евреями; Галя Афарова – татарка. Кто был богатый, кто бедный? - все были равны. Я в жизни испытала зависть только в школе. Объясняют новую тему. Галя Шнеерова сразу поняла, а я - нет. Потом доходит. Но до неё, почему-то раньше, чем до меня. Вот дура! Обидно, хочется схватить сразу.
В школе у нас была активная жизнь: собрания, сбор макулатуры, сбор железа, занятия с отстающими учениками, подготовка к праздникам. После занятий в школе, во дворе играли в мяч: треши, штандор, лапта, дочки-матери, казаки-разбойники. Когда игры были с беготней, я только их организовывала, бегать то я не умела. В школьном спектакле «Чиполлино» я была синьором - помидором. Про меня в стенгазете написали: «Наш синьор – помидор щиплется ужасно, и вступать с синьором в спор овощам опасно». На школьном концерте я играла «Танец маленьких лебедей» П.И. Чайковского, меня три года учили дома музыке.
Когда мама уехала в командировку на остров Сахалин в 1951 году, и прислала деньги нам на жизнь, бабуля в комиссионном магазине купила пианино марки «Шредер». Пианино было очень красивое: черное блестящее с канделябрами, клавиши из слоновой кости. Его накрыли красивой дорожкой, поставили банки с водой вовнутрь за педали, на деку повесили мешочки со средством протии моли.
Бабуля играла очень красиво, ведь в молодости она подрабатывала тапёром. Тапёр –это музыкант, который немой фильм сопровождает музыкой, соответствующей настроению фильма в данный момент: веселая, грустная, медленная, громкая. Я захотела учиться музыки. Меня три года учили играть на пианино. Домой приходила учительница потом учитель. Но потом бабуля поняла, что желания у меня нет, занимаюсь я из-под палки, и все время мечтаю, чтобы учительница музыки сломала ногу и не пришла на урок. На мой день рождения учитель музыки подарил мне ноты с надписью: «Ученице упорно неподдающейся обучению игре на фортепиано». Так закончилась моя музыкальная карьера. В своё время не научилась играть на пианино ни Элеонора, не учили и Свету. Не получив музыкального образования и не зная записи ни одной ноты по слуху играл на пианино отец-Бугров Борис Андреевич. В будущем Гена так же не осилил музыкальное образование, отходив в музыкальную школу 5 лет. Среди моих подруг Наташа Чернявская прошла полный курс музыкального образования, имеет документ об окончании музыкальной школы, но на пианино не играет, детей и внуков музыке не учит. После смерти мамы, когда освобождали квартиру, это пианино «Шредер» разбивали молотком, платили деньги дворнику, чтобы он всё выбросил на помойку. Грустно!
Каждое лето, в течении 11 лет, мы снимали дачу в Жуковке. Когда был жив Сталин, дача которого располагалась недалеко по шоссе, мы в домоуправлении получали разрешение на съем дачи, где говорилось о нашей благонадежности. Жуковка- это поселок по Рублевскому шоссе, рядом деревня Барвиха. Часть поселка Жуковка была огорожена высоким забором, там находился Совмин (территория с домами для членов Совета Министров). На территории был клуб, магазины, спортивные площадки. У ворот стояли строгие охранники. В сталинские годы пройти на территорию было невозможно, а со временем охрана ослабевала, и мы пролезали через дырки в заборе или через забор погулять в Совмине. Я часто видела Молотова, у него было две внучки нашего возраста, но они были воображалами, и мы с ними особенно не дружили. Сначала Молотов и его семья жили на территории Совмина, а когда он впал в не милость, они жили вне забора, в нашем поселке, и гулял он в лесу до березовой рощи.
Около Совмина построили свою дачу Ростропович и Вишневская, мы бегали смотреть, когда у них на территории дачи в маленькой избушке жил Солженицын. Недалеко находилась дача Шостаковича, она интересна была тем, что второй этаж дачи был большим концертным залом, откуда раздавались звуки рояля.
На даче у меня было много друзей Рая, Вовка Фомичев, Сашка, Мишка. Мы катались на велосипедах, играли в волейбол на спортивной площадке, ходили на танцы, когда были маленькими детьми, ставили спектакли, ходили за грибами и ягодами, купались в Москва реке. Около дачи был прекрасный лес с березовой рощей и ручейком. Брежнев его у нас отнял, расширив санаторий для членов правительства, они загородили высоким забором наш лес. Сколько дырок мы не делали в заборе, их вновь ремонтировали и нас в лес не пускали. Это называется: «Да здравствует демократия! Ура!»
Дружба с Вовкой Фомичевым продлилась до его армии. Я уже училась в институте, а он делал мне предложение, но я рассматривала его как деревенского друга. Он приезжал на Институтский переулок, был у меня до позднего времени, а потом ехал с Белорусского до Рабочего поселка, а потом до Жуковки «шел по шпалам, опять по шпалам» глубокой ночью. Когда он пришел из армии, я ему отказала вновь, и он женился на девчонке из соседней деревни. У них родились две девочки. Как и все русские мужики, он пил. Умер он рано, лет в 40. А ведь у меня могла быть дача на Рублевке. Но я нисколько не жалею.
В школьные годы было много моментов, которые хранит память:
• Как в третьем классе наказали всем классом Матвееву, она кого-то толкнула, все завалились, нас вернули в класс и продержали ещё какое-то время в классе. Её под улюлюканье гнали домой после школы, а на следующий день сознавались- кто это организовал. Я созналась, что я.
• Я очень любила кататься на велосипеде. И в седьмом классе пришла в школу с гаечным ключом от велосипеда. Был урок химии и я, не зажигая газовую горелку, которая была на длинном столе, где мы сидели, завернула со всей силой гайку на горелке. Когда учительница всем сказала: «Включить газ», а я не смогла отвернуть. Получила двойку по поведению за четверть.
Химичка пережила блокаду Ленинграда, а мы, нахалки, над ней мудровали. Пели ей гимн. «Ты школы опора, тобою всё дышит. Нет слова, нет слова умом ты всех выше».
• В девятом классе весной хоронили брата Анджелы, которая жили в Институтском переулке и все девятые классы согнали на похороны. Я его не знала, мне было страшно, я близко не подходила, но в памяти осталось.
• Много раз ходили смотреть салют к ЦТСА с девчонками. Ходили гулять по Октябрьской улице до Мосторга. Мосторг казался высоким зданием, сейчас он теряется среди построенных домов.
• В младших классах запомнилась учительница пения - Берта Наумовна добрая и мягкохарактерная, а мы над ней мудровали.
• Гром гремит, земля трясется, наша Дорушка несется на высоких каблуках с рукоделием в руках. Дора, Дора помидора мы в саду поймали вора, стали думать и гадать, как нам вора наказать, мы связали руки, ноги и, пустили по дороге. Дора шла, шла, шла пирожок нашла, села, поела и дальше пошла.
2 3.06.61года секретарь комитета ВЛКСМ Воронина выдала мне характеристику следующего содержания: «Насековская Алла – член ВЛКСМ с 1959 года. В нашем классе выполняла работу культорга и являлась членом классного бюро. Работу культорга вела не первый год и справлялась с ней очень хорошо. Организовывала походы в кино, театры, музеи, на выставки. Организовала проведение каникул. Кроме своей постоянной общественной работы, активно участвовала во всех делах класса. Училась Алла хорошо, помогала отстающим ученикам, но иногда сама получала тройки, но это скорее из-за лени, так как она очень способная ученица и могла бы учиться гораздо лучше. Алла хороший товарищ, честная и принципиальная комсомолка».
Помню выпускные экзамены, выпускной бал и ночную прогулку до Самотеки. До Красной площади я не дошла.
Весной 1961 года я закончила 10 классов и решила поступать в технический институт, который находился рядом с домом, и который закончила мама факультет Мосты и Тоннели. Отец Бугров сказал: «Зачем тебе учиться в институте иди работать - специальность важнее». Я ужасно обиделась. У нашего поколения была установка необходимо получить высшее образование.
По окончании школы мы несколько лет собирались на вечер встречи в школе, затем на квартире у Додика и Людмилы Анатольевны. Они поженились, и она руководила им. Додик не имел детей, но продвинулся по работе Людмила Анатольевна ему, конечно, помогла. После её смерти он женился на молодой женщине. Родил ребёнка, вот как в жизни бывает.