М.М.КИРИЛЛОВ
ЗАВОЛЖЬЕ
Путевые заметки
Июль 2003-го года. Наша пролетарская дача в Дальнем Затоне Саратова приняла двух внуков, моего брата из Рязани и его взрослых дочерей. Отдыхаем, ходим на Пчёлку, купаемся. Как-то мой знакомый - Вячеслав Михайлович (дядя Слава) – директор университетского лагеря в Заволжье, заехав к нам, предложил всем погостить в его лагере 3-4 дня. В лагере сейчас смена заездов, и у него есть время, чтобы нас принять. Мы с радостью согласились.
Вскоре он заехал за нами на «Гезеле». Ехали через новый автомобильный мост у села Пристанного и оказались на левом берегу Волги севернее г. Маркса. Эти места раньше составляли автономную республику Немцев Поволжья. В годы войны местные немцы, по известным причинам, было вывезено в Казахстан и в Сибирь. Но уже с пятидесятых годов переселенцы стали возвращаться в родные места, хотя статус республики восстановлен не был. Сейчас приволжских немцев уже много. Названия городов Энгельс и Маркс были сохранены в советской традиции.
Ехали к лагерю преимущественно по просёлочным дорогам часа два. Дневников не вёл, обо всём пишу по памяти.
1 день. «Газель» медленно подъезжает к воротам студенческого лагеря. Жара. Впереди, по сторонам грунтовой дороги высунулся целый отряд сусликов. Любопытных, но боязливых. При приближении машины как по команде мгновенно исчезают.
Лагерь расположен в лесу у берега широкой речной протоки, километрах в пяти отсюда впадающей в Волгу. Называется протока Караман. Места здесь безлюдные, болотистые. Сохранилось прежнее название места впадения этой протоки в Волгу – Муттер (матушка, по-немецки). Интересно, что русскими людьми вся Волга зовётся матушкой.
В «Газели» нас 8 человек вместе с водителем, Вячеславом Михайловичем. Команда разновозрастная, но весёлая и дружная. Цель одна – окунуться в неведомую нам природу Заволжья и отдохнуть от шумного Саратова.
Что мы знали об этих местах? Почти ничего.
Выделили нам небольшой домик на три комнаты. Домик был расположен на самом берегу реки. Отдых начался.
Лагерь утопал в старом лесу. Конечно, были здесь и пирамидальные тополя, и вётлы, и осокари. Часть деревьев была спилена и, лишённые ветвей, лежали они на земле, напоминая туши громадных животных. Больших зданий было всего два: застеклённая столовая и дом для сотрудников лагеря. Несколько хаотично были расположены домики для отдыхающих преподавателей Вуза и развернуты лагерные палатки для студентов. Сквозь заросли просматривался спортгородок. С другой стороны реки простиралось поле, заросшее низким кустарником. Людей в лагере было мало.
Метрах в пятидесяти от домика стоял деревянный причал. Река здесь была поглубже, и с причала можно было нырять. Вот радость-то была. Ребята тут же этим воспользовались. Пригодились и взятые с собой удочки, но что-то не клевало.
Слава принёс ведро картошки. Людмила Сергеевна (моя супруга) и девочки (Люба и Наташа) принялись чистить её на ужин. Можно было сварить картошку на электроплитке, а можно и на костре. Вечерело уже, и организовать и поддерживать костёр прямо на берегу было здорово. Чурок и веток здесь было предостаточно. Комаров почти не было, и через час все сидели на брёвнах вокруг костра и с аппетитом ели картошку с маслом и привезенные бутерброды, запивая их чаем. В гости пришёл и начальник лагеря, дядя Слава.
Когда высыпали звёзды и в темноте спряталась река, погасили костёр и разошлись по комнаткам дома, тем более, что к ночи стало холодать.
Перед сном я включил приемник, с которым в 80-е годы ездил в Кабул, и перед моим мысленным взором поплыли наши обычные, надоевшие новости: кровавые чеченские события, сверкающий, как океанский белоснежный лайнер, премьер Касьянов, более благополучный, чем вся остальная Россия, что-то умыкнувшие в очередной раз Березовский и Гусинский и т.д. и т.п. Я выключил приёмник и заснул.
2-й день. Рано утром, позавтракав, мы на лодке поплыли на утиную охоту. Мы – это дядя Слава, я, Людмила Сергеевна и Димка с Мишкой. Слева от лагеря по берегу реки Караман было множество протоков, болот и островков. В кустарнике сидели утки. Так полагал Слава. У него было охотничье ружьё и множество зарядов. Ребятам ружьё очень нравилось. В протоках подолгу сидели молча, дожидаясь, когда взлетит птица.
Прежде я только однажды, ещё мальчишкой, участвовал в охоте. Это было на реке Пра, под Москвой в 1945 году. Уже вечером мы заметили, сидевшую на кусте большую черную птицу. Дали выстрелить мне. И я попал в неё с 10 метров. Птица упала в траву. Я принёс её домой. Оказалось, что это грач. Когда дедушка Федя ощипал её, она стала вроде маленькой курицы. Супчик из неё с добавлением картошки и морковки был очень вкусный, хотя, в отличие от куриного, немного горчил. Девочке – первокласснице, которая была со мной тогда у дедушки Феди, этот супчик тоже показался вкусным. Эта девочка, когда выросла, стала Людмилой Сергеевной и моей женой. Получилось, как в легенде, когда мужчина принёс в дом добычу, накормил женщину и позже взял её в жёны. С тех пор прошло полвека. Но и сейчас мы сидели с ней в одной лодке.
Несколько раз что-то пугало уток, и они с шумом взлетали над кустарником метрах в тридцати от нас. Стрельба опаздывала: утки успевали улететь. Только однажды птица упала и слышно было, как она шлёпнулась в воду. Мы подплыли к этому месту, но густой кустарник не позволил нам увидеть подбитую утку. Дядя Слава даже излазил кусты, но ничего не нашёл. И хотя мы вернулись ни с чем, охота получилась настоящая. В домике нас ждал завтрак: варёная картошка с мясными консервами. Девочки постарались.
У домика в проволочной клетке два на два метра и высотой в метр жили хозяйские кролики. Штук шесть. Слава их кормил и поил. Приглядевшись, мы заметили следы подкопа. Кто бы это мог быть? Собака? Вряд ли. Неужели лисица? Никто не видел, но вполне возможно. Кругом лес. Сквозь проволочное заграждение хищнику было не пробраться, но контроль нужен.
В обед из Саратова в лагерь на автобусе привезли группу студентов. Покормили в столовой, разместили в палатках. В той стороне лагеря в Караман впадал бурный глубокий проток, и на его берегу был большой насыпной пляж. Молодёжь сразу же полезла в воду. Глубина воды здесь достигала 2 метров. В связи с этим по середине протоки была натянута заградительная сетка. Мы тоже искупались и всё измерили сами. С прибытием студентов в лагере стало шумно. Заработала спортивная площадка, а вечером заиграли аккордион, гитара. Нашему одиночеству был положен конец. Директору лагеря Вячеславу Михайловичу работы прибавилось.
Наш вечер прошёл как обычно, у костра. До этого мы со Славой прошли к проточному озеру на краю лагеря и посмотрели норы и жилища бобров. Старались не мешать им, и видели их трудолюбивую земноводную жизнь в реальных условиях. Я впервые повидал бобров в свои 70 лет.
Третий день нашего пребывания на Карамане был посвящён рыбалке. Для этого часов в 10 утра спустили лодку, погрузили в неё спиннинги, уселись всемером (в т.ч. брат Володя, мальчишки, Люба и Людмила Сергеевна). Слава завёл мотор, и мы поплыли к горловине реки, к месту, где она впадает в Волгу. Ехали медленно и вглядывались, где чайки крутятся над водой. Слава знал: где чайки (а было их штук двадцать), там рыба. Подъехали и, отключив мотор, перешли на вёсла. Бесшумно въехали в воду, буквально бурлящую рыбой, и остановились. Стали забрасывать спиннинги и удочки даже без червей. И были поражены: окуни (это были окуни!) глотали крючки при любом забросе. Такое впечатление было, словно мы сидим над большой кастрюлей кишащей рыбы. Преобладали окуни средней величины – до 20 сантиметров, но попадались и большие рыбины – сантиметров по 40 и весом до килограмма. Казалось, что мы не ловили рыбу, а она сама ловилась. Было уже поллодки завалено рыбой, мы уже устали снимать окуней с крючков, сидя под солнцем, а соблазн ловить ещё и ещё не покидал нас. Рыба в лодке прыгала, и мы прикрывали её брезентом. Слава завёл мотор, лодка развернулась, и мы повезли добычу в лагерь, к своему берегу. Я никогда не думал, что в реке рыба живёт стаями. Мальчишки – Дима и Миша, несмотря на то, что сгорели на солнце, были счастливы.
Когда втащили лодку на берег, стало ясно: чтобы рыбу сохранить да ещё в таком количестве, нужно было её поштучно просолить. Слава притащил полведра соли, разорив столовую. Мы погрузили нашу добычу в две кухонные кастрюли и втащили их в газель. Часть улова отдали в столовую. Отъезд наш был назначен на утро следующего дня.
Эта рыбалка съела все наши силы, и мы долго ещё отлеживались в домике.
Вечером, когда уже стемнело, мы с Вячеславом побродили по лесу и набрали вешенки прямо в подолы рубашек. Оказалось, что это такие летние грибы. Слава их умел собирать, сшибая ногами. А я и не знал о таких грибах (в Подмосковье, где я раньше жил, они, наверное, не встречались). Он их сушил.
Вечером посидели у костра в последний раз, почистили и пожарили несколько рыбин, тех, что были пожирнее. Уезжать не хотелось.
По приёмнику Сванидзе (тот, что сравнил гитлерюгенд с комсомолом) злобно гнобил советскую власть, а министр культуры требовал убрать из программ преподавания литературы в школах и Вузах все труды Чернышевского, «Мать» Горького и т.п. Возвращаться в этот мир озлобленных ниспровергателей не хотелось. И я выключил приёмник.
4-й день. Утро ушло на сборы и завтрак. Над рекой с ветлы на ветлу перелетала большая тяжелая птица. Она проделывала это каждое утро. Что за птица, я не знаю. Речная птица. Что-то похожее на журавля. Я здесь понял, как я мало знаю о жизни и о мире братьев наших меньших.
Ехали дружно, придерживая кастрюли с рыбой. Возвращались через Энгельс и через красавец-мост в Саратов. Под нами простиралась широкая Волга. Слава доставил нас до дома. Рыбой мы поделились с соседями. Вячеслав Михайлович подарил нам – ленинградцам, москвичам, рязанцам и саратовцам - всё лучшее, что имел сам. Спасибо ему.
Июнь 2015-го года, г. Саратов