В салон самолёта протискивается пассажир с контрабасом. Стюардесса ехидно спрашивает, показывая на контрабас:
— А у этого «пассажира» есть билет?
Пассажир отвечает:
— Билет у пианиста, он там стоит с роялем у трапа.
Капитан огромного океанского лайнера после многих и многих дней беспрерывной попойки, наконец, спрашивает у штурмана:
— Ты, случайно, не знаешь куда мы плывём?
— К берегу.
Сообщение по радио. «Успешным можно назвать запуск космического аппарата сегодня днём. Ракета улетела, а спутник остался висеть на стыковой мачте совершенно невредимым и целым!»
— Ты где был с утра?
— В бане.
— Грязным в баню ходил?
— Грязным и ходят.
— Ты что совсем блинов объелся с пивом, кто же в баню ходит грязным, там же люди на тебя смотрят. На голого. И побриться надо было…
Из всей литературы он успел прочитать только «Мурзилку» и только заголовок. И всё. Больше ничего никогда не читал. Учился из рук вон плохо. Из арифметики успел узнать, что такое деление и вычитание. И ничего, окончил школу, да ещё с отличием. Конечно, у него папа директор банка, с пистолетом ходит и с охраной, как тут не поставишь пятерки, если за каждую по тысяче платит директору школы…
Устроился в этом же банке заместителем, ответственным по зарплате. И так ловко стал делить и вычитать, такую проявил сноровку и изобретательность, что учителя возрадовались: «Какого хорошего мальчика мы недооценили!» А сотрудники банка стали тихо роптать: «Лучше бы ты выучил умножение и сложение!»
Дошёл «до ручки»: стал умываться по утрам!
Сидит слон, газету читает. Подходит заяц, спрашивает:
— Что пишут?
— Да вот, слониха родила не то мышку, не то вошь…
— Ну ты, слон, и даёшь!…
На раскопках Древнего Новгорода археологи нашли гинекологическое кресло. Отвезли к гинекологам. Оно оказалось шире и прочнее нынешних!
Пациент приходит к хирургу:
— На что жалуетесь?
— У меня голова болит.
— Вывих затылка…
— Нет, у меня вся голова болит. —
— Вывих всего черепа!
Издательство запретило ему печататься. В последнее время такую ахинею нёс, такой бред, что читать это стало противно и просто неудобно. Он ведь писал буквы вверх ногами, авангардист! И кроме того, даже вверх ногами писал такую чушь, что у издателя просто не хватало терпения дочитать даже первое предложение, тем более, что оно всегда было одинаковое: «Пришла Антонина Степановна в огород повесить штаны, и не нашла верёвку. Тогда она сняла её со своей шеи и натянула от себя до сарая. Повесила штаны и стояла весь день столбиком».
В школьном дворе, ребята играли в футбол … глобусом. Подошёл учитель географии и на потёртом глобусе не смог найти ни одной страны:
— Вот ребята, что может быть с нашей планетой, если мы не будем беречь мир!
Капитолина Федоровна не щадила своих мужей. Первого она провожала яичницей на сковородке, встречала со сковородкой без яичницы. Тот успел вовремя развестись. Второго она провожала пирожками с капустой и скалкой в руке. Встречала со скалкой и уже без пирожков. Он так и лежит в больнице, голову лечит. Третий её муж сам покупал «Доширак» и бульоны «Роллтон», а приходил домой с каской на голове. И до сих пор счастливо живут, даже кота завели!
На экзамене профессор студенту:
— Я не знаю, откуда вы тут взяли синус? У нас, вообще-то, экзамен по истории.
— Профессор, простите, рассказываю то, что знаю.
На самолёте он летал редко, только по утрам. Вечером возвращался на поезде. Так в течение трёх лет. Пока, наконец, он не стал изучать географию — это в пятьдесят-то лет. Разглядел свой городок на купленной им топографической карте. «Это что же получается, за мои деньги меня час катали на самолёте и два часа на поезде каждый день, а тут, оказывается, от моего дома до работы можно за десять минут пешком дойти!»
Антонина Степановна съела последний огурец и подавилась. На столе есть уже было нечего. Всё что было, то и съела, тужась, с большим трудом. Спустя пять минут стала задерживаться в туалете. Оправившись и полежав полчаса, она снова сходила в магазин, полтора часа простояла у плиты, наконец, приготовила себе ужин на одну персону. Одну, но очень большую. Когда пятый последний бифштекс оказался внутри неё, она вздохнула с облегчением и радостно произнесла: «Ура, я наконец-то съела килограмм пельменей, бутерброды с икрой и маслом, пять бифштексов с подливкой и расстегай с луком …» Она с большим трудом встала из-за стола. Но как-то неудачно запнулась за его ножку и упала. В животе раздались гул и сильная боль. Стошнило. Не прошло и часа. Антонина Степановна снова проголодалась. В магазин не пошла, у плиты стоять не стала. На приятные запахи с соседней кухни откликаться не стала. Вздохнула, попила чаю – шесть стаканов и легла спать … голодная.
В учительской.
— Вовочка принёс какой-то пакет и дал мне подышать из него…
— Ну и как, подышала?
— Ой, надышалась, набалделась и про урок забыла, всё про Вовочку думала…
В лесу.
— У них там любовь, что ли?
— Да что ты, это просто два сучка согнулись.
— Вот вам «Тайд» — пропуск в мир белых вещей!
— И что, меня с этой коробочкой всюду пропустят?