Тьма сгущалась не на станции, а в человеческих душах, и даже самые яркие ртутные лампы не могли ее разогнать.(с) Дмитрий Глуховский "Метро 2034".
Обречённость. Чувствовать её, с самого детства знать, что она рядом, было не страшно. Не страшно было сидеть в темноте, ждать чего-то странного, пытаться защититься. Мама приходила, убаюкивала, шептала, что всё хорошо. Но даже после её смерти было не страшно. Осталась лишь апатия к жизни.
Страшно было узнать, что обречённость слишком близко. Даже не так... ОНО слишком близко. Страшно было увидеть тёмные тени, зовущие по имени, приближающиеся всё ближе и ближе, — вот одна легко, словно грациозно, скользнула за занавеской и растворилась. В живот будто ножом ударили. Необъяснимый страх.
И снова зажигать свечу за свечой, ронять на пол, поднимать дрожащими руками, ладонью накрывать разгорающийся на полу огонь. Пытаться так сделать больше света, чтобы тени исчезли, потому что в доме не включается электричество...
Но на самом деле яркий свет горит уже третий день из этого заклеенного скотчем, чтобы спастись, окна.
Боль. Отчуждение. Никто не понял, все закрыли глаза на этот случай. Даже в психиатрической больнице не оставили, — жуткие крики пугали каждую ночь.
Ад. Самый полнейший. Только вместо огня — тени. Тёмные, кровожадные, преследующие. Страшно. Безумно. Хочется кричать.
Свеча гаснет от резкого ветерка, непонятно откуда взявшегося. Резко вздрогнуть и замереть, прислушиваться к каждому звуку. Слышны голоса соседей, смотрящих беззаботно телевизор — они недавно переехали сюда. Первым делом направились в эту квартиру, долго не могла отогнать. В конце концов, плеснула им кипятком в лицо. Больше не беспокоят.
Резкая тень. Сжать побелевшими пальцами чёрное платье.
— Мама? — нет ответа, лишь смех из соседней квартиры. Позвать громче, почти сорваться на крик. Не получается. Свеча потухла.
Кромешная тьма. Ничего не видно. Пытаться сделать хоть что-то не получается — в темноте ничего не видно. Где свет?
Страх. Боль. Не передать словами. Тени всё ближе, они зовут к себе, приближаются, скользят по стенам. Всё ближе.
Дикий крик вырывается из горла, и тени на секунду останавливаются. А затем ещё быстрее подходят, одна из них закрывает ладонью рот, пристально смотрит в глаза. Ощущение, словно ветер быстро налетел.
— Тьма не даст защиты, — шепчет она холодно, будто издеваясь. Голос неожиданно становится знакомым.
— Мама? — шептать из последних сил. Горло свело судорогой, шея сильно болит.
— Мама, — подтверждает тень и резко налетает. Боль отступает, вместо страха — апатия. Больше ничего. И теперь точно была причина, почему тени были рядом.
Обречённость не была такой страшной. Страшнее всего была одержимость.