СЛУЖБА ДНИ И НОЧИ…
Рассказ
Старший оперативный упол¬номоченный отдела милиции номер шесть УВД города Кур¬ска, старший лейтенант милиции Сергей Геннадьевич Маяков, отзанимавшись в спортзале и приняв душ, направился домой. Не часто случается такая удача – придти в семью пораньше. Обычно опера «пашут от темна и до темна». Следовательно, раньше двадцати двух часов о семье и квартире даже не помышляй… Она – сбоку припека. А вот сегодня подфартило: начальство смилостивилось и отпустило сразу же после физподготовки.
Раньше, как рассказывали старые служаки, на физическую подготовку особого внимания не обращали. Во главе угла – раскрываемость! Ползи хоть на карачках, но раскрой!.. Ныне – времена иные. И подходы к профессиональной и физической подготовке, соответственно, другие. Раз в неделю – кровь из носу – будь добр два часа отдать спортзалу! И отдавали. Причем часто после такой «отдачи» приходилось еще возвращаться на рабочее место и «пахать до упора». Но на этот раз повезло…
Размахивая в такт шагам элегантной кожаной сумкой со спортивной формой, опер неспешно шагал зна¬комыми тропками к дому. Вечер, готовя город ко сну, уже накрыл его невесомым одеялом сумерек. Торопыга-ветер, словно шаловливый котенок, игрался опавшими листьями, то кружа их в вальсе на одном месте, то с звучным шорохом унося в укромные места. И все – чтобы приумножить клады золотых и медно-пурпурных монет.
Окна домов сквозь шторы матово све¬тились электрическим светом. Сквозь осеннюю мглу пролива-лись более яркие лучи улич¬ных фонарей, слегка рассеивая вечерний сумрак. По невидимому за огромными коробками домов проспекту Кулакова, радующему курян аллеями и скверами, бесконечным потоком, шурша шинами, поигрывая бликами фар, неслись автомобили – современные железные лошадки. Вороные, пегие, сивые, белые. Время от времени погромыхивали трамваи, стуча копытами колес на стыках рельс. Иногда озаряли небосклон яркими вспышками электрических разрядов.
Прохожих было мало. То ли так вышло на данную минуту, то ли уже, набив желудок всякой бурдой, уже вклюнулись в экраны теликов и компов. Ничего не попишешь – времена технического прогресса. В природе все уравновешено: падение духовной составляющей компенсируется ростом технической…
Однако встречались и стайки молодежи, чем-то напоминающей бабочек. Особенно девчушки. Возможно, пестротой одежд, а еще веселым, беззаботным порханием и щебетанием. Но если бабочки тянулись к свету и даже обжигали крылышки, то молодежь искала углы потемнее, поинтимнее. Возможно, не понимали, что кому-то в темноте тоже придется обжечься…
Железные лошадки натолкнули на мысль, что этому табуну требуются стойла. Но их на всех не хватает. И остаются лошадки коротать ночь у подъездов домов. И приманивают они любителей поживиться и покататься за чужой счет. Следовательно, опять работа милиционерам, чтобы не расслаблялись… чтобы жизнь медом не казалась…
«Биологических лошадок в Казахстане и Туркмении хозяева доят, а из молока кумыс делают, – хмыкнул про себя опер. – Эти же «кобылицы» сами хозяев доят. Еще как доят! На бензин, на запчасти, на налоги. Правда, и много помогают», – проявил он объективность
У Маякова железного коня еще не было, зато имелась мечта приобрести. Тут смотри криво, да говори прямо: хотелось вступить в общество доимых.
“За следующим поворотом – дом родной», – механически отметил Маяков, шагая по ули¬це Гагарина и размышляя уже не о табунах машинах, а о предстоящей работе: нужно было объявлять в розыск и, со ответственно, разыскивать неко¬его Павла Хохлова, скрывавше¬гося от суда.
Погрузившись в размышления о работе, он не заметил, что от самой останов¬ки имени Рокоссовского его «вели» двое невзрачного вида мужчин, и, что в руках у одного из них уже появилась увесис¬тая палка. Как говорится, и на старуху бывает проруха… Вот и опер, расслабленный душем, ранним уходом со службы, чудесным теплым осеним вечером потерял бдительность. Перестал взирать настороженно-оценивающим взглядом по сторонам. Случается. Не на работе все же…
«Черт бы побрал всех следаков, которые оставляют обви¬няемых на подписке о не выез¬де, – беззлобно ругнул он про себя товарищей по работе.
Ругнул, за¬ведомо зная, что такая мера пресечения, как арест, не толь¬ко в компетенции следовате¬лей, но еще и прокуратуры и суда. Причем от последних это зависит куда больше, чем от милицейских следаков. Разные уровни. У милицейского следствия против прокуратуры и суда, как говорится, и «труба пониже, и дым пожиже».
«Арестовал бы этого Пашу – и никаких забот и заморочек…»
Возможно, Маяков и дальше бы мысленно поругивал своих товарищей из смежного под-разделения, но тут острая боль обрушилась на его голову. Искры брызнули из глаз – и свет погас. Вместе со светом погасли и все мысли.
Когда же сознание вновь возвратилось к нему, то он уви¬дел себя лежащим на сырой осенней земле. Отсутствовали сумка с вещами, мобильный те¬лефон.
«Ограбили! – резанула острее боли в голове догадка. – Это же надо – опера ограбили! Коллеги засмеют… проходу не дадут…»
Что-что, а на язык опера всегда были остры и колючи…
Последняя мысль заставила встать, оглядеться. И весьма кстати. Несмотря на вечерний сумрак и сумеречного состояния сознания, заметил, как расплывчатые фигуры двух че¬ловек поспешно удаляются от него.
«Они!» – подсказала интуиция.
«Догнать!» – сработал рефлекс оперативника.
Обида и злость придали силы. Позабыв про боль в «раз¬ламывающейся на части» голове, бросился в погоню за убегающи¬ми «тенями». По дороге под руку попался какой-то сучок.
«Приго¬дится», – отметил, подбирая.
И сучок действительно вскоре пригодился. Когда настиг убегавших мужчин и обнаружил в руках у одного свою сумку, закричал привычное:
– Стоять! Милиция!
А за этим, даже не отдышавшись, под бешенный стук сердца, выбивавшего морзянку усталости и нервно-психического напряжения, потребовал, чтобы мужчины воз¬вратили похищенные вещи и сле¬довали с ним до ближайшего от¬дела милиции.
– Вы задержаны. Следуйте в отдел милиции!
Но похитители сдаваться и следовать в ментуру не собирались. Они, даже не сговариваясь, действуя скорее импульсивно и рефлексивно, чем осмысленно, попы-тались вновь напасть на оператив¬ника. Маякову ничего не оставалось, как обороняться сучком. Пришлось даже «скрестить» его, словно шпагу, с палкой одного из противников. К счастью, перевес обозначился на стороне оперативника – сказались возраст, ловкость и физическая подготовка. Еще оперская напористость.
Грабители, почув¬ствовав силу, бросили похищен¬ное и кинулись наутек в разные стороны. Излюбленная тактика всех хулиганов и бандитов в минуты опасности. Это, по-видимому, ими придуман девиз: «Спасайся, кто может!»
Это у русских богатырей, волей случая оказавшихся на перекрестке дорог, выбор был широк: пойти прямо, налево или направо. Перед Сергеем Геннадьевичем такой дилеммы не стояло – из двух путей требовалось предпочти один. Он выбрал грабителя с палкой и стал преследовать. Видимо, этот насолил больше, к тому же был «вооружен». Вот и сработал рефлекс опера на «оружие». На пути убегавше¬го оказалась река Сейм. И тот, то ли с испугу, то ли для того, чтобы отделаться от настырного опера, с ходу бросился в реку.
Не испу¬гался холодной, по-осеннему чер¬ной воды и оперативник. Сбросив с себя верхнюю одежду, он также кинулся в реку и поплыл саженками за пы¬тавшимся скрыться грабителем. Где-то на середине реки право-нарушитель выбился из сил и за¬вопил о помощи. Одно дело, дру¬гих бить по голове, не очень-то заботясь, выживет или нет чело¬век после такого удара. Другое – когда смерть заглядывает в собственные глаза. Помирать-то не охота… Вот и вопил.
У Маякова выбора не было: приходилось спасать обидчика и «буксировать» его к берегу. Натужно сопя, отдуваясь и чертыхаясь, вытащил на пологий, слегка подтачиваемый мелкой волной берег. Ремнем, позаимствованным у грабителя, сноровисто, как учили на спецзанятиях, связал ему руки – подстраховался от неожиданностей.
– Лежи, гад, не двигайся. Иначе, как говорил Жеглов, видит Бог, огорчу до невозможности… – ткнул кулаком в мокрый загривок.
– Лежу, лежу! – отморзянил остатками зубов налетчик. – Дай дыхнуть… чуток. Блин, едва не захлебнулся… Если бы не ты – каюк…
– И где «спасибо»?
– Спасибо, – выдавил через силу не состоявшийся утопленник.
Опер, отдышавшись, огляделся в поисках одежды. На его счастье она оказалась рядом – буквально в трех-четырех шагах. Быстренько подобрал и торопливо одел на мокрое тело, не выпуская из поля зрения гопстопника.
– Пошли. – Поставил лютого врага на ноги.
Но спасенный грабитель, почувство¬вав твердую почву под ногами, заупрямился и напрочь отказал¬ся следовать в отдел мили¬ции.
– Хоть убивай, но не пойду. И вообще… отпустил бы начальник?.. – начал привычно для типов данной категории канючить. – Мы же все вернули…
– Может, тебе за это «спасибо» сказать да заодно удар по «тыковке» вернуть? – осторожно потрогал опер шишку на собственной макушке.
– Врежь, но только отпусти. В ментуру не пойду, хоть убей…
– Врезать – руки чешутся, врать не стану. Но потерплю. Пусть тебе врежет наш суд, самый гуманный суд в мире, – нашел силы пошутить Сергей, оглядываясь по сторонам, в надежде увидеть поблизости живую душу, чтобы та хотя бы сообщила в милицию о происшествии.
Но «живых душ» что-то не наблюдалось… Ночной мрак давно сменил вечерний сумрак, и желающих бродить по берегу Сейма в этом, лишенном электрического освещения уголке неброской среднерусской природы, как-то не нашлось. Тихо плескались волны реки, набегая на берег. В них, изламываясь и дробясь, отражались звезды, густо высыпавшие на темном покрывале небес.
«Черт возьми, придется тащить на себе, – мысленно оценил ситуацию опер. – Хорошо, что вроде бы тщедушен и не тяжел… Плохо, что до ОМ-7 с полкилометра будет… Но что делать? – вздохнул тяжко. – Приходится…»
– Ну, поехали, – взвалил он, словно мешок картошки, грабителя на плечо. – Бог не выдаст – свинья не съест… Как-нибудь дотащу…
Неизвестно, знал ли Маяков, что он не первый решил доставлять правонарушителя на собственном горбу до отдела милиции. Но такой факт имел место. Примерно лет двадцать до описываемых событий участковый инспектор Михаил Астахов, обслуживающий поселок РТИ, тащил под мышками двух мелких хулиганов, также отказавшихся следовать с ним в ОПОП – общественный пункт охраны порядка. Те только матерились от собственного бессилия да ногами в воздухе сучили, как капризные дети. Правда, там расстояние было раза в два меньше. Но и нарушителей не один, а два… И дотащил. Силой бывшего старшину десантно-штурмовой бригады ни родители, ни природа не обидели… Да и опыт тоже. Во время срочной службы на учениях у «синих» бригады «выкрал» командира полка, а у того – центнер. Но ничего, донес до своего подразделения. Впрочем, это лирика давно ушедших времен. Ныне же у опера Маякова – суровая проза современной криминальной жизни.
Грабитель хоть и был на вид тщедушен, но вес тела все же имел. Причем немалый… Не ангел же… К тому же, как вскоре стал ощущать Маяков, вражеский все увеличивающийся и увеличивающийся с каждой сотней шагов… Ничего не поделаешь – притяжение матушки Земли и физическая усталость опера… Приходилось сбрасывать живой груз на землю и делать небольшую передышку.
«Как в сказке про лису и волка: битый небитого несет… – невесело констатировал оперативник свалившуюся на него «везуху». – Но не бросать же на полдороге…»
И, зло чертыхнувшись, снова взваливал и тащил. Оперативники начатое дело на полдороге не бросали.
Сотруд¬ники дежурного наряда ОМ-7 были поражены нео¬бычной картиной: один мокрый до нитки человек тащил на спине другого! Всякого повидали мили¬ционеры на своем веку, но такого не доводилось. Однако удивление вскоре сменилось восхищением, стоило толь¬ко Маякову представиться и в двух словах описать случившееся с ним происшествие.
– Молодец! – отметил оперативный дежурный майор Иван Васильевич Сухочев, мужчина лет сорока. – Только настоящий опер такое может сотворить! Учитесь! – обратился он к сослуживцам.
И подмигнул залихватски.
– Да ты – настоящий богатырь! – оказалась куда эмоциональней следователь Петрова, зашедшая «на минутку» в дежурку. – Хотя с виду и не скажешь… – еще раз пробежалась она оценивающим взглядом опытной женщины по вполне обыкновенной фигуре оперативника. – Это же надо такого козла приволочь…
«Может и богатырь, – ухмыльнулся про себя помощник оперативного дежурного, сержант Веревкин, – но дурак набитый. Стоило ли надрываться – тащить… Дал бы у реки как следует по почкам, чтобы кровью с неделю мочился – да и шел бы себе домой. А теперь начнется бодяга – протоколы, допросы, суды…»
– Слушай, может тебе «скорую» вызвать? – тут же проявила беспокойство следователь. – А то мало ли чего… – потянулась потрогать шишку.
– Не стоит, – уклонился Маяков. – Заживет, как на собаке. Мы, опера, живучие…
– Вот именно, – поддакнул коллеге оперативник седьмого отдела, а заодно и тезка, капитан Сергей Реутов. – Но и живучим операм, тем более, промокшим до нитки, сто грамм не помешает… – подчеркнул он сказанное понятным всем русским жестом. – В качестве лекарства и профилактики от простуды, а не ради пьянства окаянного… У меня в сейфе, кажется, малость имеется…
– Не плохо бы… – не стал отнекиваться Маяков. – Но сначала стоило бы пробежаться с фонариком по «тропе войны» и собрать оставленные там вещи. А то у грабителей отбил, да кто-нибудь случайно подберет… Совсем смешно будет.
– А не простынешь? – вновь проявила заботу следователь Петрова. – Хоть и тепло, но все же не лето… К тому же мокрый… как белье при стирке – нашла она удачное сравнение. – Может, чайку для сугрева?..
– Лучше во что-нибудь переодеться, – зябко повел плечами Сергей Геннадьевич. – А чай попозже…
– Организуем, – тут же сориентировался Реутов. – У меня в кабинете спортивный костюм имеется. Кажется, подойдет… – быстренько провел он сравнительную оценку коллеги с собой. – Пойдем…
– Верно, лекарства и чаи подожду… – по-деловому вмешался оперативный дежурный, вспомнивший, что о ЧП необходимо докладывать руководству городского УВД, да и свое начальство ставить в известность. – Переодевайтесь живее да берите водилу и дуйте на место происшествия, – напутствовал оперов. – А я пока отзвонюсь о случившемся по инстанциям… Печенкой чувствую; вскоре наедут – не протолкнуться будет…
– Не было печали, да черти накачали, – забурчал недовольно водитель Игорь Болтенков. – Передыху не дают…
– Не ворчи, – оборвал его Сухочев. – Доставишь следственную группу на место – и назад. Они пешком возвратятся. Если бандита на горбу донес, то сумку с одеждой втроем, надеюсь, донесут.
– Почему «втроем»? – насторожился, возвратившись от дверей дежурной части, Реутов. – Участковый и криминалист разве не едут?
– А что им там делать? – вопросом на вопрос отозвался Сухочев. – Сфотографировать и следователь Петрова сможет. Верно, Алла Викторовна?
– Верно.
– К тому же участковый с помощником займутся грабителем. Надо тщательно досмотреть перед посадкой в КАЗ. А то, вон, уши греет…
Действительно, доставленный столь необычным способом налетчик как был свален Маяковым в углу дежурки, так и продолжал там находиться. Но будучи матерым зэком, он давно отошел от шока и теперь исподлобья, по-волчьи, зыркал на стражей порядка. Зло и затравленно одновременно. Возможно, ждал, когда начнут пинать. Хоть и прожженный жулик, но понимал, что с рассерженными ментами шутки плохи. Это тебе не простые лохи, которые часто бывают отходчивы и сердобольны. Это менты… Их на жалость не возьмешь… А они им рассержены, очень рассержены. И как быть не рассерженным, когда на тебя, мента, напали? Тут даже самый интеллигентный – и тот пинка даст. А про неинтеллигентных и говорить не стоит… Забьют, как мамонта…
– Пусть греет, – махнул рукой Реутов. – Вот вернусь – еще что-нибудь взгрею… Чтобы помнил, как на ментов нападать!
– Ладно, грельщики доморощенные, переодевайтесь да катите. Не теряйте времени. Главное, фотоаппарат со вспышкой взять не забудьте, – нетерпеливо подгонял членов следственной группы Сухочев. – Мы тут сами разберемся, кого взгреть, а кого отогревать надобно.
– Фотоаппарат у меня имеется, а вот как быть с понятыми? – тормознулась у дверей дежурки Петрова. – Где их среди ночи искать?..
– Алла Викторовна, вы словно первый год замужем… – театрально всплеснул руками оперативный дежурный. – У Реутова десяток внештатников. Вот и возьмите кого-нибудь по пути, чтобы в протоколе закорючку поставил. Делов-то…
– Разберемся, – поддержал Сухочева Реутов. – Не впервой…
И вприпрыжку побежал в свой кабинет на третий этаж. Маяков – за ним.
– Я знаю ваши «разборки»… – глухо буркнула Петрова, но препираться больше не стала и вместе с водителем направилась к дежурному автомобилю.
Понимала, что никаких понятых на месте происшествия не будет, а в протокол придется вписывать по подсказке Реутова его надежных помощников, которые на любом суде подтвердят, что присутствовали во время этого следственного действия.
Как и предполагалось, осмотр места происшествия много времени не занял. Маяков указал примерное место, где его оглоушили. Петрова быстренько набросала схему, сделав привязку к одному из домов.
– Утром придется еще раз приехать и при свете более подробно все описать… – заработала она фотоаппаратом, ослепляя на мгновение вспышками коллег.
Потом, отпустив дежурный автомобиль, легкой трусцой проделали весь путь, совершенный ранее грабителями и Маяковым во все лопатки. Нашли сумку с вещами. Все было цело.
– А кому брать-то?! – прокомментировал Реутов данное обстоятельство, пока Петрова вновь трудилась на составлением схемы и щелкала фотиком. – Тут и белым днем народу не густо. А уж ночью – подавно… Ночью все нормальные спят… Не нам чета…
– А ненормальные? – поинтересовалась, позевывая, Петрова.
– А ненормальные либо воруют, либо, как мы, воров да грабителей ловят.
На берегу Сейма ничего не изымали, так как нечего было изымать. Не воду же и кусок берега, на самом деле… Но схема была составлена и фотосъемка произведена.
– Может, скупнемся? – пошутил Реутов, когда работа была закончена. – Что скажете, Алла Викторовна?
– Можно бы и скупнуться, – в тон оперативнику отозвалась следователь. – Только, жаль, купальник не захватила. А в трусах и лифчике – не комильфо.
– Тогда по-нудистски, в чем мать родила… – не унимался опер. – Слабо?
– В чем мать родила – попробуй сам, – с лукавинкой в голосе отбила оперскую атаку Петрова. – А я посмотрю: «слабо» или не «слабо»… у тебя.
– Ладно, пошли уж, – сменил тон Реутов, получив достойный отпор от слабого пола. – Дежурный, поди, заждался… Да и налетчик остывает…
И опера, и следователь понимали, что с не успевшим остыть после совершенного преступления грабителем всегда проще работать. Он может быть податлив, как воск. Но стоит ему «остыть» и «закостенеть» от безвыходности – работать станет куда труднее. Запрется в себе, словно улитка в раковине, – не достучишься, не дозовешься… Потому оставили пустой треп и поспешили в отдел.
Еще не заходя в отдел, поняли, что начальство понаехало. Перед фасадом здания, ярко освещенного уличными фонарями, стояло не менее четырех «Волг» с куровскими номерами, начинавшимися с двух нулей.
– Руководство по мою душу уже прибыло, – первым отреагировал Маяков. – Сейчас начнут кровь пить да нервы на кулак наматывать: что да как…
– И не малое, – поддакнул Реутов. – Вон сколько «членовозов» стоит.
– Руководства много не бывает, – скептически хмыкнула следователь. – Оно, как сахар к чаю: чем больше, тем слаще…
– Хорошо, что погреться твоим, тезка, «чайком» не успел, – резюмировал, оттолкнувшись от слова «чай», Маяков с откровенным удовлетворением. – Обнюхивать станут. Учуяли бы запах – и без вины виноватый…
– У нас всегда так, – охотно согласился Реутов. – Впрочем, что гадать, пошли в родные пенаты…
– Для кого родные, а для кого – и не очень… – тут же отозвался Маяков, поднимаясь вслед за Реутовым по ступеням крыльца.
– Все впереди, – не оборачиваясь, через плечо пророчески обронил Реутов. – Как говорится, еще не вечер…
В просторном фойе отдела от нечего делать со скучливыми минами на лицах прохаживались водилы управленческих «Волг». В помещении дежурной части, как и предполагал Сухочев, не протолкнуться. Чиновно-управленческого люда в погонах с большими шайбами звезд, что семечек в тыкве. Тут не только ответственные по городскому и областному УВД, но и их многочисленные помощники по службам – УР, МОБ, ГИБДД и ОСБ.
Особняком от них держится начальник ОМ-6 подполковник милиции Боев. Он, возможно, один из всех присутствующих, искренне переживает за своего подчиненного. Да и за себя тоже. Ошибись в чем-то Маяков, поведи себя не так – с Боева тоже спросится… Почему, мол, такой-сякой, не досмотрел? Почему не предотвратил?..
А вот начальника седьмого отдела подполковника милиции Алелина Виктора Петровича не было. Оформляющийся на пенсион Алелин, выслушав доклад оперативного дежурного, пришел к выводу, что его присутствие при «разборке полетов» не обязательно. Посоветовал «поднять» его зама по оперативной работе майора Куцевалова.
– Олег Вячеславович разберется. Дело, как я понял, яйца выеденного не стоит… Главное, что опер Маяков жив и здоров.
Он же посоветовал поставить в известность прокурора округа:
– Дела по нападению на сотрудников милиции – их прерогатива. Пусть следователя своего подошлет…
Сухочев исполнил указания Алелина и позвонил прокурору Чуйкову. Но тот, недовольный, что разбудили среди ночи по пустякам, приказал разбираться своими силами. По крайней мере – до утра.
– Утром толкач муку покажет… И вообще, капитан, утро ночи мудренее…
Появление следственной группы и потерпевшего опера тут же внесло коррективы в расстановку сил. Управленцы, как по команде, отхлынули от оперативного дежурного, которого перед этим донимали всевозможными вопросами, и окружили «виновника» событий. Начался перекрестный допрос. Не обошлось и без обнюхивания. Убедившись, что у потерпевшего опера «ни в оном глазу», усиленно фильтровать воздух носами прекратили. Задышали ровно. Тем более что дружно пришли к выводу: «В случившемся вины Маякова нет». Даже суровые «особисты» ОСБ – сотрудники отдела собственной безопасности УВД по Курской области, убедившись в этом, посветлели ликами.
«Занимайтесь, – подвели итог «ответственной проверки» в обращении к Куцевалову. – Если что – звоните… И вообще… держите нас в курсе».
Высказав излюбленное всех начальственных структур «держите в курсе», дружно отбыли восвояси.
– Ух! – облегченно выдохнул оперативный дежурный. – Кажется, пронесло…
Достал носовой платок и вытер вспотевший лоб.
– Проносит – это когда диарея, по-нашему – понос, ненароком прошибет, – тут же ввернул Куцевалов. – А так – обошлось… Впрочем, радоваться рано – впереди большая работа. Личность грабителя установлена? Проверена?
– Когда?! – несколько стушевался Сухочев. – И кому? Реутов только что вернулся с осмотра места происшествия… Только определились – проверяющие понаехали… Не успевал на их вопросы отвечать… Грабитель в КАЗе сидит, как неизвестный…
– А заявление от Маякова принято? – брал «быка за рога» Олег Вячеславович.
– Пока нет. Некогда было… Сразу же выехали для осмотра места происшествия… Даже рапорт не успел написать…
– Да что ты заладил, словно попугай, «некогда» и «место происшествия», – начинал заводиться первый заместитель начальника отдела, демонстрируя свою власть и хватку руководящего сотрудника. И не только построжал голосом и взглядом серых глаз, но и покраснел рано образовавшейся лысиной. – Надо шевелиться, а не благодушествовать. На это ты и оперативный дежурный, а не бомж из теплотрассы. Кстати, старшего опера зоны Буколова Игоря поднял или тоже забыл?..
– Пока… – покраснел Сухочев.
– Хватит покакивать, товарищ капитан, – перебил его майор с откровенной язвительностью. – И так накакал кучу дерьма. Пора разгребать. Поднимай Буколова. Довольно ему с бабой в койке сурком дрыхнуть! Пусть коллегам поможет…
Реутов, не удержавшись, хихикнул.
– А ты чего ржешь, как конь стоялый? – переключился Куцевалов с оперативного дежурного на опера уголовного розыска. – Делать что ли нечего?.. Так я подскажу: бери из КАЗа грабителя – и коли… до самой…
– Понял, понял, – перестал ухмыляться Реутов, направляясь к камерам административно задержанных или КАЗ на милицейском жаргоне.
– Хорошо, что понял, – потеплел голосом Олег Вячеславович. – Занимайся, а я подключусь чуть позже. Вот разберусь с потерпевшим – и подключусь…
Так дошла очередь и до переминавшегося с ноги на ногу Маякова.
– Сергей Геннадьевич, – вполне официально обратился майор Куцевалов к старшему лейтенанту – Напишите заявление и объяснение. Надо решить вопрос о возбуждении уголовного дела. Нечего тянуть…
– Может, рапорт вместо заявления? – неуверенно произнес Маяков. – Так быстрее будет…
– Рапорт – тоже. Для начальника шестого отдела, – пресек ненужную дискуссию Куцевалов. – Возможно, понадобится… Но заявлении и объяснение – в обязательном порядке. Потом – на медицинское освидетельствование. Зафиксируем телесные повреждения. Хоть и так разбой налицо, – блеснул юридическими познаниями заместитель начальника отдела, – но подстраховка не лишняя. К тому же тебе и самому надо убедиться в необходимости медицинской помощи. Голова, брат, не арбуз и не колхозное било. По ней палками не стучат. Опасно. Очень тонкий инструмент… – погладил ладонью свою лысину.
– Вот и пришел домой пораньше – иронически заметил Сергей Геннадьевич.
Взял у оперативного дежурного несколько листов писчей бумаги и присел за краешек стола, чтобы написать заявление и собственноручное объяснение. Всегда это только принимал, а ныне пришлось самому писать. Авторучка, как и положено оперативнику, имелась своя. Опер без авторучки и записной книжки, что поп без креста…
– Тогда хоть чаем угостите, что ли… А то с самого утра – ни маковой росинки.
– Это мы запросто, – усмехнулся Куцевалов и приказал Сухочеву включить электрочайник. – Нам тоже не мешает прополоскать кишки… Верно, Алла Викторовна? – обратился к Петровой, приткнувшейся в уголке дежурки, чтобы дооформить протокол осмотра места происшествия.
– Можно и кофе, – не отрываясь от бумаг, отозвалась та. – Говорят, помогает бороться со сном…
– Да, спать нам сегодня, по всему видно, уже не доведется, – согласился Олег Вячеславович, переходя на деловой тон: – Разбой-то налицо. Вот и возбуждай дело по разбою…
– Так потерпевший – милиционер, – замялась следователь. – Прокурорская подследственность…
– Милиционер – тоже гражданин, – уперся рогом Куцевалов. – И заявление пишет как гражданин, а не как сотрудник органов внутренних дел. К тому же в момент нападения был в гражданской одежде и представиться налетчикам по всей форме не успел. Все основания для возбуждения уголовного дела нами, а не прокурорскими.
Не только амбиции руководителя имели место в словах заместителя начальника отдела, но и прямой резон. Поэтому Петрова, хоть и являлась лицом процессуально независимым, спорить дальше не стала.
– Хорошо, Олег Вячеславович, я возбужу уголовное дело. Но, предупреждаю: его все равно заберет прокуратура. Ведь Маяков во время погони кричал, что он сотрудник милиции, требовал подчиниться…
– Вы сначала, Алла Викторовна дело возбудите, чтобы у нас свобода действий была, а в процессуальных тонкостях потом разберемся…
И отправился на второй этаж помогать Реутову колоть налетчика.
– Ну и задал ты нам, старлей, работенки, – попенял Сухочев Маякову, принеся большую чашку чая. – Видел: Куцевалов, как самовар, кипит…
– А я при чем?.. – оторвался тот от написания объяснения. – Вы тут бандитов расплодили, что честному менту уже проходу нет. И давай с больной головы на здоровую валить… Так не пойдет. К тому же самовар, товарищ капитан, не кипит, а фырчит. Кипит же вода в нем…
– Вам, операм, все бы ухмылочки да подколочки, – обиделся оперативный дежурный.
– На том стояли и стоим, – сделав несколько осторожных глотков горячего чая, усмехнулся старлей. – Как часовые у Мавзолея Ленина на Красной площади.
– Или как член после виагры, – подколол оперативный дежурный.
– Все, сдаюсь! – дурашлво поднял руки опер. – Один – один… Ничья.
И приступил к окончанию письменного объяснения.
К тому моменту, когда в отдел прибыл поднятый по тревоге Буколов, добиравшийся с другого конца города на «перекладных», Реутов и Куцевалов выяснили, что доставлен¬ный в отдел Маяковым грабитель – никто иной как ранее пять раз су¬димый за кражи и грабежи жи¬тель поселка КТК тридцатипятилет¬ний Александр Зверев, по прозвищу Зверь.
– Ну, что, Зверь, лавры Аль Капоны, спать спокойно не дают – снисходительно поглядывал на Зверева Куцевалов.
Тот, оставаясь в промокшей одежде очень смахивал на мокрую курицу, залетевшую не в свой курятник.
– На старое потянуло.
– Да не знаю я никакого Алика Купона? – огрызнулся Зверь, уже сознавшийся в нападении на Маякова.
А куда деться – повязан на месте преступления. Тут дураку понятно: отпираться – только срок наматывать. Чего не признавал, так прямого нападения на сотрудника милиции. «Не знали мы, что это мент – твердил как заведенный. – Думали: обыкновенный лох. Знали бы – не напали. Другого поискали. На наш век лохов хватит». Это было на руку Куцевалову, настоявшему на возбуждении уголовного дела отделовским следователем.
Теперь же, после письменного расклада, зафиксированного Реутовым на бланке объяснения, они мирно беседовали. Зверев даже курил сигарету, предложенную довольным заместителем начальника отдела.
– Сроду с ним в корешах не был… – выдохнул облако дыма после очередной затяжки Зверь.
– Конечно, не был, – усмехнулся ядовито заместитель начальника отдела. – Этот крутой мафиози жил более полувека назад. И не у нас, а в США.
– А-а-а… Шуткуем… – фиксато ощерился в хищной ухмылке бывалый зэк.
– Ну, не совсем… Хотим услышать о других твоих с корешами похождениях.
– А это, начальнички, хрен с маком, – зыркнул глазами, как авто в ночи светом фар на неровностях дороги. – Последний грабеж признаю, базара нет. Остальное – доказывайте. Про корешей – ничего не знаю. Если что есть за ними – пусть сами говорят… Стучать не собираюсь. В сексоты не нанимался.
– Зарекалась свинья в грязь лезть, – хмыкнул Куцевалов, – до сих пор в луже валяется. Ты лучше расскажи о своем нынешнем подельнике, пока мы чифирчик легкий замутим.
Заместитель начальника отдела, долгие годы тесно общавшийся с бывшими зэками, чифиря, то есть крепко заваренного чая не чурался. Он бодрил и придавал силы. Вот и этой ночью он решил побаловать себя этим замечательным напитком. И не только себя, но и подозреваемого – для установления психологического контакта.
– Чифир – хорошо, а водчонки – лучше… – вновь ожил Зверь.
– Можно и водчонки… – не стал возражать майор – Только ее, друг ситцевый, заслужить надо. Это ты, надеюсь, понимаешь?
– А то!..
– Тогда посмотрим… Начинай бывальщину о подельнике, а мы с Реутовым послушаем. Понравится – и чифирь будет, и водочка… Верно, Сергей Викторович?
– Вернее не бывает, – отозвался опер.
И, не дожидаясь команды, метнулся к тумбочке, на которой стоял электрочайник. Убедился, что в нем есть вода и включил в электросеть. Затем, повозившись с дверцами тумбочки, достал из ее нутра пакет с заваркой и три разномастных чашки с отколотыми ручками. Сыпнул из пакета в каждую темно-коричневого, почти черного крошева. Сыпнул щедро.
– Думаю, что хватит…
– Хватит, – бросив оценивающий взгляд во внутренности чашек, резюмировал Куцевалов.
– Можно и побольше… – заикнулся Зверев.
– Это ты у судьи попроси, когда срок будет назначать, – оборвал вынужденного визави Олег Вячеславович. – Давай, рассказывай… Не тяни волынку.
Вторым налетчиком на Маякова оказался некто Евгений Бредихин по прозвищу Бред, житель микрорайона Ламоново. Не менее известный в опре-деленных кругах квартирный вор и любитель чужого имущества, чем Зверь. И также не менее пяти раз привле¬кавшийся к уголовной ответ¬ственности за свое неполные тридцать лет. Словом, тот еще фрукт…
Чтобы не булгачить среди ночи жильцов, Бреда решили брать утром, когда народ на работу ринется.
– А он пусть надрожится до утра – сговорчивей будет, – изрек Куцевалов.
И отправился покемарить в кабинет до утра. На стульях. Смысла ехать домой, чтобы тут же возвращаться на рабочее место, не было. Однако небольшой отдых никогда не помешает…
На задержание Бредихина выехали старшие оперуполномо¬ченные седьмого отдела милиции Игорь Валентинович Буколов и Сергей Викторович Реутов. Невыспавшиеся и злые.
Пе¬ретрусивший грабитель забар¬рикадировался в квартире. И ни под каким видом не желал впускать оперативников. На что надеялся – непонятно…
«Я вас не вызывал», – попугайствовал из-за крепкой двери.
– Что будем делать? – спросил Реутов Буколова как старшего по званию и должности.
– Дверь крепка и выломать ее аккуратно без слесаря не удастся, – прикинул вполголоса возможные варианты старший оперуполномоченный. – Слесаря в этот час не найти, да и время терять… Может, попытаться через балкон, спустившись с верхнего этажа?..
– Хорошо, – согласился Реутов. – Ты тут тревожь его разговорами, а я поднимусь к соседям сверху.
Реутов, конечно, верхолазом не был. Только оперская жизнь ко всему приучит…
Используя подруч¬ные средства и рискуя сорвать¬ся с шестого этажа, Реутов спустился на балкон квартиры Бредихина. А оттуда, через форточку – в само помещение. Как ни старался лишнего шума создавать, да куда денешься, шумнул изрядно, случайно разбив стекло. Держа ПМ наготове, быстренько добрался до коридора. Бреда не было. Открыл замки входной двери, впустил Буколова.
Подстраховывая друг друга, заглянули во все помещения – подозре¬ваемого тю-тю… Не удивились. Поняли – спрятался. Так часто бывает. Бесследно испаряться или телепартировться люди еще не научились.
Нашли Бредихина спрятавшимся на антресолях.
– Фенита ля комедия, – констатировал Буколов, набрасывая на кисти Бредихинских рук наручники. – Сколько веревочки не виться, а кончик всегда найдется. Пошли, что ли… исповедоваться.
Будучи доставленным в отдел милиции, Бредихин не только сознался в нападении на Маякова, но и рассказал еще об одном со¬вершенном им разбойном на-падении на девушку. В районе улицы Народной. Это преступление до сих пор оставалось нераскрытым.
– Будем считать, что это явка с повинной… – благодушно хмыкнул старший оперуполномоченный. – Зачтется на суде. А вот нападение на сотрудника милиции…
– А я разве знал, что он сотрудник… Не знал. Если бы знал – за весту обошел бы… Мне лишний срок ни к чему… Как, кстати, он, мент ваш? Сильно зол?
– Зол – не то слово. Спешил домой пораньше, а вы перехватили… И все семейные планы – коту под хвост! Но сам знаешь: менты отходчивы. Особенно опера.
– Это – когда как… – блеснул фиксами с явным несогласием Бред.
– Дискуссировать не будем, – оставил последнее слово за собой опер.
Махов по настоянию коллег прошел все же медицинское освидетельствование в травмпункте четвертой горбольницы и до работы врачом-травматологом был допущен.
– Могло быть и хуже, – устало буркнул седовласый доктор. – Но, видать, твой милицейский ангел не дремал…
«Да уж… – мысленно не согласился опер, перемотав, как киноленту, все события минувшего вечера и ночи. – Если и есть что приятное во всей этой кутерьме, так это сто грамм, обещанные Реутовым. Но стоит ли из-за них возвращаться в ОМ-7?..»
Решительный с налетчиками он затруднялся в разрешении данной дилеммы. Ведь утром вновь предстояла служба. А еще – объяснение с начальством. Не любит милицейское начальство, когда его подчиненные попадают в «переплеты». Ох, не любит… Даже если подчиненные ни в чем не виноваты.
Ох, уж эта служба – служба дни и ночи…