Стихи Гарри Лебедева, напечатанные в журнале «Дон» (№4-6 за 2014 год) неожиданно порадовали.
Уже его первое стихотворение «… что ж забываем мы про это?» никого и ни в чем не обвиняет. Говорится в нем о завете предков.
…что ж забываем мы про это?
У предков наших был закон:
«Не застите друг другу света
с любой из четырех сторон!»
Конечно, у автор есть некая претенциозность и желание сказать красиво.
На Ильмень-озере преславном,
по берегам с любой руки,
закон тот почитался главным
и с красной писан был строки.
Некоторая вычурность синтаксиса вызывает улыбку, но не вызывает неприятия.
Его второе стихотворение наполнено иным ритмом. Оно легко читается. Мысль автора понятна. Есть игра со словом. И даже первые строки не отталкивают:
…разлюли-люли, малина,
кот наплакал, ерш сказал…
Нету счастья половины –
я же, дурень, это знал.
И дальше идет развитие действия:
Я же знал и строил плаху,
и, смеясь, мостил костер,
так картинно рвал рубаху,
ногтем пробовал топор.
Все понятно автору, все понятно читателю.
Все-то думал: шутки ради
филин кликал мне беду.
Развернусь, как на параде,
от тебя легко уйду.
Легкость стиха и четкость мысли не исключают трагизма повествования.
Ветром сорвана рубаха,
сыплет искрами костер,
холодит смертельно плаха –
опускается топор!..
А теперь о нашей беде – о пьянстве. Кто только ни обвинял в этом русский народ. Наверное, поэтому эта тема была как бы под запретом. Поэт должен быть трезвенником и писать нравственные стихи. Но я лучше оглашусь с Владимиром Владимировичем Маяковским, что лучше уж от водки помереть, чем от скуки.
Гарри Лебедев с легкой иронией описывает разгульный вечер своего лирического героя:
… я кольцо обручальное двинул
перекупщице Верке рябой.
застолбив с уркачами малину,
пили вермут ночною порой.
Гарри Лебедев – житель Ростова. И в его поэзии, безусловно, сказывается колорит ростовской жизни. Однако заметим, что автору не изменяет вкус, даже когда он берется за столь опасную и скользкую тему.
На продавленном сидя диване,
словно каясь попам за грехи,
сам поддатый, читал этой пьяни
мной сожженные раньше стихи.
Не будем чистоплюями и примем мир таким, каков он есть на самом деле. А в нем есть и хорошее, есть и плохое. Есть взлеты, а есть и падения.
И под лампою без абажура
в конопляном тяжелом дыму
я вещал им, что нету ажура
в сумасшедшем российском дому.
Наверное, все это было бы пошло и низко, если бы не авторская самоирония.
О папаше, вином обуянном
и о маме, что бита стократ.
Как стихают любви ураганы,
что она не приходит назад.
Автор понимает, что все это как-то не серьезно, что все это происходит в пьяном угаре, который искажает реальность и для него, и для его слушателей.
И, повиснув на мне – на артисте,
смутно вспомнив про жалость и стыд,
отработав свое в «Интуристе»,
две шалавы рыдали навзрыд.
Поэт на минуту заглянул в закрытое общество. И оказалось, что и там живут люди. Грустят, плачут. Понимают, что так жить нельзя… и живут этой жизнью.
Под глазами чернели подтёки –
тушь смывалася пьяной слезой.
Сквозь румяна святились их щеки
диспансерною белизной.
Чего нет в этом стихотворении? Нет воровской или криминальной романтики. Нет желания стать приблатненным. И люди здесь описываются как люди, а не как рыцари криминального дна.
Костя – бес Богатяновки нашей,
восемь ходок ему нипочём! –
на столешницей перед Наташей
«Я люблю!» резанул финарём.
Человеческая душа… Она есть у каждого. И верой в эту самую человеческую душу заканчивается стихотворение.
Синью глаз распахнулись две щелки –
осветилось у Верки лицо.
И, взглянув на подруг из-под чёлки,
мне на палец надела кольцо.
Хочется выделить ещё одно из стихотворений поэта, в котором раскрываются отношения человека к окружающей его природе:
… я видел – такого давно я не видел,
Как серые цапли застыли на отмели,
а кряквы сторожкие, в зарослях сидя,
от крика парящего сокола обмерли.
Возвращаются на донские берега птицы. Возвращаются, потому что человек осознал, как надо беречь все, что его окружает.
Я слышал – такого давно я не слышал,
как рыба в затоне вскинулась гулко
и эхо катилось по шиферным крышам
и замирало в станичных проулках…
Конечно, мы только в начале пути. И человеку предстоит еще многое сделать, чтобы оставить своим потомкам эти звуки, эти ощущения. Но мы уже в начале этого пути.
И новость! Важнее, поверьте, не знаю,
хочу, чтоб об этом услышали сразу:
за новым мостом – он идет от Аксая,
чуть-чуть не доедешь до крайней турбазы,
на первом пруду (он левады левее)
я лебедя видел на водной рогоже!..
Наверное, стали мы с вами добрее.
И, может, умнее становимся всё же?
Вот она, красота Божьего мира. Показанная, казалось бы, так просто. Однако простота стихотворения кажущаяся. Очень удачно его построение. В первых двух строфах особую нагрузку несет лексический повтор. А дальше раскрывается, какую новость, хочет сообщить автор. Перегруженность стихотворения разными художественно-выразительными средствами только затрудняет его понимание, а иногда делает его маловразумительным. Все должно быть в меру.