Бабушка накануне Нового года прислала письмо, в котором написала, что к ним третьего января приезжает Соня, младшая сестра Галины, вместе с сыном Петей. Марина знала и тетю Соню, и ее сына, который был на пять лет младше ее. Она сохранила о нем трехлетней давности воспоминания как о надоедливом и сующим нос не в свои дела мальчишке.
Марина помнила, как в деревне она ходила с дедом на лыжах по лесу. Дед ставил силки на зайцев и ходил их проверять. Из пойманных таким образом зайцев добывалось мясо, а шкурки шли на шапки и душегрейки, которые научилась делать бабушка. Снег покрывал землю толстым слоем. Сверху он от солнца и мороза превратился в жесткий наст и мог выдержать вес людей, даже без лыж. Один раз в лесу Марина увидела издали лося, который выкапывал копытом из-под снега засохшую траву. Дедушка предупреждал, что в их лесах водятся волки и даже медведи забредают, и поэтому строго-настрого запрещал без него в лес ходить.
Галина Петровна осталась довольной, прочитав письмо, что означало: конечно, они приедут в деревню всей семьей. Отчий дом служил чаще всего местом встречи сестер.
Софья Петровна с сыном прибыла в деревню раньше сестры. Она на пять лет была младше Галины и считала себя во всем состоявшейся личностью. Все свои мечты в жизни ей удалось реализовать: приобрести благоустроенную квартиру, получить хорошую работу, и выйти замуж за летчика. Она работала в банке программистом, а муж Валентин был от нее просто без ума. Единственного сына они нежили и баловали, но что касалось учебы, строго с него спрашивали. Поэтому каждый год Петенька с гордостью приносил домой из школы табель с пятерками и почетную грамоту. Все это делало Софью Петровну несколько горделивой и позволяло смотреть на старшую сестру чуть свысока и слегка поучать ее, особенно после развода с мужем. Тем не менее, сестры любили друг друга и обрадовались встрече. Обе сестры привезли родителям и друг другу подарки, а также продуктов, и занялись приготовлением праздничного ужина.
Марина стала помогать взрослым, а мальчики быстро сдружились и ушли гулять на улицу. Петя был на три года старше Антона и более бойким, и он сразу взял лидерство. Несмотря на свою непоседливость, Петя любил читать книжки и смотреть фильмы про приключения. На улице он сразу предложил Антону сделать себе лук и стрелы, как у индейцев, и пойти в лес охотиться на «бледнолицых», имея ввиду ворон и сорок. Эта затея пришлась не по нраву Антошке.
- А зачем нам на них охотиться? – не понимая намеренности кузена, спросил мальчик.
- Понимаешь, дедушка жаловался, что этих птиц столько развелось, что нет на них управы: на огород делают налеты, нагло крадут корм у кур, которые их побаиваются, кроме петуха, конечно, и устраивают на деревьях такой галдеж, что приходится выбегать из дома и прогонять их.
- А нам не попадет за них? - спросил Антон на всякий случай, – ведь убивать, мне мама говорила, нехорошо.
- Это людей убивать нехорошо. Люди – главнее животных, а животных и птиц надо контролировать, иначе, они нас самих съедят, если их много разведется, – назидательно ответил Петя и сам спросил: - Ну что? Идем на охоту?
- Идем! – внимая веским доводам начитанного кузена, согласился Антон.
- Тогда пошли делать лук и стрелы. Я знаю, из чего и как надо их делать. Я уже и нож приготовил. Вот, посмотри, какой острый!
- Да, острый, – осторожно прикоснулся Антон к лезвию ножа. – А ты мне поможешь лук и стрелы сделать. А то я еще не умею, — попросил он.
- Конечно, помогу! Для меня это пара пустяков, как тебе шнурки завязать. Надо найти орешник, из которого лучше всего делать лук. Орешник хорошо гнется. Айда за мной!
- Айда!...
Пока взрослые были заняты приготовлением праздничного ужина, мальчики сбегали в лес и нарезали веток для изготовления луков и стрел. Ветки они принесли домой и во дворе стали делать себе оружие. Делал Петя, а Антон смотрел и помогал по мелочам.
А в доме жарили котлеты, делали пельмени, варили картошку, тушили капусту, готовили салаты. Бабушка радовалась таким дням, когда приезжали дети с внуками. Пока дочери готовили пищу, она занималась кормлением животных и птиц, а дед копошился в сарае. Но вот все было готово, и вся семья села за большой раздвижной стол. Стол ломился от всего приготовленного. Дед за отсутствием зятьев принялся сам разливать вино женщинам, а себе – наливку собственного изготовления. Марине разрешили пить шампанского. За столом провозглашались тосты за здоровье и счастье, и велся доверительный семейный разговор. Надежде Ивановне хотелось больше узнать о жизни своих дочерей.
- Ну, как у тебя дела, Галчонок? - ласково обратилась она к Галине. – Сильно еще переживаешь из-за него? – Надежда Ивановна имела ввиду ушедшего зятя.
- Нет уже, мама,- ответила Галина. – Сейчас у меня на душе спокойно, как никогда. Может, это и к лучшему: если бы этого не случилось, вряд ли я к Богу пришла.
- К Богу!.. - с некоторым разочарованием протянула Надежда Ивановна. – И что же ты в нем хорошего нашла?
- А вот нашла и не жалею. Мама, а я ведь о Боге должна была узнать от тебя, а не от чужих людей, – неожиданно стала наступать на мать Галина. — Как вы с отцом прожили всю жизнь безбожниками?
- Как все, так и мы! – заговорил отец, затронутый за живое. – При Советской власти и без Бога жилось неплохо, разве что в самом начале. Так начало – всегда самое трудное время. Хотя к Богу я с уважением отношусь, и отец с матерью моей Бога чтили, Царство им небесное!
- Те времена прошли, могли бы хоть сейчас уверовать в Бога, – вздохнула Галина.
- А мы и так верим: отмечаем Рождество, Пасху, — ответила Надежда Ивановна примирительно.
- Давайте лучше песню споем русскую народную! - предложила Соня, чтобы поменять нежелательную тему, и обратилась к матери: - Мам, запевай свою любимую «За дальнею околицей». Хватит говорить!
- И то правда! - поддержала ее мать и запела уже не таким звонким и красивым как в молодости, голосом: «За дальнею околицей, за молодыми вязами мы с милым расставаясь, клялись в любви своей"… - и все подхватили: «И были три свидетеля: река голубоглазая, черемуха душистая да звонкий соловей!»….
Допев до конца песню, Соня тихо заговорила с сестрой:
- И в самом деле: чего ты в Бога ударилась? Нужда, что ли заставила? Ах, да: муж бросил, работы лишилась! Ну и что? Ты же не одна такая несчастная оказалась в то время. Многих бросают, и многие работы теряют. И что – все к Богу бегут?
Марине не понравился этот укор со стороны тети Сони, и она решилась заступиться за мать.
- Тетя Соня, не учите маму жить, если сами не понимаете многого! Что вы сами понимаете в Боге? Да, не больше, чем в китайских иероглифах! – сказав это, Марина вышла из-за стола: она уже наелась и захотела чаю.
- Галка! – всплеснула руками Соня, - никак себе защитницу вырастила? Поздравляю! Только мне-то зачем же грубить, не понимаю?
- А как же надо заступаться? Ласково и нежно? – ответила вопросом Галина. – И ничего плохого она не сказала, а намекнула на то, что надо тебе больше знать о Боге, чем ты сейчас о Нем знаешь.
- А я ничего о Нем не хочу знать: мне и без Него неплохо. Живу с мужем и сама в шоколаде.
- И слава Богу, сестра! Я за тебя рада! – голос у Галины предательски задрожал, и она молча принялась за еду.
- По твоему тону это не заметно, - буркнула Соня и ткнула вилкой в тарелку с колбасой.
- Давайте чай пить! - предложила Надежда Ивановна, желая разрядить обстановку, и, выбравшись из-за стола, направилась на кухню за чаем. Там уже хозяйничала Марина, и скоро на стол был подан торт и кружки с чаем…
На следующий день в доме бабушки гости начали косметический ремонт - побелку и оклейку обоями. Галина работала по верху, а Софья – по низу; Марина занималась мытьем полов, а бабушка готовила еду. Соня лениво мазала кистью и постоянно ворчала: то известь слишком густа, то кисть не удобна, то руки отваливаются от махания, и вообще она уже отвыкла от таких работ, и вообще дома ей делают ремонт настоящие маляры.
- Я понимаю, что кистью махать – не ложкой щи хлебать, но мы же должны помочь чем-то родителям? Не так уж часто мы у нее собираемся. У матери уже руки болят и поясница беспокоит – мазями и растирками разными спасается. Можно хоть немного потерпеть? - не вытерпев нытья сестры проговорила Галина Петровна.— Думаешь, матери приятно слышать твои охи и стоны?
- Да терплю, терплю! Ну не молчать же все время? – пробурчала Соня.
- Ах, вот в чем дело! – засмеялась Галина, - ну тогда расскажи лучше анекдот какой-нибудь, чтобы веселее дело пошло!
Пока женщины занимались своими делами, дед на улице рубил дрова, а мальчики, вообразившие себя индейцами, ушли охотиться на «бледнолицых» - на ворон и сорок. Через некоторое время они вернулись, причем, Антон шел и плакал. В руках он нес подбитую птицу. За ним шел Петя, и по лицу его было видно, что он недоволен Антоном, называя его в душе девчонкой и слюнтяем. Надо же так над какой-то вороной плакать!
Дед, увидев возвращение внуков, одобрительно проговорил:
- Вернулись? Добре! Будете теперь мне помогать дрова складывать.
Тут он услышал всхлипывание Антона:
- Что случилось, Антон?
Мальчик показал ему подбитую птицу и проговорил со слезами на глазах:
- Вот, посмотри, деда! Она еще живая была, когда мы ее подбили. Она так смотрела на меня, будто хотела что-то сказать.
Тут подскочил Петя и стал объясняться.
- Дед, ну ты же сам говорил, что ворон столько развелось, что они стали наглеть!
Дед привлек к себе младшего внука и проговорил ласково.
- Ну-ну, успокойся, не плачь, – и обратился к старшему:
- Видишь, в чем дело, Петя: не все сразу могут быть охотниками. Я сам в детстве всегда убегал далеко на улицу, когда дома кабана резали – не мог выносить его последнего визга. Так было жалко хрюшку! А вырос, и перестал убегать: уже было стыдно перед людьми.
- Я вообще никогда больше не пойду на охоту, - закричал Антон. – Я не хочу никого убивать !
- Вот это правильно! Похороните бедную ворону с почестями и идите мне помогать дрова складывать, - проговорил дедушка, погладив внука по голове.
Сделав все запланированные дела у родителей, Галина с детьми собралась ехать домой. Соня домой ехала вечерним поездом, а Галина - дневным. Надежда Ивановна приготовила им в дорогу всяких домашних продуктов: сала, масла, творогу, соленых груздей, всяких лечебных трав от простудных заболеваний, баночки с вареньем и медом. Тепло простившись с матерью и сестрой, Галина Петровна с детьми уселась в старенький отцовский «Москвич», и отец отвез их на железнодорожный вокзал.
продолжение следует http://www.proza.ru/2015/06/09/647