В гостиничном лобби, куда Полина спустилась с чемоданом, было малолюдно и тихо.
За стойкой ресепшна стояла Мари - парижанка с 10-летним стажем, родом из Липецка.
Это было невероятной удачей - сама Полина уверенно владела русским, ивритом и языком мимики и жеста. В противостоянии с персоналом гостиницы этот набор помогал не всегда, и любая помощь была для нее бесценна.
Сейчас Мари что-то объясняла молодому мужчине, который периодически нервно взбрыкивал, давая понять, что понимает не все.
- Онли итальяно, - виновато развел он руками.
- Добрый день, - улыбнулась Мари подошедшей Полине. - Это ваш попутчик до аэропорта, - кивнула она в сторону итальянца. Услышав про аэропорт, тот радостно закивал головой.
- Значит так, - Мари взяла лист бумаги, - скоро подъедет шатл, - она нарисовала ящик на колесах. - Водителя зовут Ахмад.
Ahmad - написала на ящике и руль в руках покрутила со зверским выражением лица. - Вы проедете через "Хаятт" и заберете там пару из Осло. Дальше. Вас, - Мари ткнула пальцем в сторону Полины, - отвезут в терминал 2E, вас, - тычок в сторону итальянца и запись на бумажке, - в терминал 2F, а потом норвежцев в терминал 2G. Он у черта на куличках, но у них и самолет на полчаса позже.
Поблагодарив, кто как мог, и попрощавшись с Мари, попутчики двинулись к выходу.
Не было в облике и походке римлянина решительно никакой величавости, а только лишь какая-то шарнирная вертлявость. И огромная копна мелких кудряшек на голове.
Хотелось называть его Джузеппе, но он настаивал на Луиджи.
На улице новый знакомец подошел к краю трoтуара и, обернувшись к Полине, широко развел в стороны руки, пожал плечами и округлил глаза.
Это несомненно означало - "Нету пидара, и хер знает, когда будет".
В ответном слове (два кивка головой, скептически сжатые губы и умиротворяющий взмах руки) Полина согласилась с оценкой ситуации и выразила надежду на ее скорейшее разрешение.
Потом поговорили о погоде.
Джузеппе воздел очи небу и лицемерно поежился. Нет, не походил он на замерзающего в своей теплой куртке, но декларация комфорта лишала диалог интриги, делала его бесконфликтным.
Тут и Ахмад подъехал.
- Ялла! Ялла! - поздоровался он с пассажирами, открывая багажник. В его арсенале были французский и арабский.
У "Хаятта" их уже ждали.
Высокий поджарый, с седым ежиком волос, краснощекий мужчина походил на норманна на пенсии, а его спутница напоминала большую высушенную рыбу, которую он изловил некогда в одном из походов, но не съел, а оставил при себе.
- Morning, - поочередно белозубо улыбнулись норвежцы, входя в микроавтобус.
- Мо...ниг..., - одновременно откликнулись Полина с итальянцем.
- Ялла! - выдохнул Ахмад, трогаясь с места.
У пассажиров микроавтобуса и водителя не было ни одного общего языка, но это никого не волновало.
Все были расслаблены и благодушны - в машине было тепло, все возвращались домой, переполненные яркими впечатлениями о прекрасном городе, все улыбались друг другу, случайно встретившись взглядами.
И даже мелодичные напевы далекой родины Ахмада, лившиеся из радио, не портили никому настроения.
Минут двадцать тащились по городу - проехали по улице Лафайет, свернули на Сен-Дени и, наконец, вырвались на ведущее в аэропорт шоссе Нор.
Ахмад нажал на газ.
Минут через пять он затормозил, поехал медленнее и через 200 метров остановился. Впереди плотной стеной стояли машины.
Посланница морских глубин нервно хихикнула, но спутник успокаивающе погладил ее по руке.
Прошло несколько тревожных минут. Полина, открыв дверь, выглянула из машины - впереди, насколько хватало глаз, стояла огромная пробка.
С места тронулись спустя пятнадцать бесконечных минут. Медленно, медленно...
Норвежец посмотрел на часы и, встревоженно сказал что-то спутнице по-норвежски. Та взглянула на него с ужасом.
- First go to the terminal 2G! - крикнул он водителю.
- No! No! No! - взвился Джузеппе.
- Аваль..., - вякнула Полина.
Все заговорили одновременно. Никто никого не слушал, и никто никому уже не улыбался.
- Ай нид..., - нудил Джузеппе, тыча пальцем в листок с распечаткой.
- Ноу, кодем..., - снова и снова сбивалась на иврит Полина.
- Fuck! - заорал пожилой викинг, по-видимому, впервые в жизни - румянец, зажив собственной жизнью, распространился на его лоб и шею.
Тут попутчики внезапно ощутили, что английский им не чужд. Точки соприкосновения культур явно просматривались, хотя все смутно чувствовали, что для успеха переговоров этого может не хватить.
- Bastardo! - выкрикнул Джузеппе.
В какой-то момент орали одновременно все, показывая друг другу часы.
Ахмад прибавил громкость.
У норвежцев перед остальными было явное преимущество - они могли полноценно общаться друг с другом. Правда, это почти не приближало их к какому-либо прорыву.
Пробка, как это часто бывает, внезапно рассеялась, и Ахмад вдавил педаль газа в пол.
Уже через десять минут подъехали к терминалу 2E.
Полина расплатилась с водителем.
- Вива Италия! - доброжелательно попрощалась она с Джузеппе.
- Шалом ту Исраeль, - виновато улыбнулся тот.
Протискиваясь к выходу, Полина лихорадочно вспоминала, что такое ободряющее говорят на прощание по-английски...
- Некст йер ин Джерузалем! - всплыло в памяти.
- I'm sorry, - норвежец смотрел в пол.
Ахмада Полина не пригласила, она не знала, как эта фраза звучит ни на французском, ни на арабском.
Да там и без него...