Я боюсь любых перемен, равно как и их отсутствия. Но время бежит неумолимо, а Всевышний пока не торопится вносить в жизнь новизну, за что ему великое спасибо.
Служебный «жигуленок», ведомый опытной рукой директорского шофера Дмитрия Хацкелевича, совершал свой ежевечерний рейс на металлобазу «Нева», где с утра до позднего вечера шла разгрузка вагонов и отпуск металлопроката нашим клиентам, создавшим из своих длинномерных шаланд бесконечный хвост очереди. Неожиданно автомобиль изменил привычный маршрут и поехал по до боли знакомой мне улице Седова. Вот здание службы «Ленгаз», куда я не раз приезжала с разными документами, вот знакомый поворот с Елизаровского проспекта, откуда после часового ожидания на ветру наконец появлялся долгожданный 114 автобус, вот почта, где я получала корреспонденцию… Еще квартал, и мы окажемся возле дома 46, и я опять увижу двухэтажный кирпичный корпус за забором, выкупленный Литвиновыми под свою трехклятую «Спектрэнергу»…. Почти год как я не появлялась в этих краях! Мое сердце трепетало, как при встрече с любимым! Шофер, растревожив душу воспоминаниями, не доехал какого-нибудь квартала до места моей прежней работы и неожиданно свернул на улицу Бабушкина. Вот черт, а так хотелось…
А ведь ничего доброго ни о Литвиновых, ни о его организации я сказать не могу, со мной они поступали так же по-свински, как и со всеми. Тем не менее эти четыре года работы оказались самыми яркими, значимыми в моей служебной карьере, самыми памятными. Ужасно хочется зайти в этот дом еще раз, посмотреть, как у них там сейчас, что нового… И, в тоже время, не хочется. Никого из близких знакомых в том коллективе уже не осталось, а идея увидеться с Парочкой (как и им со мной) не вдохновляет совершенно. Ни одно место работы не оставило у меня столько впечатлений, сколько это, хотя именно оно было самым трудным, ненормальным, изматывающим. Не случайно, больше всего мы привязываемся к тому, что достается с наибольшими усилиями. И все-таки, как же хорошо, что я уже не там, что я работаю в «Компании», где мне все нравится!
Прошло более полугода, как я на новом месте работы, а мне уже прибавили к окладу тысячу рублей. Пусть эта сумма только компенсирует инфляцию, мне все равно приятно. В «Спектрэнерго» за такой короткий срок мне бы подобное не светило. Кроме того, вот уже во второй раз предприятие выделяет деньги на мое обучение. Сначала получила удостоверение на право ведения погрузо-разгрузочных работ на железной дороге, потом – недельные курсы в Институте Промышленной безопасности с получением квалификации инженера по охране труда. Я по-прежнему люблю учиться. Ни одна из предыдущих организаций за последние десять лет не захотела потратить деньги на мое переобучение.
А вот мои внутренние трудности так и не стали меньше. Командир в последнее время ходит хмурый, говорит только по делу, и я переживаю, что я тому виной, хотя объяснений не нахожу, а сама отношусь к нему с большой симпатией. Либо я чего-то не замечаю в себе, либо мое поведение почему-то вызывает в людях неадекватное отношение, либо я тут не причем. Наверное, я слишком мнительная, слишком много во мне внутренней оценки. Эти мелкие внутренние проблемы портят мне настроение. Все время кажется, что Командир к другим относится лучше, что я его чем-то раздражаю, причем, не тем, к чему он, наверное, привык - неисполнительностью или неорганизованностью, а как раз наоборот – излишней активностью. Может я задаю слишком много вопросов, превосходящих уровень моей компетенции, может дотошно исполняю свои обязанности, что выглядит, как занудство. Единственные однажды высказанные вслух претензии ко мне Командира меня шокировали и обидели – он недоволен бумажным беспорядком на нашем столе. А мне всегда казалось, что с этим у меня все в порядке, по крайней мере, в сравнении с другими людьми и с тем, что я привыкла наблюдать в «Спектрэнерго». Командир – бывший военный, они все помешаны на чистоте, и это многое объясняет.
Моя новая работа имеет два досадных недостатка – во-первых, отсутствие личного рабочего стола и личного компьютера (у нас в отделе один компьютер и два рабочих стола на 3-х человек), во-вторых, моя неспособность поддерживать более тесные отношения с моими коллегами – Командиром и Алексеем. Последний тяжел для моего понимания, он очень хороший человек, но мямля, не умеет четко ставить задачи, а юморить или обмениваться с ним впечатлениями о чем-то, помимо работы, у меня пока не получается. Как и с Командиром. Тот как-то зажат в последнее время с нами обоими, к тому же, ему нездоровится. Обидно, что это не мешает ему постоянно балагурить с Региной либо с Ларисой - молодыми и обаятельными женщинами. Лариса, например, уже утомляет меня своим кокетством. Уж не ревную ли я? Вроде нет, хотя обидно, что меня не воспринимают ни как интересную женщину, ни как достойного собеседника.
В нашем маленьком коллективе отдела логистики уже произошло много разных событий. Сначала нашу погрузку вагона проверил и забраковал коммерческий ревизор. Потом случилась еще серия не зависящих от нас неприятностей, повлекших за собой снятие с должности Алексея Молоснова и перевод его на металлобазу. Алексея заменили на Сашу, 28-и летнего начальника грузового участка, недавно пришедшего в «Компанию». Что касается меня, то, кажется, я окончательно вошла в курс моей новой работы. Уже многое идет «на автомате», со знанием дела, отчего начала чувствовать себя легко и уверенно, а прошло-то всего ничего – восемь месяцев! Несмотря на досадное обрушение на наш маленький коллектив целой серии незапланированных проблем, я хожу на работу с удовольствием. Может быть потому, что лично моей вины в том нет, совесть чиста, может потому, что мне нравится моя работа, а может быть потому, что таков уж мой характер.
Сколько себя помню, самыми яркими и самыми счастливыми для меня были дни максимальной загруженности, активного участия в деле, в котором я компетентна, чем бы оно не завершалось. Как правило, именно такие пики трудовой активности мне лично никаких материальных благ не приносили, но я бывала счастлива одним лишь напряженным участием в общем труде. Примеров тому не мало. Думаю, что мало кто поймет меня в этом, особенно современная молодежь. То ли время стало другим, то ли я сама обделена иным счастьем, если свое нахожу только в работе.
Большинство убеждено, что человек ходит на работу не для удовольствия, а ради зарплаты. Со мной это не совсем так. Если нет каких-нибудь особых причин для огорчений, я люблю работу и живу ею. Возможно потому, что все другое в моей жизни гораздо хуже: ни личная жизнь, ни праздники, ни отдых меня не зажигают, не умею я их проводить, более того, чувствую себя в них некомфортно. Все мои редкие вылазки «в свет», - в ресторан или иные места максимального комфорта и роскоши – не оставили хороших воспоминаний. По самым разным причинам именно там я больше мучалась, чем блаженствовала.
А теперь попытаюсь создать портреты- отражения моих ближайших коллег, такие, какими они сформировались к настоящему дню в моем сознании.
Командир, он же главный инженер и начальник нашего отдела - Юрий Александрович Козлов. Пятьдесят пять лет. Из них тридцать - на Северном флоте, где дослужился до капитана 1 ранга, командира подводной лодки. Увольнение в запас не повлияло ни на сложившийся образ мышления, ни на привычки. Профессия полностью определила характер. На гражданке этот человек продолжает чувствовать себя в военном строю, более того, свое окружение он делит по принципу «наших» – североморцев, и всех остальных, явно другого и худшего сорта. Характерна навязчивая любовь к дисциплине и порядку, военная организованность, четкость мышления, ответственность, следование субординации в отношениях, блестящая профессиональная (инженерная) подготовка. Еще из достоинств - способность принимать на себя ответственность, знание дела, которым руководит, и несваливание общих неудач на просчеты своих подчиненных перед вышестоящими. Добавлю, что при наличии последних трех качеств, все его остальные мелкие недостатки как начальника или как человека не имеют для меня никакого значения. К последним относится его повышенная требовательность к своим сотрудникам – все должно постоянно находиться под его неусыпным контролем, его скупость на похвалу (при этом на недостаток укажет обязательно!), не предоставление подчиненным свободы решений и действий, что должно быть только его прерогативой. Впрочем, все его решения почти всегда оказываются наилучшими. Еще один милый, типично армейский недостаток – связка «бля», добавляемая им в речь постоянно и, невзирая на лица. Он может трепаться с женщиной по телефону и, делая ей комплимент, вставить в предложение свое неизменное «бля», что порой звучит шокирующе, если вдуматься в получившийся смысл фразы. Тем не менее, это не обижает, ибо всем ясно, что это «бля» - неискоренимый аналог наших мусорных слов, только более энергичный, порожденный длительным пребыванием в кругу военных. К тому же, он - просто музыка в сравнении с тем языком, на котором наш Командир излагает свои мысли в чисто мужском обществе.
Командир по гороскопу - Рыба, причем, черты этого знака проявляются в нем даже несмотря на такие его совсем не рыбьи качества, как самодисциплина, четкость, умение и привычка командовать и организовывать других. Этот его чисто внешний, жесткий панцирь, тем не менее, не способен скрыть от меня его ранимости и влюбчивости, свойственной всем Рыбам. Я неоднократно и с удивлением замечала не только его постоянно избыточную энергетику в отношении к женскому полу (что является результатом его долгого пребывания в изоляции от женщин), но и его потребность в эмоциональном поглаживании, способность к глубокому внутреннему переживанию, скрытность и уязвимость, маскировку своих истинных чувств флером, болтовней, игрой, сильную интуицию и наблюдательность. При полном внешнем несходстве проявлений, многое сближает Командира с Олегом, тоже Рыбой.
Мои отношения с Командиром сложнее, чем кажутся. Я пока не готова их описать. Встреча с таким мужчиной для меня – неожиданный подарок судьбы, хотя и не без подвоха – эдакий подарок с колючкой!
Второй портрет менее выразителен, но не менее интересен своей характерностью. Алексей Евгеньевич Молоснов, сорок два года. Ушедший по выслуге лет в запас офицер железнодорожных войск, бывший преподаватель высшей школы, в последний год, до прихода в отдел логистики – начальник грузового участка нашей металлобазы, какое-то время работавший там под началом Командира. Абсолютно порядочен, интеллигентен, неконфликтен и мягок. Прекрасно знает компьютер (имеет дома собственный и экспериментирует на нем с разными программами), женат, воспитывает двух сыновей – студента и школьника. Алексей из тех, кому проще сделать работу самому, чем четко организовать труд другого, впрочем, как и свой собственный. Безотказный трудяга, многое может, но не производит должного впечатления. Не умеет объяснить на словах задачу, привести в порядок бумажную сторону дела, четко и дипломатично отчитаться перед начальством. Может что-то позабыть, упустить, перепутать, не умеет хитрить и нравиться нужным людям, то есть добиться внешнего успеха. Именно этим и теряет – своей кажущейся нерасторопностью и мягкотелостью. Интеллигент, который может работать, но не умеет командовать. Совершенно не военный характер, хотя честно отслужил весь положенный срок в рядах ВС. Внешне – не красавец, не урод: добрые серые глаза, славянская внешность, застенчивая улыбка. Чуть больше, чем допустимо по его возрасту, отрастил себе живот (Командир против него поджар и подтянут!), к порядку не привязан, за что часто бывал критикуем Командиром. Последний Алексея оценивает по достоинству, видя насквозь не только его слабости, но и умения, порядочность. Как мог, он защищал Алексея перед Генеральным директором, когда тот, приглядевшись к манере работы Алексея, не сделал скидку на злосчастное стечение обстоятельств на железной дороге и не простил его неумения собраться, сделать красивую мину в плохой игре, не оценил его принципиального нежелания это делать и отстранил от должности.
Мне с Алексеем непросто. Близкого контакта у нас с ним не получалось – общих интересов не находилось, с юмором у него как-то плоховато: не подхватывал он и моего - то ли не хотел, то ли не понимал, разговаривали мы с ним только по работе. В последнее время, когда на него пошел сильный накат начальства, он, не делясь со мной неприятностями, стал особенно напряжен, невнятно ставил задачи, отчего не мог себя же разгрузить для более важных дел, или, наоборот, совался в то, что могла бы сделать и я одна. У нас с ним был один на двоих стол и один компьютер, отчего обоим было равно неудобно. Странно, я всегда оценивала его как положительного, очень хорошего человека, но испытывала напряжение – нам тяжело было вместе делать общее дело. И это при том, что из двух типов – умелых руководителей-болтунов и косноязычных тружеников, исполнителей, я предпочитаю последних. Сейчас Алексей снова на металлобазе, и я из-за этого переживаю. В деньгах, кажется, он не потерял, но в карьере – да. И во мнении о себе руководства тоже. Для мужчин это всегда болезненно. Хотя начальник участка из него гораздо лучше, чем заместитель главного инженера по транспорту. Для дела лучше. Командир за него тоже переживает, бережет его имидж, перед другими не унижает, скорее наоборот. Говорит во всеуслышание, что решения начальства не обсуждаются, что бы он сам ни думал по этому поводу.
Саша Балашов – тот, кто пришел на место Алексея, совсем другой. Двадцать восемь лет, уволенный в запас офицер-подводник Северного флота, специалист по обслуживанию установки атомной подлодки, которому положена льготная выслуга лет. На его поприще уже через семь лет военной службы выходят на пенсию, он отслужил только пять. Потом был уволен во время компании по сокращению штатов. Женат, отец трехлетней дочери. У нас работает менее полугода, совсем недавно он закончил стажировку и стал начальником грузового участка. Саша на всех производит впечатление очень организованного и толкового юноши. Лишнего не говорит, схватывает быстро, не спорит и не проявляет суеты, инициативы, последнее особенно для меня интересно – он не спешит начинать работать там, где не дано указание, где можно переждать. Не ищет себе лишней работы, но зато умеет умно и четко говорить. Из молодых, но ранних? Карьерист? Таким было мое первое впечатление о нем, к счастью, не подтвердившееся впоследствии. Спешить с выводами – моя беда. В общении с ним мне проще, легко и удобно работать, легко решать оперативные производственные вопросы, куда лучше, чем с Алексеем. Его деловые качества хороши: он трудолюбив, понятлив, организован. Вот и славненько. Все остальное покажет время.
Между тем, в «Спектрэнерго» все продолжало идти своим чередом. Из редких звонков моих бывших коллег я узнавала новости – до боли однотипные: тот ушел, этот собирается, того давно уж нет. Штатное расписание, что мы так долго кроили с Нестеровичем, послужившее толчком к моему увольнению, так и не стало действующим. По прежнему выплачивались только мизерные «белые» оклады, а обещанные черные доплаты основной массе бесконечно задерживали. Попросили уволиться Диму Чурсина. Постоянного инженерного бюро не было совсем, хотя по договору там опять работали наши старые знакомые – недавно ушедшие к Сергею Ларину Александр Васильевич и Виктор. Парочке приходится платить им за ту же работу гораздо больше, чем платили прежде. Этого Литвиновы не ожидали, привыкнув нагло «доить» своих. С Лариным, как выяснилось, в его фирме работать было не сладко, и его уже успели покинуть наши бывшие сотрудники. Сережка многое перенял от Шефа: к своему и так непростому характеру он прибавил все хамство и самомнение Шефа.
Летом Подруга обнаружила в себе беременность, но это был плод скорее расчета, чем любви, он умер в ее утробе, не прожив и двух месяцев. Вспоминая рассказы очевидцев о том, как она целенаправленно прибирает к своим рукам всю собственность Шефа, я могу предположить, что этот смелый шаг был ею запланирован ради закрепления наследственных прав на фирму. Не могу представить себе Подругу ни искренне любящей женой, ни хорошей матерью. Может быть, есть великая справедливость в том, что это несчастное дитя так и не родилось?
Уволились Быков, Рыбников, секретарша Эля, весь новый состав бухгалтерии, даже имен которых я не знаю. Функции бухгалтерии теперь выполнял аудитор, взятый по договору на короткий период. Не было секретаря, не было технического директора. Уволилась Люба, пришедшая на мое место, и ее бывшая коллега – Галина Викторовна. Из «моей комнаты» пока еще оставался только исполнительный директор Олег Васильевич, который планировал их вскоре покинуть.
Несмотря на большие потери в личном составе, новых не принимали. Литвиновы на словах не препятствовали уходу старых кадров: «дармоеды нам не нужны!». На выбывших традиционно выливали потоки грязи. Из всей администрации остались лишь Сладкая Парочка да Оля Урожаева. Из рабочих - Сухоруков, Лялин, Прибытков и Баранов. Жарова и Антонина Васильевна пока еще тоже работали. Живы и собаки – Найда и Малыш. Вот и все.
А на днях я встретила возле метро нашу бывшую секретаршу Юлю Парфенову, героиню одной из глав моей книги, – еще одна грустная зарисовка в череде картин, проносящихся перед глазами в окне моего Поезда - жизни, сотворенной моим сознанием. Юля раздавала прохожим рекламные листки про школу танцев возле нашей станции метро. Ее вид и особенно глаза показались мне странными – расширенные, застывшие зрачки, примитивная речь. Подозреваю, что она стала наркоманкой, хотя я в этом мало что понимаю Ничего хорошего в ее жизни не оставалось, даже ее любимых животных - собаки Марты и кота Мартина - больше нет. По-прежнему пьет отец, мать в инвалидном кресле, а в заброшенном доме ждать любви и тепла ей не от кого. Мне очень жаль эту девочку, но ей уже ничем не поможешь.