О, где же это я? Чувствую только камень под моими руками, слышу далекий шум моря… В небе вижу зеркало Гекаты **. Что случилось?
Помню, еще вчера в моей колеснице ехала разгневанная царица с окровавленным кинжалом, а сегодня, должно быть, утром – я хорошо помню, как опадали самоцветы зари, - кобылицы понесли, и колесница моя разбилась об острые камни у моря. Я помню! О, Мнемосина! Должно быть, в моей крови еще живы воды твоего источника…
Вдалеке пляшет огонек. Он все ближе, кто-то зовет, кто-то ищет. Огней все больше и больше. Я слышу, как всхрапывают кобылицы.
- Внемли, блаженный, всезрящий, имущий всевечное око… *- издалека возвещает звучный голос.
Заинтересованный, я поднимаюсь, хватаю за гриву подошедшую ко мне кобылицу. Другая все еще рвется из упряжи.
Огни все ближе. Я успеваю перевернуть колесницу – она цела, что прекрасно! – и ставлю ее ровно, хотя колеса ее теперь утопают во влажном песке.
- …Ты на востоке — родитель Зари, а на западе — Ночи *, - слышу звонкий голос совсем рядом.
Я успеваю поймать еще одну кобылицу. Четвертая подходит сама.
Передо мной появляется человек с факелом. Стоит огненным бликам коснуться моего лица, как человек падает на колени, протягивая ко мне смуглые руки. Тут же подбегают другие люди, светом многочисленных факелов озаряется холодный берег, обласканный черными волнами, и вспыхивают белизной четыре кобылицы.
- О, светоч небесный, - обращается ко мне юноша в цветочном венке, - позволь запрячь твоих лошадей и помочь тебе…
Я соглашаюсь. Факелы полукругом вгрызаются в песок, радостные люди хватают моих белоснежных кобылиц, вытаскивают из песка колесницу, а несколько юношей, тем временем, продолжают петь:
- Ты, о летящий со свистом, сияющий огненным ликом, / О колесничий, гонящий коней по извечному кругу, / Благочестивых ко благам ведешь, нечестивым же — враг ты. / О златолирник, твой бег водворяет гармонию в мире… *
И вот передо мною - квадрига, нетерпеливо перебирают копытами кобылицы, пар рвется у них из ноздрей, а вокруг растекается золотое сияние. Я смотрю на свои руки и вижу, что они светятся ярко, точно полуденное солнце. Вокруг меня все сплетается гимн, я чувствую его легкие, теплые прикосновения, сияние становится все ярче, и, подобно пару, поднимается в небо, так что сама луна меркнет.
- О златолирник, твой бег водворяет гармонию в мире, / Дел указатель благих, о юноша, Ор воспитатель, /Миродержатель, свирельник, бегущий огонь, кругоходец… * - голоса невыносимо остры, горячее огня, и, точно огромная птица, меня настигает понимание: закипает вода Мнемосины в моей крови.
Я поднимаюсь на колесницу, трогаю вожжи и кобылицы срываются с места, но несут меня не на острые камни, а вверх, к небу, увлекая за собой золотое сияние, которое с каждым мгновеньем разгорается все ярче, охватывая меня, и я понимаю, что от одежд моих и от самой кожи исходят такие же потоки света. Звучное, витое пение все еще доносится до моего слуха:
- …Ясный, сияющий всем! Ты — мир обходящее око! / И на закате сияешь ты дивно своими лучами!*
Легкая улыбка касается моих губ. Горяча кобылиц, я снова следую по небу, и передо мною рассеивается ночь, меркнут звезды, и я снова на своем пути, и просыпается жизнь под моими лучами.
_____
*строки из VIII Орфического гимна (Гелиосу)
** Луна