§14. Равенство, свобода и рынок рабочей силы
После выяснения в предыдущем параграфе механизма информирования производства о текущих и долговременных запросах населения концепция РОС приобретает почти законченный вид. Текущие запросы выявляет централизованный потребительский рынок, а долговременные – "рынок" предвыборных программ, из которых население выбирает наиболее для себя приемлемую всеобщим голосованием. При этом информация, идущая от централизованного потребительского рынка РОС, намного точнее той, которую может получить производство от капиталистического конкурентного потребительского рынка. Что же касается удовлетворения долговременных потребностей населения, то здесь капитализму вообще нечего противопоставить плановой системе РОС; разве только Запад вдруг одумается и с опозданием на несколько десятилетий всё же примет на вооружение леонтьевскую концепцию планового развития капиталистической экономики. Что вряд ли, так как этому препятствуют те же фундаментальные причины, которые в 60-е не позволили реформировать советскую экономику в нужном направлении. Наконец, для организации производства в общенациональном масштабе РОС может использовать уже отработанные капитализмом нерыночные схемы взаимодействия между производителями в рамках одного концерна. Их более высокая эффективность по сравнению с рынком доказана уже самим фактом их применения при капитализме. Но только РОС позволяет превратить всю национальную экономику в единый эффективно работающий "концерн".
Правда, здесь у сторонников капитализма появляется теоретический шанс хотя бы частично "отыграться" на явлении, получившем название «diseconomy of scale». Речь идет, напомним, о низкой эффективности, в условиях капитализма, «больших бюрократий» по сравнению с «бюрократиями» умеренных размеров. Однако, чтобы знать, насколько опасным данное явление может быть для РОС, необходимо понимать его природу. Как уже было сказано в §3, есть веские основания предполагать, что глубинная причина «diseconomy of scale» заключается несогласованности интересов работников «больших бюрократий» с интересами их менеджеров, а тех, в свою очередь, – с интересами их владельцев. Но если это так, то эффективность РОС в решающей степени зависит от того, обеспечивает ли он гармонию интересов всех категорий работников. Что мы и попытаемся здесь выяснить.
В §6 уже отмечалось, что, по мнению Фукуямы, «даже в самом совершенном либеральном обществе»
«…между принципами-близнецами свободы и равенства, на которых такое общество основано, будет существовать напряженность…»
Посмотрим теперь, насколько эти принципы совместимы с РОС. Но вначале дадим им обоим развернутое определение, а заодно выясним первопричину упомянутой «напряженности» при капитализме. Начнем с определения принципа равенства, который, с точки зрения РОС, означает следующее:
Во-первых, равные для всех "стартовые условия", предполагающие прежде всего РАВНЫЙ ДОСТУП К ОБРАЗОВАНИЮ.
Во-вторых, равная для всех свобода выбора и смены вида общественно полезной деятельности в соответствии с личными наклонностями и устремлениями каждого индивидуума; обессмысливание в этой связи самого понятия «престижной» и «непрестижной» профессии.
В-третьих, равная для всех возможность сполна реализовать на практике полученные во время учебы профессиональные знания и навыки, что подразумевает, в частности, ПОЛНОЕ ОТСУТСТВИЕ БЕЗРАБОТИЦЫ. Искоренение безработицы, подчеркнем, отвечает интересам ВСЕГО общества, ибо нереализованный кем-то творческий потенциал – это недополученные ВСЕМИ материальные и духовные блага.
В-четвертых, единые для всех "правила игры" («закон один для всех»). В частности, равное для всех гарантированное государством право на жилище, медицинское обслуживание, охрану труда, отдых и т.д. Здесь уместно будет напомнить, что, согласно Фукуяме (см. §6),
«…выполнение этих прав несовместимо с другими правами, такими как право собственности или свободного экономического обмена».
Кроме того, для РОС принципиально важно, чтобы закон был один для всех НА ДЕЛЕ, а не только на словах, как это имеет место даже в «процветающих демократиях», где, по признанию Фукуямы,
«…проблема нищеты преобразовалась из проблемы природных потребностей в проблему признания. Ущемление бедных или бездомных меньше относится к их материальному благополучию, чем к их достоинству. Поскольку у них нет богатства или собственности, остальное общество не воспринимает их всерьез: к ним не адресуются политики, полиция и суд защищают их права не так уж ревностно…»
Еще более "дискуссионным" является содержание принципа свободы, которую идеологи капитализма склонны трактовать, подобно Фукуяме, прежде всего как «право собственности или свободного экономического обмена», т.е. как СВОБОДУ ЧАСТНОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА. Однако правомерность такого понимания принципа свободы вольно или невольно ставит под сомнение сам Фукуяма, когда констатирует, что
«Американцев, работающих не по найму…, сейчас только один из десяти».
То есть «свободен», согласно принципу свободы "по Фукуяме", лишь один из десяти трудоспособных американцев! Вот тебе и хвалёный «свободный мир»! Остается лишь уповать на то, что невозможность проявить в полной мере предпринимательскую инициативу остальным девяноста процентам трудоспособного населения США – не слишком дорогая цена за "чудеса" предприимчивости «свободных» десяти процентов. Но, для сравнения, экономическая модель РОС предусматривает "инициацию" всех ста процентов работников. Причем такую "инициацию", которая побуждает всех ПОМОГАТЬ друг другу реализовать свои планы, а не препятствовать их осуществлению, к чему при капитализме вынуждает конкуренция.
Более предметно устройство механизма "социалистической предприимчивости" будет обсуждаться в следующем параграфе. Сейчас же обратим внимание на то, что "число степеней свободы" среднестатистического индивидуума находится в прямой зависимости от уровня технического и экономического развития того общества, членом которого он является. Возьмем, как пример, столь вожделенную (особенно для молодежи) возможность беспрепятственно путешествовать по всему миру. Совершенно очевидно, что первым необходимым условием такой свободы передвижения является само существование транспортных средств, способных комфортно, безопасно, за короткое время и за приемлемую для нас цену доставить нас в любую точку земного шара. Но создание таких транспортных средств возможно только при достаточно высоком уровне развития производства, а значит, и экономики в целом. И еще более высокий уровень экономического развития необходим для того, чтобы эти транспортные средства стали общедоступными. Отсюда вывод: чем выше темпы экономического развития страны, тем больше в ней и "прирост свободы". Поэтому, если бы капитализм был способен обеспечить более высокие темпы экономического развития, чем РОС, пусть даже ценой заведомо неравномерного "распределения свободы" между разными слоями населения, он оставался бы вне конкуренции также и с точки зрения "критерия свободы". Собственно, именно таким – не вполне "справедливым", но зато сверхдинамичным и потому, в итоге, максимально комфортным даже для самых "обездоленных" – представляют капитализм его наиболее умные апологеты. Однако и здесь приходится их огорчить: РОС превосходит капитализм буквально по всем показателям эффективности, включая и реальное "число степеней свободы", предоставляемых среднестатистическому индивидууму.
Правда, могут возразить: разве совместима свобода выбора средств заработать себе на жизнь с государственным регулированием экономики? На первый взгляд этот вопрос-возражение может показаться вполне законным. Действительно, в предыдущем параграфе говорилось о том, что экономика РОС будет развиваться по государственному плану, воплощающему в жизнь программу партии, победившей на последних выборах. Но это означает, что распределение рабочей силы по специальностям, отраслям и регионам будет не каким угодно, а в точности таким, какое необходимо для успешного выполнения государственного плана. А что, если собственное желание людей иметь такую-то профессию и трудиться там-то, будет противоречить этому плану?
Однако данное "противоречие" может быть разрешено тем же самым способом, которым предполагается разрешать "противоречие" между стихийным спросом населения на потребительские товары и их плановым производством на государственных предприятиях, т.е. с помощью рыночных цен (в данном случае – "рыночных" зарплат), уравновешивающих структуру стихийного "спроса" на рабочие места со структурой их планового "предложения". Причем, как на потребительском рынке РОС, так и на "рынке" рабочих мест, государство будет одинаково стремиться к тому, чтобы для КАЖДОГО "товара" нашелся свой "потребитель", и наоборот, т.е. к обеспечению ПОЛНОЙ ЗАНЯТОСТИ трудоспособного населения. Принцип свободы выбора для каждого конкретного индивидуума при этом нисколько не нарушается, так как решение выбрать себе ту или иную профессию он будет принимать сам. Но изменить таким способом в нужную сторону СТАТИСТИКУ этого, подчеркнем еще раз, СВОБОДНОГО индивидуального выбора вполне возможно.
Кстати, такой "рыночный" подход к рабочей силе "нелегально", но широко практиковался и в СССР, причем еще в сталинские времена, хотя официально тогда утверждалось, что при социализме рабочая сила не является и не может быть товаром. Занятный анекдот на эту тему рассказал в одном из своих интервью упоминавшийся ранее советский экономист и журналист Д. Валовой:
«…сталинский министр финансов А. Зверев рассказал мне про такой эпизод. После войны для восстановления народного хозяйства необходимо было резко увеличить добычу угля. Тогда шахтерам стали платить очень большие деньги. На заседании Политбюро ЦК А.И. Микоян как-то заметил: "Шахтеры получают уже больше, чем члены Политбюро". На что И.В. Сталин отреагировал так: "Между прочим, у шахтеров еще много вакансий, а в Политбюро их нет"».
Словом, хочешь получать больше – нет проблем: увольняйся из Политбюро и поступай в шахтеры, благо свободные рабочие места пока еще имеются. И это, подчеркнем, ЕДИНСТВЕННО верный для РОС подход к решению проблемы дифференциации оплаты труда. Причем "рыночный" механизм определения размеров заработной платы должен действовать не только в масштабах всей страны, но и (в пределах установленного "наверху" лимита) на уровне отдельных предприятий. Поэтому заработная плата (без учета премии) будет включать в себя а) общегосударственные "рыночные" тарифные ставки и должностные оклады, которые будут служить основным рычагом формирования плановой структуры занятости населения, и б) локальные "поправки" к ним, которые могут быть как положительными, так и отрицательными, но такими, чтобы величина зарплаты не опускалась ниже установленного государством минимума. Назначение этих локальных "поправок" – оперативная оптимизация использования рабочей силы (в частности, с учетом квалификации каждого работника) на всех уровнях управления, от общегосударственного до уровня отдельного предприятия.
Таким образом, "рыночный" подход РОС к определению величины зарплаты каждого работника заменит существовавшую в СССР громоздкую и неповоротливую тарифную систему. При этом непременно обнаружатся "парадоксальные" кое для кого (как, например, для А. Микояна) закономерности. Так, должностной оклад директора шахты окажется существенно (возможно, в несколько раз) ниже зарплат работающих на ней шахтеров. Хотя это вполне закономерно, принимая во внимание условия шахтерского труда и степень связанного с ним риска для жизни и здоровья. Вообще при "рыночном" подходе самые высокие зарплаты окажутся у тех, чей труд особенно "незавиден" по тем или иным причинам. Что, надо признать, совершенно справедливо: члены общества, вынужденные работать в худших условиях (ведь кто-то ДОЛЖЕН выполнять их работу!), вправе рассчитывать на адекватную денежную компенсацию физических и/или моральных издержек их профессий.
Отдельная тема – т.н. руководящие должности, получение которых часто ассоциируется с тем, что Фукуяма трактует как признание в "мегалотимическом" смысле (см. §1). На самом деле руководство трудовыми коллективами – просто профессия, не хуже и не лучше других, в том числе и с точки зрения оплаты соответствующего труда. Но, поскольку от принимаемых руководителем решений зависят результаты труда не только его самого, но и всех его подчиненных, "цена" его ошибок особенно велика, и она тем больше, чем выше занимаемая им должность. Поэтому необходимо сделать всё, чтобы исключить возможность назначения на руководящие должности случайных людей. В частности, надо строго следить за тем, чтобы продвижение по служебной лестнице осуществлялось без "перескоков" через отдельные ее "ступеньки", и чтобы на более высокие должности назначались ТОЛЬКО те лица, которые сумели наилучшим образом себя проявить на предыдущей руководящей должности.
Однако из всего вышеизложенного отнюдь не следует, что денежные доходы, например, провинциального ассенизатора будут всегда превышать доходы, скажем, сотрудника столичного НИИ. Да, принципы РОС требуют, чтобы ЗАРПЛАТА первого ВСЕГДА была существенно (наверное, в разы) выше зарплаты второго. Но кроме зарплаты, денежные доходы работника могут включать еще и ПРЕМИЮ, которая, согласно тем же принципам РОС, является не просто "довеском" к зарплате, а ВОЗНАГРАЖДЕНИЕМ, пропорциональным ЛИЧНОМУ вкладу работника в достигнутый обществом прогресс. В следующем параграфе будет рассмотрен вопрос о том, как можно на практике "измерить" величину этого личного вклада. А пока лишь заметим, что наиболее значительным он может быть как раз у работников творческих профессий, а также у руководителей производства высокого ранга. Если, например, сделанное тем же сотрудником НИИ изобретение откроет путь к технологической революции в той или иной отрасли народного хозяйства, то его премия с лихвой перекроет зарплату ассенизатора на годы вперед. Жаль, правда, что далеко не всем сотрудникам НИИ удается за свою жизнь совершить хотя бы одну технологическую революцию (шутка). Хотя, если они по каким-то причинам не способны на своем рабочем месте заслужить приличную премию, то не выгоднее ли и, главное, не достойнее ли для них самих переквалифицироваться, условно говоря, в ассенизаторы? И это уже совершенно серьезно.
Между прочим, забавный "парадокс" можно усмотреть в том, что именно РОСовский "квазикапиталистический" рынок рабочей силы может и должен покончить с НЕУСТРАНИМОЙ ПРИ КАПИТАЛИЗМЕ, что вынужден признать и Фукуяма, социальной несправедливостью:
«Пока будет оставаться различие между богатыми и бедными, пока некоторые профессии будут считаться престижными, а другие – унизительными, до тех пор никакой уровень материального процветания не исправит эту ситуацию и не устранит ежедневного урона, который наносится достоинству менее обеспеченных».
Но если ВСЕ члены общества будут иметь РАВНЫЕ возможности испытать свои силы в ЛЮБОЙ ПРОФЕССИИ (кроме тех, разумеется, которые требуют наличия незаурядных физических и/или психических качеств); если, к тому же, личный достаток КАЖДОГО члена общества будет определяться не «престижностью» его профессии, а тем, насколько успешно он выполняет свои обязанности на своем рабочем месте, то будет ли он вправе И ТОГДА считать себя "униженным и оскорбленным", оказавшись в числе «менее обеспеченных»? Наверное, нет, хотя ЧУВСТВУЮЩИЕ себя обиженными останутся, по-видимому, при любой общественной системе. Но если при РОС их станет на порядок меньше, чем при капитализме, одно лишь это будет достаточным доказательством прогрессивности перехода к РОС.