Великая Отечественная война 1941-1945гг… Время, когда невыносимо трудно было всем. Но особенно страдали дети – от голода, холода, кромешного ада бомбежек, сиротства. Война лишила их детства, оставив на всю жизнь глубокую рану в сердце. И сегодня, вспоминая те далекие и страшные годы, они не скрывают слез. Слишком больно, слишком много жертв и потерь.
Были готовы к тому, что расстреляют
Зоя Ивановна Коровина родом из небольшого старинного городка Карачева Брянской области. Когда началась война, ей было 13 лет. Отец ушел на фронт. Дома остались мать и два брата.
В ночь на 6 октября 1941 года колонны немецко-фашистских захватчиков с бронетехникой вошли в Карачев. А утром начались грабежи магазинов. Немцы забирали съестные припасы. Они сделали на центральной площади три виселицы. А потом согнали жителей и на их глазах повесили партизана, коммуниста и военного. В городе установили комендантский час. Тех, кто его нарушал, расстреливали на месте.
- Когда враг вошел в наш город, мы были готовы к тому, что нас расстреляют, рассказывает Зоя Ивановна. - Чувство ужаса смерти не покидало во все время оккупации. Когда немцы стали отходить, они бомбили, взрывали, жгли дома. А жителей под конвоем погнали в Германию. Люди наспех собирали узелки в дорогу – кое-какие вещи, продукты. Два месяца мы шли пешком – голодные, изможденные. Кругом бомбили. Мы в страхе кидались в разные стороны. Кому-то удавалось сбегать. Однажды попали под сильную бомбежку. В суматохе нескольким семьям, в том числе и нашей – маме, двум братьям и мне, удалось убежать. Мы долго брели, пока не наткнулись на заброшенный сарай. В этом ветхом строении взрослые и дети – всего человек десять - скрывались почти месяц. Питались какими-то корешками, шишками, собирали остатки овощей в поле. Однажды мимо сарая прошли три немца. Все в страхе затаились. Даже дети испуганно замолчали. Но к счастью немцы не заглянули в наше убежище. А вскоре мы услышали лошадиный топот. Подумали – опять фашисты. Один ребенок осторожно выглянул в окно и увидел советского офицера на коне. Мы гурьбой выбежали из сарая, окружили его, стали рассказывать, как нас немцы гнали. Выслушав нас, он сказал: "Возвращайтесь домой - Карачев освободили". И снова – долгий, мучительный путь. Уже наступила осень, а мы одеты налегке. К ноябрю пришли в Карачев и увидели почти полностью разрушенный город. От нашего дома ничего не осталось. Сначала построили шалаш, а потом вырыли землянку и прожили в ней три года. Собирали мороженую картошку на полях. Теплой одежды не было. На улице зима, а я - в чешках. Легкие спортивные тапочки быстро прохудились. Так я закрывала дыры на подошвах соломой, бумагой. Ближе к концу войны нашлись наши родственники в Ставропольском крае, и мы уехали к ним. Там я окончила строительный техникум. В 1952 году приехала в Ярославль, проработав до выхода на пенсию в проектной организации.
Умывала раненых
Мина Борисовна Обедняк приехала в 90-е годы в Ярославль из Украины. Здесь живет ее дочь. Родилась Мина Борисовна в городе Артемовске Донецкой области. Она только успела закончить первый класс, как грянула война. Отец сразу же ушел на фронт. Маленькая Мина осталась с матерью, а ее направили в полевой госпиталь. Поезд, в котором он находился, шел к Москве.
- Меня не с кем было оставить, и мама взяла с собой, - рассказывает Мина Борисовна. – Нас, детей, было трое в поезде. В госпиталь поступали раненые воины. Мы видели их страдания, раны, окровавленные бинты, слышали их стоны и крики. Как могли, помогали взрослым: умывали солдат, кормили их с ложечки. Я даже пела и танцевала перед ранеными. А когда начиналась бомбежка, от страха забиралась под лавку.
Госпиталь прибыл в Тулу. Там его разместили в школе. А детей отправили в Уфу, в детский дом. Там Мина пошла в школу. Вскоре из Кирова за ней приехала бабушка. А госпиталь из Тулы отправился в сторону Москвы. После того, как немцы были отброшены от столицы, госпиталь взял курс на запад, дошел до Кенигсберга. Мать Мины Борисовны вернулась с войны с наградами - орденом Красной Звезды, медалями «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией», «За нашу советскую Родину», «За боевые заслуги». А отец погиб на фронте.
Пекли "тошнотики"
Лидия Григорьевна Мельникова родилась в 1940 году и мало что помнит из военного времени. Но в память ребенка врезалось слово "похоронка". Ее принесли через два года после гибели отца.
Жили Зарубины в Заволжском районе, в частном доме. Когда начиналась бомбежка, все выбегали на улицу. Взрослые торопили детей: "Быстрее, дом может развалиться". От этих слов маленькой Лиде становилось страшно. А еще она помнит, что все время хотелось есть. Однажды ее брат потерял карточки, и семья целый месяц голодала. Детвора ходила по полям, собирала мороженую картошку, из которой бабушка пекла оладьи. В народе их назвали "тошнотиками".
Дети редко видели мать. Тяжкий груз лег на ее плечи: она работала сутками на вагоноремонтном заводе, одна поднимала детей, ждала весточки с фронта от мужа.
- В 1947 году я пошла в школу, - рассказывает Лидия Григорьевна. - К тому времени отменили карточки, но все еще было очень голодно. Мама провожала меня в школу и по дороге клала мне в кармашек кусочек хлеба.
В похоронке, которую получила семья Зарубиных, сообщалось, что красноармеец Григорий Васильевич Зарубин погиб в марте 1942 года у станции Жарок Кировской железной дороги и похоронен в братской могиле. Эти данные занесли в Книгу памяти. Но где находится эта станция, и на каком фронте воевал отец, Лидия Григорьевна до сих пор не знает.
Я обнаружила в Интернете вот такую информацию. В районе станции Жарок Киришского района Ленинградской области в начале 1942 года шли жестокие бои. Войска 54-й армии Волховского фронта прорывали оборону немецких войск. Там очень много полегло наших солдат. В одной из братских могил, очевидно и был похоронен красноармеец Зарубин. Я рассказала Лидии Григорьевне о находке.