Судьбы складываются не просто так, многие вещи закладывается в детстве, идут из семьи. Мать Марины, ожидая ребёнка, страстно хотела мальчика. А родилась девочка. Обычно у таких девочек всю жизнь бывают проблемы с женственностью, и часто с сыновьями. Девочки всю жизнь пытаются заслужить материнскую любовь и доказать – я хорошая. Марине в детстве не хватало материнской любви, ей казалось, что других детей мама любит больше. Любимицей матери была младшая дочка Ася, более открытая и послушная. Марину мать ломала, стараясь устранить в ней свои же склонности к крайностям. Мария Мейн была пианисткой, увлекалась живописью, и хотела сделать из дочери музыкантшу, но музыка не была призванием Марины. Брак родителей не оказался счастливым. Муж занимался работой, они с молодой женой не нашли общих интересов, остались чужими. В семье не было тепла, не было поддержки и понимания детей и взрослых. Неженственность матери и нелюбовь к себе проявлялась в излишней строгости к детям и требованием гениальности, любви к бедности и неоправданной экономии на одежде своей и дочерей. Она рано ушла из жизни от чахотки. Ей не хватало любви, она не могла дать эту любовь окружающим. Музыка была её отдушиной и спасением. Марина всю жизнь искала любовь, которая была необходима как воздух, искала родную душу. Металась от одного человека к другому. После смерти матери отец остался погружённым в работу, дети от первого и второго брака жили сами по себе, между собой не дружили. Интересно, что культивируемая матерью бедность сопровождала дочерей почти всю жизнь.
Марина всю жизнь разделяла душу и тело. Жизнь души и жизнь тела. Отвергала гармонию жизни души в теле, но искала того человека, который подарит гармонию её душе. Словно сбегала из земной жизни, из тела в душу. Но земная жизнь призывала её обратно, возвращала к ненавистному быту. Гармоничные женщины созидают. Негармоничные женщины разрушают. Марине удалось разделить. Она созидала любовь, чувства, стихи. Но разрушала жизнь и чувства людей вокруг себя. Чтобы создать, надо разрушить. Чтобы разрушить – надо создать. Марина металась по замкнутому кругу, а ей казалось, что она летит вперёд, только жизнь за ней не успевает. Умирала чувствами и возрождалась из пепла. С годами людей вокруг становилось всё меньше и меньше, горстка пепла для возрождения всё таяла и таяла, а круг становился всё уже и уже.
Наши души пришли на землю в наших телах. Наш ум может помочь или помешать почувствовать союз души и тела. В наше время большинство людей ассоциируют себя с телами, живут интересами ума и тела. Марина с детства была бунтаркой. Я – обнаженная душа, говорила она о себе. Жила душой и чувствами. Убегала от реальности, создавала образы и ждала, что мир и люди вокруг совпадут с её вымыслом. Каждое творение и разрушение образа вызывало взрыв чувств и новые стихи. Часто те, кто выбирает душу и забывают о теле, выглядят оторванными от реальности, слегка отсутствующими. Но Марина жила яркой полной жизнью. Поэзия соединяло душу, ум и тело, наполняла жизнью, помогала лететь вперёд. Поэзия была её жизнью, вносила недостающую гармонию, поэзия была созиданием Марининой жизни. Душа Марины казалась маленькой девочкой, которой не хватало материнской любви. Ум Марины был бунтарём-разрушителем. Мечущаяся запутавшая женщина, раздираемая противоречиями смогла сделать чудо – обрести гармонию в поэзии. В этом уникальность Марины Цветаевой. Счастье и боль, неповторимость и узнаваемость. Марина Цветаева – странница в нашем мире. Она пришла на землю в противоречивое время в особенную страну. Всю жизнь она бежала от себя и к себе, от людей и к людям, от вымысла к реальности. Нигде не могла найти себе места. Она не была лишней, но не стала необходимой. Не была чужой, но не стала своей. Была везде и нигде. Душой и стихами, противоречивой женщиной. Была ли Марина счастлива? Была ли Марина несчастна?
Есть версия, что социотип Марины Цветаевой – Достоевский, этико-интуитивный интроверт. Совесть, долг и вина, чувства, страсть и смирение. В её случае – сначала страсть и чувства, а потом немного долга, вины и совести. Страсть могла сочетаться с равнодушием к людям. Была ли Марина гордой? Была ли Марина смиренной? Она знала, что не всегда справедлива к мужу, была плохой матерью Ирине, неправильно относилась к Георгию. В чём-то они были похожи с мужем Сергеем Эфроном. Два беспомощных этика, боящихся бытовых проблем, и не умеющих приспосабливаться и зарабатывать на жизнь. Сергей умел тонко чувствовать, но в его мире была только Марина, а у Марины была её поэзия, её страсть. Интуиция Марины Цветаевой, интуиция обнаженной души, была обострена до предела. После своих романов она ясно чувствовала сущность человека, видела все его тайны и смысл своих с ним отношений. Для начала и завершения отношений ей надо было создать образ любимого человека, а потом его разрушить. Марина ничего не могла с собой поделать. Образы нужны были ей как воздух. Она дышала вымыслом, старалась отрываться от реальности, но всегда в неё возвращалась. Ещё в молодости Марина отказалась носить очки, чтобы избежать ясности, размытые очертания неясного мира были ей ближе. Вымысел нужен был, чтобы растворить эту ясность, хоть немного пожить чувствами, а не обострённой интуицией. Это страшно – знать, что ждёт впереди, бежать от себя такой, бежать! Назвать себя душой, уйти в мир чувств и души, хоть на миг оградить себя от истины и неизбежности.
В гражданскую войну Марина сразу увидела обречённость белогвардейского движения. Её стихи того периода – не уход в оппозицию, это последнее прощай рушащемуся любимому миру, милость к павшим, расставание с эпохой, с уходящим благородством. В Париже одна Марина понимала, что их России больше нет, в одну реку нельзя войти дважды, советская власть вряд ли отнесётся лояльно к их семье. Но муж, дочь и сын мечтали попасть на родину, идеализировали новый строй, стремились вернуться в СССР. Марина покорилась, приняла выбор семьи. Приезд в Советский союз был долгом, а не радостью возвращения.
Самым большим вымыслом оказался самый любимый и долгожданный человек – сын Георгий. Марине, как и её матери, очень хотелось иметь сына. Свою копию, своё второе Я. Наконец, мечта осуществилась, появился на свет Георгий. Марина ещё до рождения сделала его идолом, готова была обожествлять, отдать ему что угодно. Она создавала его, творила, сравнивала то с Наполеоном, то с Солнцем. Творила идеального мужчину, закрывала глаза, видела образ, и не хотела замечать реального человека. Фиксировала каждый день его жизни. Марина придумала любимцу домашнее имя Мур, как у беспомощного котёнка. Слепая материнская любовь, которая пытается защитить от жизни, часто губит защищаемых, особенно сыновей. Нельзя купаться, нельзя быстро бегать, нельзя простыть, нельзя быть свободным мальчишкой. Нельзя быть взрослым, нельзя остаться без её любви. Георгий сопротивлялся как мог, пытался вырваться в реальную жизнь, убежать из созданных любящей матерью рамок. Быть самим собой, а не маминой собственностью. Жалел Марину, любил и грубил. Защищался от её вымыслов, но зависел от неё. Бежал от неё по своему кругу и возвращался к ней. К её вымыслам, к её удушающей любви.
Современники обвиняли Георгия в бездушии, эгоизме и чуть не смерти матери. Похоже, Георгию приходилось сдерживать свои чувства. Он не мог спастись от материнской любви. Весь шквал чувств, которых ей не хватало в жизни, она обрушила на мальчика. В Марине все чувства были чересчур, она не умела жить, любить и чувствовать наполовину. Сын рос, взрослел, а она всё сильней привязывалась к нему, не могла и не хотела отпустить. Ему всё время приходилось защищаться от натиска её любви, от постоянного присутствия и контроля, от защиты его интересов. Только от себя Марина не могла его защитить. Он – единственное, что у неё осталось в этом мире. Отсюда его холодный и кажущийся презрительным тон. Он её любил, но не мог отдалить. Это всё на фоне бедственной жизни в эмиграции, возвращения в СССР, страну, которую он не знал, но мечтал узнать. Неопределённого ожидания будущего на Болшевской даче, ареста отца и сестры. Сын и брат изменников родины. Скитание по чужим квартирам, отсутствие работы, начало войны. Нельзя выходить на крышу, нельзя гасить зажигалки. Нельзя оставаться в Москве.
Несчастная растерянная женщина вцепилась в Георгия как в последний оплот себя, своей любви и прежней жизни. Марина понимала и чувствовала, что Георгия пора отпускать, она уже не защищает, а разрушает его. Изменить отношения с сыном оказалось свыше её сил. Легче было изменить отношения с жизнью. Марина Цветаева нашла способ остановить бег по кругу от самой себя. Свой бег и бег сына. Убежать ещё дальше от безысходности, уйти в другое измерение. Отпустить Георгия в жизнь, которая принесёт ему смерть.
Мать не могла подарить Георгию всю свою любовь. Марина подарила сыну его жизнь и свою смерть. Больше она ничего не могла ему дать. Она словно выгорела от своей любви, своих потерь, своего страха. Но Георгий оказался тоже опустошён. Материнская любовь, доведённая до исступления, забирает силы у обоих. Очень сильная любовь может забрать жизнь. Георгий попал на фронт, воевал в штрафбате с уголовниками как сын репрессированного, и погиб в первом же бою под Витебском при использовании трехслойной тактики наступления, когда два взвода кладут замертво, а третий проходит по их телам. России не понадобилась душа и личность Георгия Эфрона, родине понадобилось только его тело.
Я сидела у пруда, смотрела на радугу в струях фонтана. Она менялась от порывов ветра. То слева от фонтана, то справа. То холодных тонов, то тёплых. Иногда растягивалась, тогда золотистая часть напоминала бегущие по воде языки пламени. Недалеко от пруда находилась школа, куда одну четверть ходил через лес Георгий с Соней. Сейчас леса нет, до станции стоят кварталы домов. Одноклассники не приняли его, он был нездешний. Вырос в чужой стране у странных родителей, общался со взрослыми людьми. Самый близкий и самый непостижимый человек для Марины Цветаевой. Всей своей интуицией она понимала любимого сына, но не могла относиться к нему иначе. Не могла перестать чувствовать. Мучила себя и его, как и всех своих близких. Георгию досталась самая невозможная Марина Цветаева. Он видел её изнутри. Он был рядом в самый трудный период жизни. Когда казалось, что хуже уже не может быть, но становилось всё хуже. Марина привыкла разрушать жизнь людей вокруг себя. Но круг людей становился всё уже и уже, и, наконец, замкнулся – рядом остался только Георгий. Она создала его, и не могла разрушить. Выход один – уйти самой, чтобы спасти хоть сейчас. Чтобы не знать, что ждёт его потом. Обострённая интуиция подсказывала – смерть придёт за Георгием, времени осталось немного. Нельзя подарить вечную жизнь в этом мире. Если уйти сейчас, Георгию достанется больше времени. Он принял её уход, её решение. Бесконечно одинокий Георгий, позже обвинённый в смерти своей непостижимой и невозможной матери. Одиночество заметно, не когда ты один, одиночество заметно среди людей.
Я проснулась в шесть утра с мыслями о судьбе Марины Цветаевой. Мысли начали складываться в фразы. С трудом удержалась, чтобы не сесть за компьютер. Прошлое не отпускало меня. Чужое прошлое. Перед глазами стояли лица людей с чёрно-белых фотографий. Лица давно умерших людей, их выцветшие глаза. Они не хотели отпускать меня, словно пытались что-то сказать о себе, о своей жизни и смерти, о нас. Потомкам до востребования…
Много очерков о судьбе Марины Цветаевой написано добросовестно подробно. Факты биографии, даты, перечисления, ссылки, чужие воспоминания. Инвентаризация жизни. В них нет живой Цветаевой. Множество фактов не складываются в целую картину, в текстах нет жизни. Словно личность разложили на составляющие, а сложить не смогли. Читайте стихи, она там! – скажут скептики. Но стихи Марины Цветаевой – это не сама Марина Цветаева, это её представление о себе. Где-то образ, где-то метафоры и аллегории. После смерти Марина и её образ ускользают как при жизни, картинка остаётся размытой, будто смотришь на мир без очков. Но в этой размытости прячется глубина гения. Мистика и загадка, которую многие пытались отгадать...
Королёв 8-10 июня 2015.