Глава XXI
Коул Портер находился в подавленном состоянии после провала песен, написанных им для ревю Greenwich Village Follies. Стараясь как-то отвлечься, он с Линдой уехал в Европу. Первого декабря Эллин встретилась с четой Портер в Риме, чтоб отпраздновать открытие Music Box Revue, над которым в течение нескольких месяцев день и ночь трудился Берлин.
— Они убирали из каждого показа все больше и больше моих песен, пока не удалили их все до единой, — сетовал Коул на своих продюсеров во время ужина в ресторане.
— Мне очень жаль, Коул... И все же, у вас замечательные песни... Поверьте, я говорю искренне... Я получила письмо от Ирвинга. Он тоже огорчен, что ваш труд не оценен по достоинству, и надеется, что эта неудача вас не остановит, а придаст новые силы, чтоб идти правильным путем вперед и работать более упорно, чем когда-либо. Он считает, что у вас, действительно, есть более чем «небольшой талант», как некоторые полагают.
— Спасибо, Эллин. Да, я согласен с Ирвингом и не намерен останавливаться. А теперь, милые дамы, позвольте ненадолго оставить вас в одиночестве.
Коул встал и направился к роялю, вскоре зал наполнился звуками веселой джазовой импровизации.
— Не сломят его никакие неудачи, он и часу не мыслит без музыки, — слушая исполнение Коула, сказала Линда, с небрежной элегантностью держа между пальцами тонкий длинный мундштук с дымящейся сигаретой. — Эллин, вы ведь поддерживаете связь с Ирвингом? — вдруг переменила она разговор.
— Да, мы ведем переписку.
— Ох, Эллин, вам пора бы уже выбросить из головы все эти глупые мысли относительно Берлина.
Эллин вскинула на нее удивленный взгляд.
— Да, да, именно это я хотела сказать вам уже давно. Послушайте меня, девочка: я на двадцать лет вас старше и видела жизнь во всех ее красках. В первый раз я вышла замуж, когда вы еще не появились на этот свет, и знаю, что такое быть замужем за человеком из шоу-бизнеса... Поверьте, эта жизнь не для вас. Ирвинг мой друг, но он вам не пара...
— А кто же мне пара? И какая же жизнь, по-вашему, для меня?
— Вы зря расстались с вашингтонским дипломатом. С ним бы вас ожидала спокойная семейная жизнь — муж, дети, балы...
— Я об этом не жалею. Мне интересно общество творческих личностей. К тому же я не ищу спокойную жизнь в том виде, в котором вы и мой папа рисуете.
— Или же Ян Кэмпбелл. Я слышала, он за вами уже давно ухаживает. Чем не пара?
Эллин вдруг вспомнила, как недавно она танцевала до трех часов утра на балу с Яном Кэмпбеллом под песни Берлина и все то время ощущала его присутствие рядом.
— Он, действительно, очень мил, но с кем бы я ни находилась, я всегда думаю только об Ирвинге. Я точно знаю, что Берлин — это мой человек, и я хочу быть вместе с ним. Поймите же, Линда, я люблю его.
— Любовь… Романтика… Эллин, смотрите на мир трезво. Ян Кэмпбелл — наследник герцога Аргайла. Выйдя за него замуж, вы приобретете не только богатого мужа, но и его титул.
— А счастье? Его я тоже приобрету вместе с титулом и богатством?
— Дорогая, вам нужно хотя бы немного повзрослеть! Я давний друг вашей семьи и в отличие от Коула полностью разделяю позицию мистера Макки...
— Линда, я не желаю обсуждать наши с Ирвингом отношения с кем бы то ни было, — твердым голосом остановила дальнейшую дискуссию Эллин.
Линда осеклась, в их разговоре наступила неловкая пауза.
— Наверное, вы правы, Эллин, не позволяйте никому вмешиваться в ваши отношения, — вдруг сказала она.