"Проезжаю я зловещие места
Там, где человек - главное богатство недр
Где ещё с войны
Бойцы лежат по трое на один квадратный метр."
И.Растеряев
При оформлении пенсии, в военкомате, у дяди Лёни случился конфуз. Потерялось полтора года фронта.
-А мы не знаем, где вы это время были.
-Ну, как же, на фронте был, воинская часть N. Я уже сто раз говорил!
-Нет такой части. И не было никогда.
-Как же, не было…
-У нас нет такой части. Вы напутали, видимо.
-Не мог я напутать!
-Вы поезжайте в Москву. Идите в министерство, там разберутся, помогут, если вы действительно были на фронте.
-А где же я еще был? У меня и фотографии есть того времени!
-А это неизвестно, названной Вами части не существует, документов предоставить не можете, может, вы вообще в плену были. Тут разбираться надо. Если хотите быстро – езжайте в Москву, знаете, запросы, почта, не скоро это будет.
Пришлось ехать.
В Министерстве обороны отфутболили в ЦАМО, Центральный Архив Министерства Обороны в Подольск. Там долго ли, коротко выдали справку. Часть оказалась секретная, от того названия её официально, как бы, не существует. Это для всех. Ну, а кому сильно надо, кому положено, дают справку. Так, мол, и так, служил такой-то и такой-то в N-ской воинской части с такого по такое число. Дата, подпись. С такой справкой дядя Леня и вернулся. Так всплыла эта история.
Оборонять высоту поставили всех, кого могли. Собрали из разных частей 846 человек. Командиру обещали дать подкрепление, как только начнется бой. А пока, закрыть брешь в обороне не кем. День боя начался с артобстрела. Вся высота покрылась воронками, вывороченными деревьями, разбросанной амуницией. Сразу после помчались по высоте связисты. Большая часть телефонных линий была порвана. И в то же время пошла пехота. У немцев не было другого шанса вырваться из окружения. От этого они яростно сражались не на жизнь, а на смерть. Волна за волной шли цепи, стреляя на ходу. Орудия стихли, но из укрытий били миномёты. Цепи редели, но снова и снова пополнялись новыми солдатами, падали, вставали, снова падали, снова вставали. Оценив потери в первый час боя, командир связался с руководством, требуя обещанное подкрепление.
-Будет, будет тебе подкрепление!
-Когда? Жмут фрицы, не удержать нам поз… Алло! Алло! Связисты – на линию!
К полудню посылать было уже некого. Связисты уходили и не возвращались. Убило или ранило – потом узнается. Бойцов посылали по линии и они, восстановив связь, чаще всего оставались на скатах высоты бурыми бугорками.
-Алло! Ромашка? Ромашка? Алло? Есть связь!
-Алло! Дайте подкрепление! Немцы не считаясь с потерями прут… Алло? Алло?
-Боец – на линию, провода скрутить и вернуться!
Очередной боец уходил и не возвращался. Посылали следующего. Ещё и ещё.
-Алло? Алло! Подкрепление будет? Я ранен! Нас мало… алло? Алло?
Немцы уже выдыхались, было видно по огню. Но, и наших оставалось мало. Заканчивались патроны. Замолчали пулемёты. Доносились взрывы гранат – неужели так близко подошли? Земля уже была сплошь усеяна людьми. В форме цвета хаки и фельдграу. Усталость валила с ног. Ни сил, ни патронов больше не было. Стрельба стихала. Вскоре на склонах высоты всё кончилось. Связи не было, да и некому было связываться. Вокруг были лишь мертвые тела. Свои и враги. Поднявшись, уцелевший сержант осмотрелся. Ни души вокруг. Вдруг вдали слева поднялся еще один. Свой. Пошли на встречу друг другу. Вдвоем веселей. А после, с другой стороны, поднялся еще один. Собравшись, посидели, осмотрелись.
-Может, еще кто живой? Давай обойдем, пока немцы не нагрянули.
Обходя высотку нашли еще четырнадцать раненных бойцов.
Тут и помощь пришла. Подъехали на нескольких грузовиках. Рассыпались по окопам, засуетились. Командир подразделения подошел к оставшимся после боя. Долго, молча смотрел, хмурился. Дал команду грузить раненных, ну и трех оставшихся отправил в тыл, в штаб.
В штабе избегали говорить с бойцами. А что скажешь? Дали команду – три дня отсыпаться, отъедаться, отдыхать.
На третий день все трое решили вместе сфотографироваться у штабного фотографа. Всё же память, домой послать, да и самим вспомнить, если живыми останутся.
Дома долго удивлялись, что за люди на фото в письме сына? В следующем письме прояснилось – это сын после того боя мало узнаваемый стал, изменился, а с ним двое, оставшиеся в живых от восьмисот сорока шести.