продолжение 58

        Он звонит мне каждое утро. А я жду его звонка, не выбираясь из-под  одеяла — и меня не тяготит долгое ожидание, я предвкушаю нежный, неспешный разговор, который увенчает сладостное ожидание. Игорь часто  вставляет в него стихотворные строки — это очень по-русски и романтично, правда? И никто до сих пор не называл меня «дорогая», «милая», «любимая»!
Евгений не спускал с меня влюбленного, преданного взгляда, но в его речи не было сентиментальности. К словесному выражению любви и преданности он относился с иронией. Да и другие мужчины в моей жизни совершенно не походили на Игоря. Я думала, что такие, как он, «водятся» только в русской литературе да кино. Однако в его устах все это звучит совершенно естественно, сердечно. По словам Гери, какая женщина устояла бы перед такой нежностью? Пусть он даже не первый красавец.
Выходит, нам такие слова желанны... и такое ухаживание кружит нам голову. Игорь стал мне несказанно близок и необходим благодаря нашему общению по телефону... всего-навсего по телефону. Он уже не был Боссом, со всеми его деньгами, со всей его требовательностью. Я разговаривала с восторженным юношей, рассказывавшим мне о своих московских друзьях, об их порой безрассудных выходках, о театральных постановках, обо всем на свете. И мне было хорошо. Часто, когда мы оба смеялись чему-то, он вдруг понижал голос и начинал нашептывать мне любовные слова, перемежая русские болгарскими... А потом я их себе целый день повторяла.
Я сама себя не узнавала: латино было забыто. Я снова вернулась к классике. Перечитывала поэзию. Раскрывала давно пылившиеся на полках альбомы живописи и графики и находила в них волнующие эротические детали, которые раньше почему-то от меня ускользали. Болезненно реагирую на уличное хамство. Я теперь с готовностью улыбаюсь, благодарю, прошу меня извинить. И, похоже, я одна такая в эти туманные, морозные, считавшиеся предпраздничными дни.
И с сыном я тоже ежедневно говорю по телефону. Обычно он сам звонит. И явно улавливает мое настроение: я счастлива, я сияю. Я наконец-то в состоянии задавать вопросы и спокойно выслушивать ответы про его Виолетту, про их общие планы на праздники. Потом прошу передать привет ее родителям. А Дани спешит меня успокоить — о бабушке он позаботится.
Решила больше отцу Данни не звонить, не расспрашивать, как он проведет праздники и желать ему веселого Рождества. Другое дело, если бы Евгений сам мне позвонил, как принято. Нет так нет, мне же проще.
До отъезда всего несколько дней, и они у меня расписаны по минутам.
Игорь возвращается в Европу. Несколько часов в парижском офисе — и на самолет в Москву: прежде всего, чтобы повидаться с мамой.
Завтра, 18-го декабря, моя встреча с одноклассницами. Лили мне разъяснила, как и почему они выбрали именно этот ресторан, далеко не самый дорогой — чтобы не ставить в неудобное положение Стефи, у которой с деньгами негусто. Я бы предпочла что-нибудь пошикарнее — праздники, как-никак — и была готова выложить разницу из своего кармана. Но Лили меня одернула: следует проявить такт, Стефи наша подруга, и все такое прочее.
Надо же, от кого я это слышу?!
Но я, конечно, пойду. Мне больше не с кем и посидеть-то по-праздничному. Повидаемся с Майей, поболтаем про Мальдивы.

        * * *

        19 декабря.
Главное, не паниковать...
В который раз звоню Асену — на личный телефон и в офис. Никто не отвечает.
А уже четверг...
Лили позвонила еще в 10 утра, чтобы сказать, что садится заполнять бланк разрешения. Уточнила со мной некоторые подробности, сообщила размер таксы, которой мэрия обкладывает эти документы, пояснила, что уплатить надо сегодня же. Распорядилась ждать ее в Управлении завтра рано утром, перед началом присуственных часов. «Пятница же, во второй половине дня уже никого не найдешь на месте».
После этого разговора я без конца названиваю в фирму инвестора: нужны деньги! Асена набирала четыре раза. Каждый раз оставляла сообщения — и никакого ответа. В конце концов он просто выключил телефон.
Ладно... Успокойся... Выжди какое-то время. Может, у него с кем-то важная встреча. Однако уже два часа дня! Заставляю себя позвонить снова не раньше, чем через полчаса. Правда, это полчаса напряженного ожидания — ничем другим я заняться просто не могу. Вот такой я человек.
Во что бы то ни стало надо получить этот строительный билет!
Мой рождественский подарок Игорю!
В сущности, это очень удачно, что задача будет выполнена рано утром — после этого я смогу спокойно заняться своими делами строго по программе. И вот она, моя программа: пятница, 20 декабря — покрасить волосы, сделать последний за год массаж; расплатиться; купить подарок маме (еще не придумала, какой); увидеться за чашкой кофе с Дани (они на следующий день уезжают в Плевен, к Виолетте); а вечером — снова к маме. В программе фигурирует и имя Евгения, оно жирно подчеркнуто и увенчано вопросительным знаком. Может, звякнуть ему еще раз? Зачеркиваю его и добавляю: «Попросить Дани передать отцу мои самые сердечные пожелания».
А на субботу и воскресенье программа простая: ГОТОВНОСТЬ! ОЖИДАНИЕ! ИГОРЬ!!!
Звонок! Наконец-то!
Я вне себя, но изо всех сил стараюсь сдерживаться.
— Асен! Ну, слава Богу... Я тебе весь день названиваюл У тебя, похоже, телефон не в порядке — никакого ответа.
До чего же я тактична!
— Да? Слушаю, в чем дело?
Еще бы ты меня не слушал. Сами же спешили получить разрешение, а теперь, когда платить надо, тебя не отыщешь.
— Асен, ваш строительный билет готов! Надо не откладывая проплатить... услугу и внести официальную таксу. Ты сможешь заскочить ко мне прямо сейчас?
— Самое раннее, завтра. Ты же знаешь: Босс в Москву за деньгами полетел.
Впервые слышу. Я так понимала, что он хотел увидеться с мамой на праздики?
— А ты уверен, что он привезет деньги? Я уже с утра должна со всеми расплатиться.
— Ни в чем я не уверен. Не знаю даже, когда именно он прилетает. Все зависит от того, когда с ним расплатятся. Ты же видела его манеру: раздает деньги, кому попало, а потом ищи их, как ветра в поле.
— Я так поняла, что у него в Москве мать, — пытаюсь я осторожно выудить из Асена хоть какую-то информацию.
— Да, она тоже в Москве. Но меня интересует не она, а сумеет ли Босс собрать то, что ему должны, и сбалансировать счета. Суммы на этот раз просто огромные.
— Асен! Давай все-таки увидимся. Надо спокойно поговорить... выкроишь минут двадцать?
— Нери, — твердым, не терпящим возражений тоном отвечает Асен, — у меня совершенно нет времени. Но ты особо не тревожься. Ну, не успеешь завтра — получишь разрешение после праздников. Мы же так или иначе не начнем стройку среди зимы.
 

        * * *

На следующий день я не позвонила Лили.
Она сама мне позвонила — на мобильный.
Я не подняла трубку...
Как хотите назовите мое поведение — нечестным, подлым или еще хуже, в любом случае вы правы: я на звонок не отозвалась.
И некоторое время меня ужасно грызла совесть... а потом это прошло.
Я ведь узнала самое главное: сегодня прилетает Игорь!
Он конечно же сразу мне позвонит. Мы, может, сразу и уедем — вместе. Поэтому около полудня я быстро съездила к маме. Оставила ей кучу денег с наказом самой выбрать себе подарок. Мол, все утро носилась по магазинам, но ведь праздники — на полках ничего стоящего не осталось, только дребедень всякая. Вторая ложь, а день только начался. Я определенно качусь по наклонной плоскости.
Я ждала... Какую жажду пробудил во мне этот человек! Я пыталась представить его себе — глаза, лицо — но не смогла. Однако музыка — его музыка — во мне не стихала. Что я помнила со всей ясностью, это его голос по телефону. И жаждала вновь услышать: «Дорогая! Милая моя!». Я легла и стала ждать звука его голоса.
День катился к вечеру. Вспыхнули уличные лампы. Конец декабря — самые короткие дни года.
А что если он уже здесь, едет из аэропорта в офис?
К шести вечера я все-таки встала и потащилась в кухню, рыться в холодильнике — что-то есть все же надо. Только я ведь собиралась уехать, и предусмотрительно или доела или выбросила все съестное. Нашла яблоко. Нарезала мелкими дольками, а то ведь и не проглотишь, как ни голодна: во рту пересохло. И запах изо рта был несвежий.
Когда позвонит, надо будет первым делом заскочить в какой-нибудь ресторан — на голодный желудок мне по дороге определенно станет плохо.
Тут меня осенило заглянуть на интернет-страницу аэропорта. Вот оно, расписание прилетов — вылетов: два рейса из Москвы, оба прибыли еще в обеденное время. Ну, там разгрузка, получение багажа, таможня... При любом, самом неспешном раскладе, Игорь из аэропорта уехал по меньшей мере пару часов назад.
Подперев стену в гостиной, жую свои яблочные дольки. Они не лезут в горло. Меня поташнивает. Ну, что я разнюнилась?
И все же... почему он не звонит?
Наверное, Асен его встретил в аэропорту и сразу завалил неотложными в конце года делами. Мог бы и сообразить, что человек устал, давно не был дома, возвращается из дальних краев.
Вот утрясут дела, решат, что требует немедленных действий, а что может и подождать, станет ему легче на душе — он и позвонит. А, может, он еще и наш полет не зарезервировал? Тогда и вовсе спешить незачем. Вот будет знать точную дату и все остальное, тогда конечно... А то что ж просто так болтать?
Да, но я ужасно стосковалась по его голосу!
      
        * * *

Беспробудно проспала до девяти утра. Вот что значит две таблетки валерьяны, когда у человека нервная система как у меня — железная. Лили вообще не может заснуть без диазепама. Впрочем, мой стресс и ее стресс — две большие разницы. И свой способ зарабатывать она сама себе выбрала.
Здоровый сон и снежное покрывало, укутавшее ночью город, придали мне бодрости и оптимизма. Я даже в состоянии себя убедить, что нет худа без добра: позвони он вчера, застал бы меня на нервах от переутомления.
Делаю серию дыхательных упражнений, за что вознаграждаю себя чашкой крепкого кофе. Пью его перед большим французским окном, с усмешкой наблюдая за пробкой на нерасчищенной улице: разумеется, снегопад в декабре застал муниципальные службы врасплох. В очередной раз.
Звонит Дани — попрощаться. Напутствую сына, желаю ему веселого Рождества, чмок-чмок в трубку, он тоже желает и целует, и передает пожелания от Евгения. В ответ я передаю мои. Обеим сторонам удобно общаться через посредника, в данном случае — сына. Не задаю себе вопроса, удобно ли чувствует себя в этом качестве сын. Ответ-то ясен — и неудобен для обеих сторон.
Опять звонок. Мне еле удается скрыть разочарование, что это не Игорь. Это Гери. Решила узнать, как там я, перед отъездом на телевидение. «Нет, Гери, он пока не звонил».
А он точно прилетел? Ну, точно я не знаю. Асен предполагал, что должен был прилететь вчера. А ты почему не позвонила ему сама? Потому что потому. Мне звонят, а не наоборот. Я вовсе не намерена выказывать свое нетерпение. Ну, ладно — я тебе попозже брякну. Тревожишь ты меня, подруга.
Часом позже я и сама начала тревожиться. Полдня почти прошло — и никакого контакта. Я уже сообщила и матери, и сыну, что уезжаю. В доме есть нечего. На кровати — упакованные чемоданы и большая сумка — ручной багаж. Зачем мне два чемодана? Какая глупость! Вываливаю оба на ковер и начинаю перебирать. Все зимние вещи, кроме одного белого пуловера, остаются дома. Сапоги надену в дорогу.
На это занятие уходит час.
Теперь меня гложет не только тревога, но и настоящий голод. Сбегаю, пожалуй, в ресторан на углу. Это крошечное заведение, в которое спускаешься по нескольким ступеням с улицы, но кухня у них приличная. А телефон — в карман, так что ничего страшного.
И я бегу, причем в далеко не нарядных, зато с рифленой подметкой ботах — не хватало мне только перед самым отъездом навернуться. А ресторан клиентов не принимает: его сняли под частные праздненства аж до 2 января! Сезон...
Покупаю несколько яблок и пачку печенья. Теперь скорее домой.   
У электронного секретаря для меня никаких сообщений.
Жую яблоки и жду. Раздражают меня эта тишина и это бесплодное ожидание. Хоть бы позвонил кто, пожелал бы что-нибудь к празднику. А может, мне самой позвонить? Вот только кому? Двоюродному брату? Тете Иванне? Нельзя, мама как пить дать узнает и поймет, что никуда я не уехала. Разве что кому-нибудь из одноклассниц? Тоже не годится: только-только распрощались, пожелали друг другу что там положено. Лили? Куда там! Деньги-то я ей должна была занести еще вчера. Словом, я сама себе все краны перекрыла, так что теперь одно остается — ждать.
И я жду...