Белый налив к 70-летию победы

Валерий Баталов
      Екатерина Степановна, жительница Алупки, учитель математики, не понимала, почему этот молодой немецкий офицер, когда немцы захватили Крым, выбрал её домик для проживания. Может, потому что он был на отшибе, и к нему вела дорога, по которой можно было проехать на автомобиле. Может, из-за того, что она была одинока и жила одна, и домик её, беленький, привлекал своей ухоженностью и раскинувшимся перед ним садом.
     В городе, на другом его конце, жила её двоюродная сестра Варя с двенадцатилетним сыном Митей. С приходом лета они обычно навещали её, и Митя любил  рвать и собирать яблоки. Особенно ему нравился росший в дальнем конце в углу сада белый налив,  который созревал раньше других и ночами  в лунном свете матово мерцал боками своих плодов. Но этим летом, когда в её доме поселились немцы, Варя не приходила. 
     Немцы, два солдата, не спрашивая её, без церемоний хозяйничали в  доме. Офицер,  подъехавший позже, обер-лейтенант Вальтер Крюгер (так он ей представился) разместился в большой, а два солдата – в смежной комнате. Она же была вынуждена  перебраться в пристройку к дому, где была комнатёнка.
Нельзя сказать, что и в дальнейшем они её обижали. Напротив, попробовав как-то её борща, довольные – загалдели… И потом стали приносить ей мясные консервы  и  другие продукты с просьбой: «Матка, вари бошь! Ми люблю…»
   Офицер, который обычно с одним солдатом  где-то пропадал, как-то вечером подошёл к ней и, глядя ей в глаза, сказал:
- Ми знаем, что ваш отец бил царский официр…
- Да - поспешила она ответить, - но он давно погиб.
- От большевик… Потому я доверяй. Живите… Катерин Степанофна. 
Офицер был молодой, голубые его глаза смотрели на неё сочувственно,  и она успокоилась и стала жить, памятуя, что и чекисты третировали её и много раз вызывали на изнурительные допросы по делу отца, которого, несмотря на то, что он не участвовал в братоубийственной  войне, сослали на север, где он и сгинул. Мама вскоре умерла, а она учила детей и сейчас вот живёт...
     В город она перестала ходить совсем  (немцы не велели) и обходилась их продуктами да зеленью с маленького огорода. А тут и белый налив подоспел. Но когда через несколько дней пошла нарвать яблок, то увидела, что вся сторона яблони у забора, уже обобрана, и на земле валялась сломанная ветвь.
     Увидев Екатерину Степановну с корзинкой яблок, немцы радостно налетели и быстро стали её опустошать, и тут она им пожаловалась, что кто-то лазит и обрывает яблоки…
- Карошо, матка, - сказал один из солдат.  - Ми сказать обер-лейтенант.
     Через несколько дней, прошедших спокойно, в её комнатёнку ближе к полудню постучали. Она открыла дверцу и увидела перед собой солдата. Это был один из её немецких «квартирантов».  Улыбаясь, он сказал:- Матка! Ми задержал партизан… Иди смотреть.
Предчувствуя недоброе, она сразу, в чём была, пошла за ним в сад. Солдат вёл её в угол, где рос белый налив. Там он остановился и, указывая рукой на яблоню, сказал:
- Мотри, матка!.. Тепер будет порядок. Немецкий порядок. Так сказал господин обер-лейтенант.
Подняв глаза, Екатерина Степановна увидела повешенного на дереве человека. На приколотой к груди бумаге большими буквами, чтобы было видно с улицы, было написано: НЕ НАДО ВОРОВАТ!
И тут она разглядела, что это был её племянник Митя… Екатерина Степановна, как подкошенная, осела на траву и горько заплакала… На другой день она ушла из дома. Через несколько дней её, обессиленную, в горах подобрали партизаны.