С ума сойти, как этот маноромижор звучит во мне- негармонический и немелодический и даже не натуральный лад музыки, сопровождающий ing-овое настоящее продолженное отношение или тягу меня к тебе - тебя ко мне, - неуловимая мелодия, будоражащая все мое естество...Сумасшествие в том, что на фоне этой мелодии нам удалось договорится о личном суверенном пространстве друг друга.
Мой спутник, актер- друг,но...пожалуй, с примесью излишнего мужского обаяния; с манерами, которые выдают в нем осознанное воспитание актера старой школы. ( здесь школа и " вышколенность" вполне могут сойти за одно, причем в самом наилучшем смысле.)
С ним легко,независимо и уютно, как вообще мне уютно с мужчиной на которого я смотрю снизу вверх( это случается совсем нечасто, учитывая мой высокий рост). Он глубок,но не велеречив, импозантен, но с необходимой долей небрежности.
Мы условились, что посетим пушкинские чтения в Саду Эрмитаж после его спектакля, на который он тоже, разумеется , меня приглашает. Я смотрю спектакль третий раз, с искренним интересом к нему- такому разному, свободно импровизирующему на сцене, легко и виртуозно подчиняющему себе роль.
А потом мы бредем в Сад Эрмитаж, взявшись за руки и я чувствую его настроение- только что отдавшего на сцене всего себя и впитывающего мир заново, как вновь рожденный.
Я не говорю ему, что контрапунктом его плавной речи,так сочно и образно описывающей события, о которых он мне рассказывает,звучит маноромижор. Я прилагаю усилия, что бы сделать мелодию потише. Чаще всего мне это удается: я вешаю между этим звуком и нами воображаемую занавеску из плотной ткани, или ставлю так же воображаемую дверь из многослойной стали, которую тут же плотно захлопываю. Получается. Вот... кажется нет никаких звуков.
Он достает телефон,отвечает на звонок и в двух- трех предложениях рассказывает мне историю о некой своей бывшей возлюбленной, которая вообразила, что спустя много лет возможен ренессанс их отношений,что он не разделяет оттенков ее воображения,что ему неприятны ее притязания и что ,в конце концов, его чувство к жене- сотканное многоцветное и прочное полотно...Не важны подробности-он говорит о любви.
Занавеска падает и стальная дверь открывается без усилий. Внутри меня бравурными фортепианными пассажами, заглушающими все его слова, взрывается маноромижор.
Яркий свет ламп многочисленных камер, собранных дабы освятить пушкинские чтения, совершенно не проясняет моей головы, наполненной звуками.Звездные чтецы, торжественно сплетающие оду Пушкину из его же стихов так близки ( в прямом смысле- они находятся на расстоянии двух шагов) и... так не вяжутся с мелодией в моей голове.
Я исчезаю по- английски. Машина наматывает метры на покрышки колес,кажется с каждым метром я чувствую прилив невероятного облегчения.
Ты встречаешь меня сдержанно-злым и сердитым даже на Пушкина.
А я смеюсь.От радости, что навязчивая мелодия исчезла из моей головы. Да и что бы ей там делать- ты же рядом.
И когда ты, совершенно неправильно истолковывая мой смех говоришь :" Раз там было так хорошо, могла бы и не приезжать", я понимаю как ты ждал и...что так же измотан этой мелодией