Начало повествования: http://www.proza.ru/2014/11/19/558
С утра замполит привёл к нам на заставу сорбозов. Завёл их в нашу Ленинскую комнату, поил чаем со сгущёнкой, включал телевизор и долго о чём-то беседовал с ними.
Видел это потому, что мой капонир недалеко от Ленинской комнаты. Я там с утра раскидал тормозной механизм, поменял тормозной гидроцилиндр. Промыл бензином тормозной барабан и ленту. Но результата не было. Машина упорно не хотела разворачиваться вправо на месте. Что делать ума не приложу. Было бы это дома в гараже, давно бы раскидал машину и заново собрал. А тут нельзя. Во-первых, нет запчастей, а во вторых нельзя, что бы боевая машина была какое то время не боеспособна. Придётся ездить так. Обнаружил еще два лопнувших трака, поменял. Траки – это, наверное, единственные запчасти, которых есть в достаточном количестве.
После ремонта собрал со всех блиндажей канистры и съездил вниз, к роднику. Привёз воды.
Вода в блиндаже – это целая проблема. В каждом блиндаже есть 20-ти литровая канистра для воды. Из этой канистры и пьют и умываются. Каждый день кто-то из солдатиков тащит вверх по крутому склону эту злощастную неподъёмную канистру.
Поэтому, если БМП выехала из капонира, то механик-водитель уже знает, что внизу у родника его ждут наполненные водой канистры. Не всегда успеваешь заметить, как эта канистра спустилась вниз к роднику. Но то, что она стоит и ждёт, когда машина поднимет её наверх, это к бабке ходить не надо.
Сегодня же ещё и баня. Эх баня, баня! Как говорится – война войной, а баня по распорядку! Каждое воскресенье. Как в любой нормальной воинской части, с выдачей чистого белья, мыла и полотенца.
Саманный небольшой домик. В нём прачечная, раздевалка и сама баня. Небольшая комнатка с полком и двумя ступеньками к нему. В углу каменка, с вмурованным баком горячей воды. Рядом фляга с холодной водой. Совсем как обычная домашняя баня. Такие бани сейчас у многих есть на саду. Топка снаружи. Там бедный дежурный кочегар изо всех сил старается нагреть каменку. В свою очередь, моющийся контингент, изо всех сил старается залить эту каменку водой. В проигрыше обычно кочегар.
В результате этого противостояния за моё время сменили три печки. Вместе с каменками. Печь обычно выкладывали из камней с глиной. Каменку делали из автомобильного колёсного диска. Наполняли её, то фарфоровыми электрическими изоляторами, то обычными камнями.
В качестве веника использовали сначала ветки пирамидального тополя, который рос рядом с баней. А когда ветки все обломали, то брали простынь садились на полок втроём или вчетвером (больше на полок не вмещалось), один, нижний, край простыни прижимали ногами, а другой, верхний, брали в руки и начинали этой простыней, как большим веером гонять горячий воздух. Эффект, конечно, намного слабее, чем от веника, но если горячий воздух гонять таким образом очень долго, то можно и одуреть от жара. А когда становится невмоготу, то бегом на улицу. Пробегаешь метров десять и падаешь в бассейн. Красота.
Особенный кайф ощущал в нашей бане зимой. В бассейне вода с ледком, а кожа не чувствует холода. Пока несколько кругов по бассейну не дашь. Затем начинаешь замерзать. И когда зубы начинают постукивать, несешься обратно в горячее чрево бани. Непередаваемые ощущения!
Ещё небольшое отступление по поводу нашего бассейна.
Как я рассказывал ранее - у офицеров был свой бассейн, в виде деревянного ящика. А солдатики сделали запруду на ручье и соорудили своё купальное место. У этой запруды было два минуса. Во-первых - она была очень мала, не более двух метров в диаметре. Во-вторых - очень мелка, обычному человеку почти по пояс. Но у ней был один здоровенный плюс – она находилась рядом с баней. И офицерам всё равно во время банных процедур приходилось купаться в этой большой луже, несмотря на то, что метрах в ста находился их шикарный деревянный ящик заполненный свежей водой. И однажды командование приняло решение запруду расширить и углубить. Стенку разобрали, воду слили. Заложили несколько тротиловых шашек и рванули.
Вот тогда я впервые понял, что в горах сам взрыв не так страшен, а более страшны его последствия в виде падающих камней. И падают они, собаки, еще никак не меньше минуты после взрыва, а то и ещё дольше. Ареал их разлёта непредсказуем. Взрыв может бахнуть за сто метров, уже и дым рассеется, а тут сверху булыжником тебе по кумполу Н-НА! Если без каски, то голова может и не выдержать такой нагрузки. О чём это я? А, бассейн!
Так вот, взрыв углубил ямку на целый метр, затем выложили стенку повыше, бросили на эту стенку полиэтиленовую плёнку и получился нормальный бассейн диаметром метров пять и глубиной по шею.
С тех пор офицерский бассейн заплесневел и покрылся зеленью. Купались все в одном месте. Только солдатики в основном днём, а офицеры вечером.
Вечером политзанятия. Опять говорят о наличии у духов химических боеприпасов. Недавно я отрыл для себя великую тайну разведчиков. Часто на политзанятиях произносят фразу – «по данным разведки». Оказывается большую часть этих данных добывают наши связисты. Они дают переводчику слушать перехват духовских радиостанций. И переводчик переводит, о чём духи треплются в эфире. Оказывается, что этим суровым моджахедам далеко не чужды обычные людские слабости. Обсуждают даже женские прелести.
После политзанятий в расположение точки прилетели две мины со стороны Пайколы. Упали на самом краю территории. Толи стреляли очень издалека, толи пристреливались. Срочно ответила наша батарея из 120-мм миномётов. Так под эту канонаду разошлись по домам.
Мой наводчик Лёха притащил с обоза фотоувеличитель. Сейчас будет печатать фотографии. После него я займусь. Фотоаппарат «Вилия-авто» мне прислали из дому еще в Камень-Рыболов. Привёз его сюда. Фотографируем вдвоём с Лёхой. Я фотографирую дома, а Лёха – на выездах. У меня в руках руль, а Лёха торчит из башни и башкой крутит на все триста шестьдесят градусов. Вот ему и фотик в руки.
Но фотографии Лёха делает только для себя, зная его прижимистый характер – никто и не пытается просить у него фотографии. А я не могу отказать друзьям и много фотографий делаю в двух, а то и в трёх экземплярах. Один раз, недавно прибывший прапорщик, потихоньку попросил сделать ему несколько фото с его изображением. На память. Надо было видеть его лицо полное благодарности, когда я отдавал ему готовые фото. Дорогого стоит.
Вообще-то замполит запрещает фотографировать. Но очень часто смотрит на это сквозь пальцы, потому, что офицеры тоже балуются фотографией. Однажды он здорово наорал на меня за то, что фотографировал, очень близко, приземляющийся вертолёт. Но там ему высказали недовольство лётчики и он перенёс их гнев на меня. Я ему торжественно поклялся, что сейчас же проявлю плёнку и принесу её к нему для цензуры. Но поторопился, сделал что то не так, и плёнка получилась полностью прозрачной. Ни одного снимка. Было страшно обидно. Вдвойне стало обидно, когда показывал замполиту прозрачную плёнку, а он мне не поверил. Хотя этот мой проступок сошел мне с рук, но осадок остался.
(продолжение http://www.proza.ru/2015/06/21/1696)