Застойную тишину книжного шкафа нарушил слабый звук – то ли стон, то ли вздох. На него тут же кто-то ответил, горестно прошелестев страницами:
- Скучно. До чего скучно живём…
- Это кому тут скучно? Вот я сейчас вам анекдот расскажу, - отозвался звонким голосом потрёпанный, без корочки и титульного листка Сборник анекдотов.
- Этот выскочка, самозванец и оборванец берётся всех развеселить?!
Такого не могли стерпеть ни Тома классиков с верхней полки, ни Зарубежная литература, ни, даже самозванцы вроде Амбарной книги или новенькой Записной книжки.
- Да кто это говорит? Сборник анекдотов? Вообразил себя главным?
Вопрос главенства оказался очень острым и обнаружил, что главными считают себя многие.
Когда общий шум возмущения немного стих, Амбарная книга, которая не упускала случая лишний раз напомнить о себе, чтобы подтвердить свою причастность к статусу «книги», воскликнула:
- Ну, и про что же ты собираешься рассказать нам анекдот?
- Про жизнь, конечно, какой нелепой она может быть, - невозмутимо проговорил знаток анекдотов.
И тут Томик цитат и мудрых мыслей изрёк:
- Мир выжил, потому что смеялся.
- Нет, - взорвалась отрицанием Амбарная книга. – Мир выжил, потому что питался!
Ей снова требовалось обратить на себя внимание. Ведь она, имея нестандартно увеличенные габариты, служила всего лишь перегородкой между разными книгами. Но признавать своё служебное положение не хотела и, пользуясь названием, напечатанным на корочке – «Амбарная книга», надеялась, что другие, настоящие книги, сочтут её своей. А в слове «нелепая» ей почудился неприятный намёк. Ведь её правильнее было бы считать толстой тетрадью, потому что почти все её разлинованные листы были чистыми, за исключением первых двух, где чья-то рука записала рецепты салатов, вероятно редких и вкусных, что и позволяло ей говорить о питании. А значение слова «амбарный» она и сама не знала, а потому его просто игнорировала.
Все тома на всех полках нестройно загалдели каждый своё, но общий смысл говора был о важности духовной пищи.
- Нет, мир живёт по юридическим законам, это в жизни главное, - веско заметил Жилищный кодекс, который был очень неудобно прижат к самой стенке шкафа.
Тут Томик цитат и мудрых мыслей выдал новый вердикт:
- В этом мире слишком много говорят те, у кого вообще нет права говорить.
- У кого нет права? У кого нет права говорить? – вскипел, было, Кодекс, но тут же и замолчал, вспомнив, что он совсем недавно потерял силу, потому что власти приняли другие законы. И только новая цитата Сборника мудростей позволила ему не потерять лицо.
- Первым уступает тот, кто умнее.
А Сборник анекдотов, ничуть не смущаясь, всем предложил:
- Вот я вам анекдот про любовь расскажу.
- Ребята, давайте жить дружно, - нашёлся Томик цитат.
Но рассказать анекдот про любовь тоже не дали, потому что все Тома классиков и умерших и живущих дружно возмутились – ведь по их убеждению про настоящую любовь не бывает анекдотов. А настоящая любовь – это у них. И Сборник цитат подытожил:
- В мире существует любовь. Она – всему начало, она всем руководит и всё движет…
И Тома классиков замолчали, отнеся сказанные слова на свой счёт.
В наступившей тишине веско прозвучало предложение самого толстого тома – Словаря русского языка, который, конечно, считал себя тут главным. И не только из-за того, что был толще всех, а потому что содержал в себе все те слова, коими были написаны остальные книги шкафа.
- Давайте дождёмся, кого из нас первым возьмут в руки, тот и будет самым главным.
И все с ним согласились. Классическая литература была уверена, что её истины, верные во все времена, вновь потребуются людям. Амбарная книга считала, что чтением всё равно сыт не будешь, и захочется посмотреть её рецепт салата. Записная книжка подумала, что потребуется записать телефон нового знакомого, или, хотя бы, вспомнить старый. Сборник анекдотов знал, что не случайно он так потрёпан, его всегда берут в дорогу. И даже Жилищный кодекс не расстроился – ведь его могут взять, чтобы заменить новым. Сборник цитат был достаточно мудрым, чтобы не пытаться стать главным. А сам Словарь, который вовсе не нуждался в подтверждении своего главенства и даже к остальным книгам относился снисходительно, рассчитывал, что его давно должен кто-нибудь взять, чтобы подклеить надорванный корешок.
Наступила напряженная тишина ожидания.
Прошло какое-то время, и вдруг дверца шкафа скрипнула и открылась.
- Вот ты куда запропастилась! – с этими словами чьи-то руки достали самую маленькую и самую тоненькую из всех книжицу. На её голубой обложке значилось: Сберегательная книжка.
Все книги шкафа дружно издали возглас разочарования.
;