- Если Вы возьмёте это, – сказал полисмен, вдавливая шиллинг в руку бродяги, – мне не придётся отводить Вас в участок из-за отсутствия наличных средств к существованию. А теперь, – добавил он с очаровательным намёком на смущение, – вынужден попросить Вас удалиться отсюда – вот-вот должен появиться инспектор.
Персивал Сент-Джон Уайкс Герт, единственный сын полковника сэра Персивала Кристиана Сент-Джон Герта, баронета, проживающего по адресу Тауэр, Сэнкчюэри, Саффолк, густо покраснел, сунул монету в карман брюк и улыбнулся своему благодетелю.
- Благодарю, Бейкер, вы очень любезны, – произнёс он. – Я не забуду вашу доброту.
- Не о чём говорить, сэр. – Смущение того только увеличилось. – Вы дали мне пять фунтов в день Вашей свадьбы. – Он открыл рот, намереваясь добавить ещё что-то, но передумал – и правильно: следующая реплика молодого человека продемонстрировала, что он не склонен предаваться воспоминаниям.
- Послушайте, а где я могу спокойно посидеть, чтобы меня не попросили уйти?
Полисмен бросил нервный взгляд вверх по Саут Моултон стрит, откуда медленно надвигалась фигура щеголеватого инспектора.
- Эбери сквер, рядом с Саутэмптон роу, – быстро проговорил он. – Там Вас никто не тронет. Спокойной ночи, сэр.
Последние слова содержали явный намёк: инспектор был уже совсем близко. Вал Герт надвинул потрёпанную шляпу на лоб и, слегка ссутулившись, пошаркал в сторону Оксфорд стрит. «Наличные средства к существованию» одиноко болтались в единственном целом кармане костюма, некоторое время назад вручённого Валу со всеми должными знаками уважения портным, чей магазин он только что миновал. Перейдя улицу, молодой человек вышел на Оксфорд стрит и свернул наверх к Серкус.
В первом часу ночи широкая улица была почти пустынна, за исключением нескольких возвращающихся домой гуляк, двух-трёх такси, да проезжавшего время от времени позднего автобуса.
Вал Герт старался держаться ближе к домам, там, где больше тени. Летний запах города, знакомый, тёплый, напоённый слабыми ароматами, как в аптеке, помогал ему преодолеть усталость и шагать быстрее. Гнев и горечь обуревали его. Какая безумная ситуация, что за нелепое донкихотство! Старина Бейкер всучил ему шиллинг, помогая избежать ареста за бродяжничество практически на пороге собственного дома. Невероятно!
Он ничего не ел со вчерашнего вечера, но прошёл мимо кофейной стойки перед магазином французских шляпок на Серкусе, не обратив на неё ни малейшего внимания. Примерно в четыре часа дня мучительное чувство голода отступило, вызвав в нём смесь удивления и благодарности. Сменившее голод «плывущее» ощущение было гораздо предпочтительнее.
Тротуар обжигал ступню через дыру в дорогой туфле, и, когда Вал, свернув у старого здания Мьюди, вскоре оказался на маленькой замусоренной площади, он уже заметно хромал. Заасфальтированный центр пересекали два ряда грязных платанов, под которыми стояли несколько давно не целых деревянных скамеек; за день вокруг них накопился мусор. Там и здесь можно было увидеть несколько весьма неприятных с виду человеческих «свёртков», но два места оставались незанятыми. Вал Герт выбрал скамейку под фонарём в максимальном отдалении от других и опустился на неё, впервые почувствовав, как сильно устал.
Пыльная листва над головой содрогнулась под порывом ветра; он огляделся, и вдруг его охватило странное пугающее чувство, не вызванное внезапно опустившейся ночной прохладой. По площади проехал автомобиль, а издалека, с реки за Стрэндом, донёсся мрачный рёв буксира. Ни один из «свёртков» на других скамьях не пошевелился, но молодому человеку – одному из наименее подверженных играм воображения представителей расы, вообще не склонной к воображению – показалось, что вот-вот должно произойти нечто чрезвычайно важное и значительное. Или даже уже происходило где-то совсем рядом. Хотя, возможно, это чувство объяснялось голодом и надвигающейся грозой.
Он снял шляпу и провёл рукой по белёсым волосам, снова почувствовав раздражение от того, как они отросли. Вал был сильным, крепким юношей двадцати с лишним лет с тяжёлым, но отнюдь не лишённым привлекательности лицом и привычным выражением несгибаемого упрямства – чистый англосакс, отличающийся разве что слегка неестественной худобой, подчёркивающей его широкую кость.
Он вздохнул, поднял воротник и уже собрался было закинуть ноги на скамью, как вдруг замер и остался сидеть в напряжённой и неловкой позе, уставившись на разношёрстную коллекцию бумажных пакетов, апельсиновых корок и пачек от сигарет перед собой. Гранью сознания он почувствовал, как по телу прошла горячая волна. Неожиданный шок заставил сердце ощутимо заколотиться.
На помятом конверте, лежавшем лицевой стороной кверху среди прочего мусора, было написано его имя.
Подбирая конверт, он с удивлением отметил, что его пальцы трясутся. Всё верно, незнакомым почерком было выведено: «П. Ст-Дж. У. Герту, эсквайру».
Третий роман с участием Элберта Кэмпиона (по-настоящему второй), не столько детективный, сколько криминальный. Приключения в Лондоне и в деревушке на отшибе георгианской эпохи ХХ века; Кэмпион и Лагг очень забавные, жестокий противник, немного деревенского колдовства и не очень убедительной мистики. Не самая лучшая Эллингем, но читается хорошо, сюжет динамичный, настоящая классика Золотого Века детектива. Роман на русский язык ещё не переводился, если найдутся желающие опубликовать, с удовольствием переведу.
Также опубликовано:
http://www.livelib.ru/book/1001291503/quotes#quotes
http://sw-translations.ucoz.ru/forum/4-493-1