Глава 11. Боевики в рясах.
Однако, вновь вернемся от современного криминала к историческому.
Здесь надо сделать некоторое пояснение для неискушенных читателей.
У них, из сказок самих «святых отцов», могло сложиться мнение о монахах, как о неких «сирых и немощных», получивших «призрение под сенью божьей обители».
Или как о неких подвижниках, не от мира сего, погруженных в нескончаемые молитвы, воздержания и посты.
Да еще и странствующих по городам и весям с кружками для «пожертвований на храм».
Естественно, были и такие, черную работу должны были делать какие-то черные!
И делали - за кусок тряпки, чтобы прикрыть собственные мощи, и кусок хлеба, чтобы поддерживать эти мощи, пусть неисправными, но, худо-бедно, на ходу…
Становление русской православной церкви происходило в феодальном обществе, и поэтому она была плоть от плоти этого общества.
Состав высшего духовенства и так называемого «белого монашества» был точным слепком со светского высшего общества.
Епископы избирались обязательно из бояр.
В монахи шли князья или бояре, так как постригавшийся обязан был делать взнос в «общак» - или селами, или приличными денежными суммами.
Даже из купцов и зажиточных крестьян монахи встречались редко, только как исключение.
Понятно, что такие «монаси» никаких особых забот и тягот не испытывали, на работы и «послушания» не наряжались и жили в свое удовольствие.
Для них монастырь был чем-то, вроде пансионата для рантье.
Некоторое представление о таком образе жизни могут дать сценки из «монашества» товарок госпожи Буонасье, показанные в русском варианте фильма «Три мушкетера».
Во многом это художественный вымысел, конечно, но суть схвачена точно.
Понятно, что такие монахи или монашки на кухне картошку не чистили, дрова не рубили и на огороде грядки не пололи.
И с кружками по деревням не ходили.
Так же, как для госпожи Буонасье, монастыри частенько служили тюрьмами, в которые упрятывали неугодных властям значимых людей…
Приснопамятная Бастилия строилась и служила крепостью прежде, чем стать тюрьмой.
И монастыри практически всегда строились тоже в качестве крепостей, служа полувоенными форпостами на границах государства.
А в военное время становились полновесными военными объектами.
Знаменитый Соловецкий монастырь был, одновременно, и монастырем, и крепостью на северных границах молодой России.
И тюрьмой в царское время, и концлагерем для политзаключенных в советское…
По своим техническим параметрам он был спроектирован для этого, как нельзя лучше!
Формальный характер боярско-княжеского монашества вовсе не требовал от них каких-то благочестивых «подвигов» для спасения их души.
Они вроде бы исполняли какую-то функцию, даже молились за кого-то или за что-то…
Но в основном просто давали контингент «почетных и благородных старцев» для замещения должностей митрополитов, епископов, архиепископов и т.д.
А отправляя функцию т.н. «богомоления», отправлять все прочие «подвиги благочестия» они предоставляли фанатикам, уходившим в схиму куда-нибудь «в пустынь».
И там ведшими аскетическую жизнь.
Или сидевшим в затворничестве здесь же, в качестве экспоната «благочестия».
Но и богомоление эти барствующие монаси отправляли без особого рвения.
Тогдашние писатели, касавшиеся монастырских нравов 14-15 веков, сходятся во мнении, что вчерашний боярин или князь, становясь монахом, продолжал вести такую же праздную и разгульную жизнь, как и до пострига.
Даже Иван Грозный возмущался, что:
«во всех монастырях держатся хмельные напитки и монахи предаются пьянству, по кельям незазорно ходят женки и девки, а «робята молодые живут там невозбранно».
(По мнению тогдашнего идеолога монашества, Иосифа Волоцкого, «робята молодые» были для монахов еще опаснее, чем женщины!)
При таких нравах строгим игуменам оставалось либо бесславно уходить с поста, либо внедрять дисциплину «жезлом и затвором», рискуя собственной бородой!
Например, игумен Троице-Сергиевской лавры Паисий Ярославов, после двух лет игуменства, попросту сбежал из монастыря!
Потому что так и не смог обратить монахов на путь благочестия, на молитву и на пост:
«…бяху бо там бояре и князи постригашеся не хотяху повинутеся…»
Понятно также, что на монахов, принятых в монастырь «за ради бога», такие «настоящие» монахи смотрели пренебрежительно.
«С укоризною», как на чернь.
Такие монахи и были чернью, и даже так и назывались: черными монахами или чернецами.
Поскольку распространять свою власть и удерживать людей в повиновении приходилось не только «словом божьим», но и силой, была среди белых монахов изрядная прослойка откровенных боевиков.
Читатель наверняка слышал, что Сергий Радонежский, благословляя Дмитрия Донского на Куликовскую битву, дал ему в помощь и своих опричников.
В том числе и двух знаменитых иноков: Александра Пересвета и Андрея Ослябю.
Перед началом битвы, как это было заведено в те времена, сначала схватились между собой самые могучие богатыри из противостоящих сил.
От Мамая выступил Тимур-мурза (Челубей).
А от русского войска – инок Троице-Сергиева монастыря, Александр Пересвет.
Как известно, оба в схватке погибли, но не в этом суть.
Челубей был мурза, то есть, знатного рода.
Под стать ему был и Пересвет: по происхождению – брянский боярин.
Так что, какие уж там, «немощные и сирые»?!
Естественно, церковь перед светской властью в долгу не оставалась.
Новый христианский бог мыслился князьями, как их собственный, княжеский бог.
Этот бог давал им власть, венчал их на княжение, помогал им и в ратных и мирских делах.
И достойно принимал их души в своих чертогах после их кончины.
Вот, что пишет Карамзин в «Истории государства российского»:
«…Восшествие государя на трон соединено было с обрядами священными: митрополит торжественно благословил Долгорукого властвовать над южною Россиею; киевляне, новгородцы сажали князей на престол в Софийском храме.
Князь в самой церкви, во время литургии, стоял с покровенною главою, в шапке или клобуке (может быть, в венце); украшал вельмож своих златыми цепями, крестами, гривнами; жаловал придворных в казначеи, ключники, конюшие и проч.»
В данном случае мы Карамзину верим!
Если даже он пишет про князей такое, значит, могло быть и гораздо похлеще!
Как видим, князь стоял в обители бога с покровенной главою, в шапке, по-свойски и запанибрата с господом.
Как с равноправным «подельником» в своей вотчине!
Церковь всячески поддерживала эту идеологию в пастве, обеспечивая послушание народа княжеской власти.
Достаточно напомнить факт, что первыми русскими святыми, т.е. первыми новыми богами новой церкви, были провозглашены ничуть не «слуги божьи»!
Это были князья Борис и Глеб, убитые после смерти Владимира во время дележки наследства.
Никаких заслуг - ни перед церковью, ни перед обществом, для удостаивания такой великой чести, эти двое не имели.
Но новой церкви уже нужен был свой пантеон.
И доказательство, что она не зря ест хлеб, пожалованный ей княжеской властью.
Верховные клирики доложили князю, что тела убиенных «присно все целы», что лица их светлы, как лица ангелов, и что от них исходит святое благоухание!
Да еще распустили слух о чудесах, творимых новооткрытыми мощами!
У князя Ярослава тоже были свои резоны, и по наущению митрополита, в честь своих «мученически убиенных» братьев Бориса и Глеба, он построил большую церковь.
И объявил братьев святыми, и покровителями русской земли.
Следующая, 12 глава называется: – Наперстки, Медуза Горгона и прочие - http://www.proza.ru/2015/06/05/634
Начало этой, 4 части - Гл. 1 – Вспомним Евклида - http://www.proza.ru/2015/05/22/528
Начало этих записок, "Забавный Генезис" - http://www.proza.ru/2015/02/02/1772