Они были счастливы, день за днем вставали с постели вместе и ложились в одну постель. У них не было еще детей. Но это дело наживное и для молодых и здоровых людей быстрое. Ночку- две- три ночки покувыркаешься с женой в постели; да так покружишься, что руки – ноги отклеиваются, не повернуть их, не поднять, не опустить, - и вот уже тяжела твоя женщина любимая, беременна, подойдет срок и на сносях уже...
Хозяйство досталось мужу от своих уже умерших родителей немалое: корова, телка, овцы, круторогий красавец баран, куры... Мария, жена Ивана, работала в колхозе, на поденных работах, а Иван летом пас стадо колхозных телок или телят, а зимней порой помогал жене управляться по домашнему хозяйству да по нарядам бригадира выходил возить на ферму силос или сено.
Так и бежали дни и ночи. Простая жизнь советских сельчан 60-70 –их годов 20 века. Ни тебе, ни наркоманов, ни бомжей, ни террористов. В городе, на заводе, фабрике или в учреждении отработал смену и... – домой... В ванне полежал или под душем помылся, чисты и – кухоньку, а там, газовая плита. Чиркнул спичку и поесть разогрел. Хорошо. Удобно. В деревне, конечно, забот побольше: скотину справить, дрова, вода ...
... но оставалось время, время длинных зимних ночей, и особенно сумерек. Замело все дороги и тропки, а к вечеру успокоилась метель, ...тихо-тихо стало. Скотина напоена, – накормлена, стоит корова с теленком в теплом хлеве, овцы с бараном в закутке, куры на насесте. Сена на сеновале и сараях вдоволь, да еще стожок сметан на задворках. В общем, благодать. И человеку запасливому хорошо: в кадках – огурчики, соленые грибы; в сельнике, на полках - варенье в банках, мед в кадушках да ведрах. Есть и молоко и мясо и свинина (шпик, сало), и молоко кислое...
* * *
Трудное было то лето для Ивана, пас он большое стадо телок, с напарником Георгием Тозловым. Пасли они по лесам да заброшенным полям Поместного, когда-то большого хутора, из жильцов там никого не осталось; только сараи, гумна, да два полуразрушенных дома. Пасти так далеко от жилых деревень да от народа непросто, ох, как непросто! Едят скотину злые слепни, донимают людей также да еще комары и мухи. Телки дурные, шальные, как начнут по кустам да лескам шастать, только успевай следить да заворачивать их.
Понадобилось, Жорке в свою деревню, отлучиться, и остался Иван со стадом на ночь один – одиношек, не считая, лошади Лысанки да собаки Шарика.
Иван проехал по ближним лугам и полям, проверяя не оставили ли где какую заблудшую телку, проверил колья на загоне, за которым ночевало их стадо, завел Лысанку в сарайчик, подбросил ей охапку лесной травы, пошел с Шариком готовить себе ужин. Пока разводил огонь в плите, еще ничего было, ... терпимо, дышалось, – надеялось ('' Вот приедет Жорка, и завтра я махну к Марьюшке,... завтра,... дожить до завтра, дотерпеть...), ... но вот только сел хлебать рыбный, только что из консервов, сваренный супчик, ... тут его и разобрало,... слезы так и брызнули из глаз, ... сердце от тоски – томления по Марьюшке, по её дивным серо –зеленым глазам, по голосу её бархатистому, по рукам её теплым и мягким, ... сердце Ивана так и захолонуло.
Вышел на воздух, собака подбежала, погладил её, - только на короткое мгновение стало немного легче, ... а потом снова душа заметалась, как тени по комнате при свете ночной лампы...
Оседлал Лысанку и с места в галоп. Скакал по тропочке, напрямки, ветки хлестали по лицу, по лошади; она всхрапывала, иногда резко рвалась то в одну, то в другую сторону. Иван всё понукала да подгоняла Лысанку. В деревню влетели: лошадь в мыле, дрожит; Иван в запале, как будто сам скакал всю эту лесную дорожку.
Иван вбежал на крыльцо, распахнул входную (в горницу) дверь и ... обомлел: растрепанная волосами и голым жарким (со сладострастной постели) телом, перед ним стояла Марья, его Марьюшка, ... а там дальше во тьме (неслучайно старые и бывалые люди да чистые непорочные девы и хранящие мужу верность жены ... и монахи – схимники вечером зажигают свечу, лампу аль лампаду, и горит, теплится она во всю ночь) шевелится оно, его проклятие и зло – Жорка, сотоварищ.
- А-а – а! Порешу! Всех порешу!
- Не надо, миленький, ... Ванечка! Не надо! Прости! Прости меня, дуру! Сатана попутал! Прости - и –и -! А- а – а !
- Иван, прости меня, бога ради, прости, Иван, ... я уеду из деревни, сей час! уеду! Прости! А- а – а !
- На, гад, получай! Хрипишь! Щас! затихнешь, сволочь! А – а – а!
Иван бил и бил своим острым, засапожным ножом в уже мертвое, затихшее тело; кровь была на нем. На его руках. На полу. Марья выскочила на улицу, заполошно кричала. Иван за ней. Догнал на проулке, с размаху полоснул по Марьиному, теперь обрыдлому, чужому, гадкому телу; попал по шее, кровь брызнула фонтаном. Марья упала у ног Ивана, затихла. Умерла.
Затих и Иван. Сполз на тело мертвой Марьи, затих на нем.
Утром пастух деревенский, пойдя выгонять скот, кричал, хлопал кнутом, скликая своих коров, телок, телят и овец,... так и наткнулся на них. Ивана да Марью, мертвых, холодных, окоченевших. Обнял Иван Марью (убитую, мертвую ), ... отказало сердце, разорвалось.
Так и закончилась их жизнь. Почти одновременно.
Захожу я иногда к ним на кладбище, ищу их могилку,... Ивана да Марью рядом похоронили, в общую, ... а Жорку, гада- прелюбодея далеко в лесу, как собаку.
И думаю,думаю...