Эх, Марина, Мариночка, как ты мне нужна.
Рассказ - быль
Ночь. За окном мороз. Зима. У неё натоплена русская печь. Старушка Марина, свернувшись калачиком, отдыхает в своём доме в деревне. А рядом ни одной живой души. Не выезжая никуда, она прожила здесь всю жизнь. Это была её деревня, Смолоду она носила почту по деревням, а вот замуж так и не могла выйти. Родители и её брат умерли. Осталась она одна одинёшенька. Летом в деревне много дачников, которые часто заходят к ней, а вот зимой – тоска. Но наша Марина привыкла. Сейчас ей под восемьдесят. Здоровье, правда, пошаливает, но жить можно. Деревенская изба, доставшаяся ей после родителей, обветшала и требует ремонта, но она не хочет этим заниматься: доживу и так, думала она. Зимой можно спасаться на русской печи, а летом и так хорошо. Да и что отчаиваться, кругом хорошие люди.
В эту ночь ей снился дивный сон. К ней явилась мать с того света, которая говорила ей ласковые слова, проникавшие в самое сердце. Она улыбнулась, махнула ей рукой и пропала, оставив надежду на светлые дни. Наша Марина проснулась, хотела снова уснуть, вдруг на кухне затрещали рамы, и зимний холод рванулся в избу. От страха у женщины зашлось сердце. И тут она увидела, как двое мужиков влетели на кухню через разбитое окно. В одном она узнала деревенского алкаша, который бегал к ней за водкой, и если она не давала, он угрожал ей. Старушка боялась его и выполняла все его прихоти. Но однажды он предложил ей целоваться, мол, я люблю эту процедуру. И наша Марина посмеялась над ним, дескать, не можешь найти молодую женщину и лезешь к старухе. Он и глазом не повёл, взял очередную бутылку и вышел. Она сказала ему:
- За тобой уже должок пять тысяч рублей. Когда отдавать будешь?
В ответ услышала смешок:
- Когда рак свиснет.
Он улыбнулся, ехидно оскалив рот, который издавал зловоние от нечищеных гнилых зубов. Его карие глаза сверкнули злобой, мол, сучка зачем тебе деньги, ведь старуха уже, а я молод в самом расцвете сил. А работать я не хочу. Пусть дураки ломят свои спины на дядю. Жорик погладил бутылку водки, понюхал пробку, тщательно её проверил, и подумал: «Гуляй Жорка пока гуляется и пока есть такие старухи с которыми можно иметь дело. Маринка бабка неплохая, вот только у неё эти дикие заскоки – требование отдачи денег. А где я их возьму?»
Жорка Бутылкин открыл бутылку, хлебнул немного жидкости прямо из горла, вздохнул от удовольствия протяжно, зажмурил глаза и изрёк:
- Сучка, она и есть сучка, но водка у неё есть и этим надо пользоваться.
Зима в этом году стояла тёплая. С крыши его избушки, оставшейся ему от бабушки, вдруг потекла струйка холодной воды. Он выругался, открыл замок, вошёл в избу. На столе от вчерашней попойки остались огрызки хлеба да очистки от сваренной в мундире картошки. Он взял кружку, налил чуть не до краёв, выпил. Взял огрызок от куска хлеба, зажевал. Голова пошла в гору. Ему почудилось, что виной его нынешнего житья является эта бедная старушка, которая под сильным давлением с его стороны даёт ему бутылочку. Он вспомнил, как однажды летом бросал яблоки прямо по стёклам, бабуля испугалась, что он натворит ей дел, вышла и вручила ему бутылку.
- Жорка, ты чё делаешь? А если я вызову полицию? – сказала старушка.
- Попробуй. Я твой дом спалю вместе с тобой, - ответил ей тогда Жорка.
По всему телу у старушки пошёл холодный озноб, но она сдержалась и ответила:
- Жорка, не много ли берёшь на себя, смотри, не надорвись, молод ещё, пожалей свою жизнь.
- А чё мне её жалеть, коль батько с маткой не жалели и ничего не могли мне дать. Кому я такой нужен!? Кому!?
Это был крик больной души, но наша Марина тогда ничего не поняла. Она просто промолчала, ведь по своей слабохарактерности уже оставила в его душе неизгладимый след, который мог в любую минуту вырваться наружу, сметая все заслоны на своём пути. Где она дала промашку, где? В деревне, у кого не спроси, все говорят хором: зачем было торговать водкой? Вот она и сгубила её. Алики не прощают такое.
Сейчас Жорка просто балдел. Он развалился на старом диване, сунул в рот сигарету, замурлыкал пошленький мотивчик о дешёвой любви. И тут к нему постучались. Он открыл дверь. Перед его глазами возник его знакомый, который недавно освободился из мест лишения свободы. Когда то они вместе ходили в школу в один класс. Даже сидели за одной партой.
- Жорка, пьёшь! А чё меня не зовёшь?
- А откуда я знал, что тебя выпустили из тюряги.
- Друг ты мне или нет?
- Сенька, успокойся. Друг ты мне друг. Вот лучше выпей.
- Закусь то где?
- А нет её, денежки то тю-тю.
- А водку откуда взял?
- Да тут у одной бабки в деревне.
- Хороша бабка. – Сенька почесал в затылке, вздохнул: - Сколько ей лет?
- Не знаю точно. Кажется под восемьдесят.
Сенька хитро улыбнулся, но ничего не сказал. Жорка в это время блаженствовал на лаврах выпитого вина. И тут он услышал, как загудела продовольственная машина, извещая людей о своём прибытие.
- Машина пришла. У тебя деньги есть? – спросил Жорка.
- Ты что, малый, сдурел? Я ж только что освободился.
- Да, беда. Бутылки нам с тобой мало, а где взять ещё?
- Так у тебя ж есть бабка. Я уверен, у неё в загашнике не одна припрятана.
- Может быть и так, но мне не хочется сегодня к ней идти.
- Душа просит, Жорка! Ох! Как просит!!!
Его страсть и неподдельный крик ошеломил Жорку. В мозгу шевельнулась одна извилина, мол, он опасен для меня. И ушла в небытьё. Он налил себе немного водки, хлебнул. Вскоре открылась дверь. На пороге появилась старушка. Она шла с машины с продуктами питания.
- Я думала ты один, а у тебя оказывается гость, - испуганно сказала она, остановившись на пороге избы.
- Жорка, вот и закусь, - радостно крикнул Сенька, - бабка, заходи, заходи!
Он схватил её за рукав и затащил в избу. Всё что купила старушка, они вытащили из её сумки и стали есть, поглядывая на бабку, которая дрожала как осиновый листок, предчувствуя недоброе. Она хотела задать должнику один единственный вопрос, дескать, когда отдашь деньги, но у неё не поворачивался язык. Постояв немного, она вышла. Сенька с ехидцей сказал:
- Бабка, спасибо за закусь. Давно не ел колбаски и хорошей рыбы.
Марина вышла. Её трясло. Она пришла домой, затопила печь и уставилась в угол своей избы. Она это делала с детства, чтобы успокоится. И вскоре успокоение приходило. Вот и сейчас на душе наступила тишь, или как говорят моряки – штиль. Но это явилось ненадолго. Она вспомнила взгляд бывшего зэка, и у неё мороз пошёл по коже.
- Матерь Божья Мария, помоги мне, - шептали её губы.
Она попила чаю и легла спать. На улице была уже темень. Смотреть любимые передачи не хотелось, душа источала сиротство и незащищённость. Но всё же сон смежил веки. И вот среди ночи появились эти трое.
- Что, Сучка, не открывала? Мы замёрзли, - прошипел Сенька. – Водка есть?
- Нет, - прошепелявила от страха бабуля, - была одна, Жорка забрал её.
- Врёшь стерва, - продолжал зэк, - поищи в загашнике.
- Нет водки, Христом Богом клянусь, - выдавила из себя женщина.
И тогда Сенька схватил её за шиворот кофты и сдёрнул её с тела старушки, потом и всё остальное. Он был пьян, или под действием какого-то непонятного зелья. Злоба заполняла весь его организм. Его трясло как в лихорадке, а с его языка летел сплошной мат. Он размахнулся и резко ударил кулаком в лицо старушки. Она потеряла сознание, потом пришла в себя на какое-то мгновение, почувствовав, что все трое молотят её ногами. И снова ушла в забытьё.
Разворошив всё в доме, банда ушла через входные двери. А через некоторое время из города приехал сосед. В первый день он к ней не зашёл. Увидев, что газета в ящике, и никто её не взял, он заволновался, открыл дверь и вошёл. Соседка лежала под столом в чём мать родила. А в доме был мороз. Она была неузнаваема. Синяки и ссадины покрыли всё её тело. Но, как ни странно, она ещё дышала. Он, конечно, испугался, но всё же вызвал скорую и полицию. В больнице пролежав несколько дней, старушка так и не пришла в себя, и ушла в мир иной, унеся с собой тайну её избиения. А полиция покрутилась, да так и ушла ни с чем.
Сейчас проходя мимо дома старушки, Жорка чешет в затылке, мол, эх, баба-дура, зачем умерла? Выпить охота, внутри всё свербит. А где взять бутылочку, где? Ничего не помню когда заявился ко мне этот Сенька. Неужели он что-то всыпал в мой стакан, что я до сих пор хожу как чумной и ничего не могу вспомнить. Времени два часа ночи выпить страшно хочется. Марина, Мариночка, как ты мне нужна.
Он смотрел на окна старушки, в которых была темнота, и какая-то дикая отчуждённость и боль скребанула по его душе. Рядышком с её домом приехавшие дачники уже спали, и только Жорка не мог уснуть. Он бродил около её дома, и ему казалось, что стоит только стукнуть в её окно, как оно откроется, и появится протянутая рука с бутылочкой водки.