- Папа, тебя к телефону! - позвала дочь c порога, только Виктор вошел в дом.
- Ало? Добрый вечер.
- Здравствуйте, товарищ лейтенант! (пауза, легкий смех в трубке) Трудно узнать по голосу через столько лет?! Это - Коля Зубченок. Помните, Вы еще меня, раненного, на Шахидане сгущенкой кормили.
- Здравствуй, Николай! Не узнал! Рад слышать! Как ты?
- Все в порядке. Вот прилетел из Минска, захотелось сегодня - четвертого марта однополчан повидать. Сидим за столом у доктора, ребят вспоминаем, решили Вам обязательно позвонить.
- Спасибо! Всем привет огромный, обнимаю! Да, день особый! Я тоже каждый год его вспоминаю, - взволнованно ответил Виктор.
В трубке слышится второй голос: "Дай-ка мне, братишка, аппарат".
- Привет, Самара! Я, таки, имею, что сказать за правду, - заявил хозяин застолья доктор Саша Сурначев.
- Привет, братка! Что, Сибирь Европой прирастает? Сразу ясно, что одессит Игорь Стокич у тебя. Как там наши? - улыбнулся Авдеев.
- Третья рота уже в дверь не проходит. Так что всё в порядке. Ждут тебя осенью на охоту.
- Мы с Олей часто вспоминаем твое сорокалетие, общагу в военном училище Новосибирска. Нет на свете гостеприимнее хаты. За Сидора молчу, сам понимаешь: третья рота - родню хвалить не скромно.
- Вот за столом рассказываю братанам, как мы в этот день в 66-ой бригаде, в мед роте, чистили Зубчонку его дырявый желудок . Вскрываем, смотрим. Что такое? - Остатки пищи в липкой массе! Грибковая инфекция? Нет - свежая сгущенка. Откуда могла взяться? - Духов, что ли дразнил во время перестрелки? Только сейчас узнал, что это ты чуть братана не уморил. Так что, зубы про родню не заговаривай.
- Спасал, как мог - от чистого сердца. Сергей Яцковский в Даринуре научил. Он по дороге ночью мне скормил свои запасы и все шутил: "Отличный энергетический продукт, специально созданный для раненных, во рту наполовину переваривается и силы придает".
- Ты, брат, на Яцика не сваливай, он все делал по уму. Тебя в плечо подбили, вот он тебя и подкармливал, чтобы на себе не тащить. А при ранении в живот я, как доктор, - со сгущенкой категорически не согласен.
- Да, нелегко признавать свои ошибки через двадцать лет, особенно когда сам Коля, пьет водку с тобой за одним столом. Оправдываться - поздно, но думаю, не случайно она не хотела вытекать из его желудка...
Типичный разговор с приколом закончился, а пробудившаяся память подняла из глубин сознания самые тяжелые давно слежавшиеся страницы воспоминаний.
- Почему в этот день из года в год так ноет с левой стороны? - спрашивал себя Виктор, - сделал ли я тогда все, что мог? Опять всплывает это чувство безысходности, когда ты уже не новичок, понимаешь грамматику боя и прекрасно видишь, как ситуация сползает в пропасть, и ничего не можешь с этим сделать - ты не командир...
Колю Зубченка, когда-нибудь при личной встрече, обязательно спрошу, как они смогли выжить там - на холме, у духов на ладони. Здесь жизнь и радость встречи, пусть не часто, пусть по телефону. Там в русле - нестерпимая боль утраты... И я снова там...
Глава 2. Предисловие
В июне 1987 года во 2-ую роту командиром пришел капитан Андрей Черема. Он долго писал рапорты о переводе из 66-ой бригады в Первый батальон специального назначения. Его однокашник по 'Ленпеху' (Ленинградскому ВОКУ) Геннадий Удальцов пользовался заслуженным авторитетом у всего отряда и всячески содействовал этому переводу. В конце лета в роту прибыли крепкие волевые командиры групп.
В последний год пребывания Нангархарского батальона в Афганистане 2-я рота не знала себе равных. До вывода, в мае 88-го, ее бойцы и офицеры внесли самый весомый вклад в общее дело отряда.
А пока, к началу весны 87-го года, ситуация складывалась иначе. Командирами сразу двух разведгрупп на войну ходили сержанты.
1987 год, вообще, начался тяжело. За первый месяц выбыли все командиры первых групп. На боевых операциях они шли впереди, и значит рисковали больше других. Игорь Семин из 1-ой роты погиб 17-го января, Олег Злуницин из 2-ой погиб 27 января, в тот же день был тяжело ранен Виктор Абрамов из 3-ей.
Глава 3. Встреча
В Афганистан пришла календарная весна. Батальон занимался плановой боевой работой в зоне своей ответственности. После двух 'боевых' недель роты уходили 'на отдых' - в неделю нарядов, сменяя друг друга.
Утро 4-го марта было обычным. Светило приятное солнце, нахально кричали восточные птицы. Все напоминало теплый майский день.
После построения заместитель командира отряда капитан Гейнц подошел к командиру 3-ей роты капитану Пахомову:
- Что, Николай Васильевич, отдашь мне переводчика на выход? Идем сегодня в засаду со 2-ой ротой на то же место, откуда вы вчера пришли. Думаю, что не высидят духи больше трех дней. Раз на тебя не вышли - выдут на меня.
- Не знаю, как он сам? За две недели боевых народ прилично измотался, - посмеиваясь в усы, ответил ротный, пытаясь скрыть, что - не в восторге, когда вышестоящие начальники забирают его подчиненных воевать в другие подразделения.
- Да, брось! Вспомни себя в его годы. Разве может офицер в этом возрасте устать?!
Пахомов позвал лейтенанта Авдеева рукой. Тот, как положено, при подходе отдал честь:
- Здравия желаю!
- Виктор, готов на войну сегодня со 2-ой ротой на наше вчерашнее место? - спросил Николай Васильевич.
- Готов, - ответил Авдеев, "радуясь" оказанному доверию командиров.
- Ну, что же - собирайся! - отпустил его ротный.
- Вот и отлично. Обед для нас - пораньше. В два - боевое построение, - сказал Гейнц и направился в сторону штаба батальона.
Четыре одноэтажных вытянутых строения из камня расположились в виде ножек буквы "Н". В старой мирной жизни они были гордостью кишлака Шамархейль - заводом по переработки местных маслин, а теперь служили казармами отдельному отряду специального назначения. Каждая из четырех ног в середине имела выход ( или вход, кому как больше нравится). В верхней части "буквы" левую казарму делили 1-ая рота и 4-ая (минеры), правую - 2-я рота и строевая часть (с внешней стороны).
В нижней части "буквы" левую казарму занимали 3-я рота и группа связи, а напротив жили автомобилисты пятой роты. Между верхними и нижними казармами была аллея эвкалиптов(перемычка в букве Н), которая вела от автопарка к штабу. Внутри нее слева был солдатский бассейн, а справа цветочные клумбы и памятник погибшим товарищам. Перед штабом был мини плац для развода караулов и прочих малых построений.
Все это военное хозяйство с автопарком, складами и постами с Востока прикрывала "Роза" - гора, которую так окрестили разведчики - по позывному выносного дежурного поста связи на её вершине, он же - позывной ЦБУ (центра боевого управления) отряда.
В обед на дорожке возле молодой тенистой пальмы, что росла у входа в казарму 3-ей роты, Виктор Авдеев встретил Александра Чихирева. Радушный черноволосый офицер в 'песочке' шел бодрым шагом на встречу и улыбался. Красивые черные усы эффектно дополняли отголоски восточных черт уверенного человека, походка и телосложение выдавали жилистого, хорошо подготовленного спецназовца.
- Саша! От души поздравляю с днем рождения. 25 лет - серьезная дата!
- Спасибо, спасибо! Слышал, ты идешь сегодня с нами на Шахидан. Ваша рота вчера оттуда. Как там местность, небось, уже зелено? В песочках мы не будем светиться, как тополя на Плющихе? Жарко - не охота горник надевать.
- Мы в песочках были. Зеленая трава - по руслам, - ответил Авдеев, польщенный тем, что уважаемый в отряде офицер, которому немного оставалось до замены, запросто спросил его совета, - Саша, вроде говорили, что в день рождения на войну - не ходят.
- Правило хорошее, но на офицеров не всегда распространяется. Взводных в роте не хватает: Симоненко, да я, остались, Долин теперь зам комроты.
- Да, не густо, - Виктор замолчал, вспомнил командира первой группы Олега Злуницина, погибшего месяц назад в Черных горах и Женьку Никонова, боевого офицера, переведённого в управление отряда.
- Ещё идёт минер - Хамалко, новый лейтенант, - добавил Чихирев.
- А Юра - взводный! Был с нами на прошлой войне.
- Да? А ротный сказал, что - замполит.
- Не может быть! Не похож на замполита - взводный, точно. Сам мины ставил, с нашими сразу сошёлся... - улыбнулся Виктор. - Не пойму я, как он попал в Афган - большой и добрый?!
- Ну, это не редкость.
- А Пахомов смеется: легко быть добрым маленькому человеку, а ты попробуй вот иметь два метра росту, гору мышц и при этом оставаться скромным.
- Говорят, он на днях стал отцом, - нашел шутливое объяснение Александр, - надо будет уточнить, кто у него родился.
- Ого! Ничего себе выход - сплошные юбиляры! - усмехнулся Виктор. - Как будем отмечать?
- После войны обязательно отметим. Сейчас хочу успеть до перерыва в кантине взять бойцам "югославских сосучек" (популярные конфеты в прозрачной обертке), чтобы заодно не спали на фишке ночью. Давай, Витя, на построении поговорим, - хлопнул он младшего в ладонь.
- Давай, Саша, не много осталось!
Чихирев пошел в сторону аллеи, где перед штабом, в торце казармы 2-ой роты был 'местный военторг'.
Виктор направился в сторону офицерского модуля, вход которого смотрел на торец казармы 3-ей роты. На ходу он улыбался. Было что-то наивное и доброе в этих конфетах, в этой заботе о бойцах, и что-то грустное в таком дне рождения. Два дня назад Гене Удальцову тоже стукнуло 25, а рота была по плану на боевых. Пахомов наотрез отказался взять на войну своего зама. Дембеля, которые остались в наряде, сварганили в честь юбиляра именинный торт из печенья, вареной сгущенки и джема. А сегодня вечером в ленинской комнате Гена накрывал стол для офицеров роты. Авдеев с этим мероприятием пролетал, но теперь ему было не так обидно. Главное, что на войну шли Чихирев с Хамалкой, с этими ребятами у него складывались отличные отношения. Теперь он не останется один в соседней роте, где толком никого не знал, а с с командиром не заладилось с самого начала.
- Трое в любом деле - сила. А дальше, наверняка, - общее застолье, еще бы - два таких повода! Своего рода, это будет компенсацией за пропуск ротного "банкета". После войны души у людей оттают. Непременно стоит 'влиться' в соседний коллектив и поддержать фронтовое 'знакомство'.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/06/26/1136