…Летать – так летать…
СКАЗКА О НЕСКОЛЬКИХ ЖИВЫХ СУЩЕСТВАХ, КОТОРЫЕ БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ ХОТЕЛИ ЛЕТАТЬ
Эта история состоит из трех частей, хотя продолжать ее можно бесконечно.
Началась она высоко в горах, возле небольшого, чуть покосившегося, но еще достаточно крепкого деревянного домика. Лужок, на котором стоял домик, с трех сторон был окружен зелеными бархатными склонами, а далеко внизу, в прозрачной дымке, виднелся небольшой городок. Из всех жителей вознесшегося к облакам обособленного мирка, только седой, невысокий, но удивительно крепкий и подвижный старик иногда и на очень недолгое время спускался туда, в суету и серость.
Кроме человека, на хуторке жили: большой пушистый Кот, черно-белая, с шелковыми ушами Корова, ослепительно белый Гусь с надменной Гусыней, беспокойный пес Чин и маленький желтый цыпленок по имени Пай.
Пай родился совсем недавно. Старый Егерь, а именно такую службу нес хозяин дома, по случаю принес из города несколько яиц и, окутав одно из них ватой, положил в тепло. Так и появился в маленьком зеленом мире новый житель.
– Здравствуй, птица! – сказал старик, когда Пай проклюнул скорлупу и высунул наружу желтый шарик головы. – Теперь наш мир – это твой мир. Самое большое, что мы могли сделать – подарить жизнь – мы сделали; бери ее и распоряжайся, как считаешь нужным. Чин убережет тебя от неожиданностей, Гусь с Гусыней научат находить пищу, Кот не тронет тебя – он не обижает друзей, а птицы в небе таинством полета заставят думать и мечтать. В добрый путь, Желтый комочек солнца! – и старик опустил Пая с ладони на траву.
– Га, га! – сказали Гусь с Гусыней.
– Га-а-а-в! – произнес с расстановкой Чин. Корова удивленно повернула голову и подарила цыпленку долгий и добрый взгляд; серый Кот подушечкой лапы чуть подтолкнул его вперед, словно говорил: «На земле нужно стоять твердо. Так-то!»
– Здравствуй! – говорили ему все. – Ты – наш новый друг. Не бойся, мы не дадим тебя в обиду.
Пай сделал шаг, другой, поднял глаза к небу – и первое, что он увидел, была огромная разноцветная птица, которая несла человека.
Конечно, вы ни капельки не удивились и не испугались – вы сразу догадались, что это был дель-таплан.
Много птиц было в небе, кроме этой большой и разноцветной. Они парили в синеве, поднимались и опускались, будто создавали волшебную музыку полета. И цыпленок подумал вторую мысль.
Птицы – они там, высоко, и они летают; он, Пай – тоже птица, почему он еще не в воздухе? Пай расправил маленькие крылья, разбежался и попытался взлететь. Ах! Какая незадача! Хлоп! Не получилось!
– Ты полетишь, маленький, – улыбнулся старый Егерь, – обязательно полетишь. Пусть недалеко, невысоко, но это тоже будет полет, нужно только чуточку вырасти. Правда, такие, как ты, почти не летают, – добавил он с грустью.
Пай смотрел в небо на большую разноцветную птицу и думал свою третью мысль: «Я обязательно научусь летать вот так же. Что бы ни случилось – я обязательно полечу».
Проходило время, и все в деревянном домике оставалось по-прежнему. Чин охранял хозяйство, Корова поила всех молоком, Гусь с Гусыней постоянно были чем-то недовольны, Кот грелся на солнышке, а Старик надолго уходил в лес. Только новому жильцу никак не сиделось на месте. С утра и до вечера бегал он по дворику, собирал прутики и соломинки, тащил к крыльцу всякий лоскуток и проволочку, подхватывал на бегу червячка и снова собирал у крыльца что-то для себя очень важное и крайне необходимое.
Нет, не думайте, цыпленок и все жильцы были очень дружны, только у Пая за работой совсем не оставалось времени на разговоры.
Дни сменяли дни. Тучи закрывали солнце, шел дождь. Потом ветер раздвигал тучи в стороны, и капельки воды сверкали на травинках, как искорки в веселых глазах.
Прошло несколько недель.
И вот настал день, когда Пай вынес на лужок перед домом самый настоящий, только очень маленький дельтаплан.
От удивления и восторга Чин поднял правое ухо, Гусь с Гусыней переглянулись и сказали: «Го-го». Корова подвигала шелковыми ушами и широко раскрыла глаза. Серый Кот выгнулся на плетне дугой и распушил хвост.
Пай вынес дельтаплан за калитку и уверенно двинулся вверх по склону. Нелегкой была дорога. Гора становилась все круче, идти становилось все тяжелее, но вслед смотрели друзья, и это здорово помогало.
Чин, серый Кот, Гусь с Гусыней и Корова внимательно следили за Паем. И когда он совсем превратился в точку, что-то начало происходить.
Дельтаплан стал быстро двигаться вниз, потом оторвался от земли и взмыл высоко ввысь над их головами. Он застыл на секунду на месте, будто раздумывая, что делать дальше, а потом поплыл вдаль, медленно растворяясь в синеве.
На шум и гам, поднятый во дворе, вышел старый Егерь. Он не сразу понял, что произошло, но, проследив за взглядами, отыскал в небе цыпленка, и восхищенно произнес:
–;Молодец, Пай, иначе и не могло быть, ты – птица, а птицы должны летать. Все мы в этой жизни хотим летать, но летают только те, кто желает этого больше всего на свете. Лети и ничего не бойся – выпей эту чашу до дна, до самой последней капли. Все небо – твое, и никто не в силах помешать тебе.
А Пай и не думал спускаться. Он с первого вдоха влюбился в голубой купол неба. Горы, несколько минут назад большие и высокие, стали маленькими и почти незаметными. Их уже почти не было видно. Шар крутил навстречу Паю желтые полосы полей, голубые ленты рек и причудливые очертания лесов. Паю захотелось закричать, и он восторженно пискнул.
Пай летел над землей и думал свою четвертую мысль.
Что бы он ни увидел, кого бы ни встретил, он обязательно вернется на зеленый лужок, к старому покосившемуся домику, к друзьям, которые обязательно будут ждать его.
Так заканчивается первая часть истории, и мы не успели заметить, как рядом началась вторая.
В то же время, когда цыпленок Пай доказал всем друзьям, что он все-таки птица, в одной маленькой стране, где все – как у нас, но только чуточку лучше, жила добрая-предобрая Бабушка, и у нее была внучка по имени Эйя.
Мир для Эйи был светлым и чистым, дожди – серебряными и звонкими, ветер – упругим и приветливым. В глазах Эйи вся земля, деревья, улицы, дома, люди и трамваи были нарисованы розовой пастелью и немножечко растерты.
Каждое утро Бабушка нарядно одевала Эйю и отводила в детский сад, а когда вечером забирала девочку, они долго бродили по узким старым улочкам, ели вкусное ореховое мороженое и заходили в маленькое кафе у магазина «Детский мир». Они угощали голубей семечками у центрального фонтана, гладили кошек, подкармливали дворовых собак; и все было бы расчудесно, если бы не одна мысль, которая тревожила и заставляла немножечко грустить.
В прошлом году, когда Эйе было еще меньше лет, чем сейчас, Бабушка, Папа и Мама повезли ее за город, и они целый день провели на лугу среди пушистых трав и чудесных цветов. Самым необычайным и восхитительным в тот день было огромное-преогромное множество бабочек. Они были красными и синими, белыми и розовыми, зелеными и коричневыми, они были, словно цветы, которые взмахнули лепестками и взлетели в небо. Бабочки были большими и маленькими, но все они были, словно солнечные блики, неуловимые и невесомые. И больше всего в жизни Эйе хотелось стать бабочкой и вознестись над миром солнечным бликом.
Но грустно было и то, что Папа с Мамой надолго уехали в командировку, в далекую и очень-очень жаркую страну.
Каждое утро Эйя старательно умывалась, тщательно чистила зубы и просила бабушку завязать в ее золотых, почти кукольных волосах большой-пребольшой бант. Это чем-то напоминало бабочку, которой ей так хотелось стать, и сразу успокаивало. А Бабушка, – (наверное, все Бабушки такие умные) – без слов понимала девочку и старалась, чтобы каждый раз в ее волосах было что-то очень-очень необычное, прекрасное, похожее на задумавшееся облако.
Так продолжалось год, и, если бы Эйя росла немного быстрее, то первая часть истории никогда бы не встретилась со второй, а вторая – с третьей.
Само собой разумеется, что Бабушка несказанно любила внучку. И вот однажды, когда Эйя рано легла спать, она достала из комода свою старую, подаренную ей еще Дедушкой, швейную машинку и унесла на кухню. До утра он сшивала разноцветные шелковые лоскуты и ленты, что-то приторачивала и добавляла.
Под мирный стрекот старого «Зингера» сладко спалось Эйе. Огромные глаза, прикрытые длинными ресницами, мирно отдыхали, руки сложились под щечкой корабликом, и к ней, словно маленькие котята, приходили ласковые, пушистые сны.
Утром на стуле у ее кровати лежал самый большой, какой только можно придумать, бант.
–;Бабушка! Бабушка! Самая хорошая на свете Бабушка! – воскликнула Эйя. – Это же чудо! Ты даже представить не можешь, какая ты хорошая! – она быстро приколола бант в волосы и обняла любимую Бабушку за шею. Несколько долгих – предолгих минут они стояли так и не двигались.
Это был выходной день. Празднично одевшись, они вышли из дому, сели в доходивший до цветочного луга трамвай № 3. Они сошли на конечной остановке и прямо со ступенек трамвая весело шагнули в утреннюю свежесть.
Да, утро было чудесное, немного прохладное и прозрачное, но голубое и нетронутое. Солнце начало прогревать воздух, и он стал наполнять все вокруг ароматом просыпающихся цветов. Стали оживать и так ожидаемые Эйей бабочки. Весь луг раскрасился ими. Они порхали и кружились над лугом в фантастическом танце, словно цветы оторвались от своих стеблей и стали танцевать вальс.
Завороженная такой феерией, Эйя, широко раскинув руки, побежала навстречу солнечному свету, потом вернулась, схватила любимую Бабушку за руку, и теперь они побежали вместе.
Это был поистине день чудес. Чудо происходило за чудом. Огромный бант оторвал их от земли и, медленно взмахивая крыльями, начал поднимать все выше и выше. Луг уменьшился до размеров коврика у постели, гармошкой разложились под ногами черепичные крыши, внизу остались мощеные улицы с торопящимися молочницами и сонными дворниками. Город становился маленьким, но теперь казалось, что цветочный луг вырос до размеров безразмерных и окружает его со всех сторон. Это бабочки взяли его в плен.
Эйя с Бабушкой парили свободно и легко, без всяких усилий и напряжений, точно зная, что летят туда, где в долгосрочной командировке находятся Эйины Мама и Папа.
Как поразительно просто летать!
Но уже началась и третья часть истории.
И происходит это, теперь уже совершенно неправдоподобное действие, в странном и волшебном месте – там, где протекает древняя река с текучим названием Нил, и там всем, абсолютно всем, без исключения, сказкам – более трех тысяч лет.
Течение реки обрамляют по берегам черные, как мазут, полосы ила, а заросли камышей кишат разновеселым африканским народом.
В этих прибрежных зарослях и жил наш третий герой – коричневый черепашонок по прозвищу Тихий Ход. Правда, у Тихого Хода ход был не совсем тихий. Это на берегу его мог обогнать любой, кому захочется, а вот в воде черепашонок двигался как рыба.
По человеческим меркам Тихий Ход был совсем ребенком. В прошлую пятницу ему исполнился 21 год. Всем его родственникам давно перевалило за двести, и играть с малышом никому не хотелось.
Плохо, когда родственники о тебе не беспокоятся. Вчера львенку Туфу вздумалось перевернуть его на спину, и, если бы не внимательность слоненка Р-у-у, лежал бы Тихий Ход до сих пор кверху тормашками, совсем без хода. Обижать-то его не обижали, но посмеивались часто.
Черепашонку постоянно приходилось смотреть на все снизу вверх, но каждым квадратиком своего панциря он хотел, чтобы было как раз наоборот.
–;Вот бы посмотреть на все это сверху, – фантазировал Тихий Ход, – да еще бы так, чтобы только птицы были рядом.
И через узкую щель в берегу Тихий Ход пролазил в длинную пещеру, где каким-то чудом со времен его прапрапрапрапрадедов сохранились свитки папирусов и пергаментов со странными текстами, рисунками и чертежами. Долгими часами в уединении он рассматривал закорючки, черточки, точки и палочки, написанные какими-то людьми, о которых уже и память стерлась.
Рассказывали, что далеко за поворотом реки, есть высокая гора, и оттуда можно видеть пространство далеко вокруг, но до нее Тихий Ход не добрался бы и за все триста лет своей жизни.
– Что-то необходимо придумать, – мыслил Тихий Ход. – А что, если построить себе дирижабль? Есть же он на старых рисунках. Тогда можно будет подняться в синее-синее небо, и тяжелый панцирь – не помеха. Может быть, там, наверху, высоко под облаками, кому-то понадобится его умение дружить, и он станет чьим-то верным-преверным другом.
Немного прошло времени и, свернув из листьев кувшинки длинную зеленую сигару, Тихий Ход сшил ее стеблями растений; потом, привязав себя к ней длинными паутинками, через камышинку стал наполнять ее болотным газом.
Зеленый дирижабль медленно поднялся – и вот уже оторвал от земли бронированного аэронавта. Ветер подхватил Тихого Хода, и он, едва не задев спину слоненка Р-у-у и голову оранжевого жирафа Фа, легко понесся в далекую синь небосвода. Поднимаясь все выше и выше, черепашонок вдруг заметил, что в небе – он не один и, кроме птиц, рядом с ним летят цыпленок Пай и девочка Эйя с доброй-предоброй Бабушкой.
Все счастливо улыбались друг другу.
Все улыбались друг другу, и без всяких слов было понятно, что они уже подружились, будто знали друг друга целую вечность.
Зима 1983 г.