Я перебирала имена неродившихся детей,
Как если бы перебирала их волосы. Прядку за прядкой.
Осторожно, не вызывая шторма во внутреннем море.
Я молилась за души потерявшихся кораблей,
Словно там был
Ты.
Я смывала бережливо склизкую пенку с ладошек нашей дочери, покрытые блестками, пылью, твоими поцелуями,
Стараясь не обронить и мгновения,
Стараясь сложить все в коробочку, обшитую цветами.
Я разглядывала чаек, сидя у пристани, дожидаясь от них весточки о тебе.
Но ничего не приходило.
Птицы виновато прятали глаза и кусали мне пальцы, словно от злости на самих себя.
Карусели сбрасывали с себя повзрослевших детей.
И знаешь, их никто не ловил.
Их плечи никто не прятал, утешая, говоря, что дальше не будет так страшно.
Я плела из водорослей браслеты для ног, словно хотела одеть их все разом, забыв, что глотку заполнит вода.
Я не иду на дно.
Я вообще
никуда
не иду.
А в моей голове румбу танцевали имена детей, чьи глаза не увидели света.
Чье начало и конец были окутаны тьмой.
Им ничего не предвещало перемен.
Волны щекотали пальцы моих белых ног, а дети просили убежища.
Только куда же их спрячешь, если и у меня нет дома?
Я не иду на дно.
Но тяжесть воды рассекает китовью пасть,плавники,
Раня,
Словно крича, что выхода нет.
Что вода- это безрешетая клетка
И каждый зашедший хоть раз по грудь в воду-приговорен.
Я
не иду
на дно.
Я там лежу.