Через час с небольшим шевалье де Дре с пажом вернулись. Паж уверенно сидел на своем крепеньком коньке, вся упряжь которого была приведена в полный порядок. Настало время посмотреть лошадь, которую хозяин постоялого двора предлагал в качестве «верхового коня». Огюст более не проявлял признаков нетерпения и даже согласился сопровождать шевалье при осмотре его возможного приобретения. Выбор был невелик, на продажу предлагалась всего одна лошадь ,вернее мерин каурой масти, покрытый довольно густой шерстью, но проверив и ощупав его ноги Огюст увидел, что под шерстью они сухие, нервные и крепкие. Эта неказистая лошадка вполне пройдет 20 лье в день. Хозяин постоялого двора, видя, что у господ нет особого выбора, заломил несусветную цену в семь экю. Но Огюст спокойно сказал, что охотно довезет шевалье до ближайшего городка на лошади одного из слуг, который пересядет на одного коня со своим собратом и там уж шевалье найдет лучшего коня за более разумную цену. Хозяин занервничал и цена коня упала до пяти экю: «только ради благородных господ». В конце концов сошлись на четырех экю. И это была завышенная цена, но дальше вести торги времени не было.Тем более к к коню прилагалась сбруя, за которую, правда, пришлось добавить еще один экю. Запасной кошель шевалье де Дре сильно похудел, но вскоре Огюст в сопровождении шевалье, его пажа и своих слуг, смог покинуть постоялый двор и попрощаться с плутом -хозяином, который сиял как медный таз, провернув такую выгодную сделку. «Похоже, в нашей милой Франции в трактирах грабят ничуть не меньше, чем разбойники на большой дороге»-подумал Огюст и усмехнулся своим мыслям.
От себя, коему довелось вновь увидеть свет божий почти через 400 лет, добавлю, что, похоже, так оно и осталось и до сегодняшнего дня, ибо, лежа в своей витрине, не раз слышал я от посетителей жалобы: «что за скромный обед из двух блюд запрашивают с них в парижских трактирах,( кажется по нынешнему они называются «»кафе«»), по 20-30 евро, а порции совсем невелики и вообще,.. это просто грабеж путешественников, не говоря уж о цене на комнату в гостинице!» И я все думаю про себя: «Ничто не ново под луной! Века проходят, а нравы людей, особенно трактирщиков, остаются прежними.»
Но простите мне это философско-лирическое отступление, за которое вы, надеюсь, не сердитесь на старое оружие.
Итак, вернемся к нашему расказу. Молодые люди ехали рядом и вели тихую беседу. За ними следовали слуги Огюста и паж Жильбер на своем Больто. Беседа между господами текла неторопливо. Виконт ответил утвердительно на вопрос, не из тех ли он Ла Феров, что родня Монморенси и сам спросил, кем доводится шевалье граф де Дре.
- Нынешний граф - мой старший брат,-ответил шевалье.
На тему, что он делал так далеко от родного Дре, что находится на границе Нормандии и Иль-де- Франса и как оказался в пикардийском лесу, сопровождаемый лишь престарелым слугой да мальчиком-пажом, который ему по статусу вовсе не полагался, шевалье де Дре, имя которого быль Жюль, распространяться не стал, а Огюст тактично не спрашивал. Зато Жюль де Дре сообщил, что тоже едет, чтобы поступить на службу к маршалу Генриху де Монморенси.
- Но, насколько я помню, де Дре — гугеноты?- прямо спросил виконт.- Это Ваш город и замок захватил Монморенси, которому Вы теперь хотите служить. Не естественнее ли было бы для Вас присоединиться к войскам Генриха Наваррского?
Глаза Жюля де Дре яростно сверкнули.
- Вы хотите сказать, что Вам не по пути с гугенотом?- И он положил руку на эфес шпаги.
- О нет, мне все равно какой веры человек, чью храбрость я имел случай видеть,-спокойно, глядя ему в глаза, ответил Огюст.
- Тогда, что же Вас смущает?- уже более миролюбивым тоном спросил шевалье.
- Меня смущает Ваша короткая память и то, что Вы собираетесь на службу к человеку, который был врагом Вашего отца,- тем же тоном ответил Огюст.
Он ожидал вспышки - ничуть: Жюль де Дре только усмехнулся.
- Вы забываете, что при осаде нашего замка Дре был убит брат Гениха Монморенси, Габриель и взят в плен его отец, знаменитый коннетабль Анн де Монморенси,- иронично произнес он.
- Да, откликнулся Огюст,- но Генрих возглавил штурм и сумел захватить вашего главного защитника - принца Конде, обменяв его затем на своего отца.
Новая ироничная улыбка Жюля.
- Конде нам не родственник, ну, почти. Только брат по вере. А с Генрихом Монморенсы графы де Дре, можно сказать, квиты.Так что не пытайтесь меня уесть, все равно ничего не получится.
- Вы на удивление хладнокровны для Вашего возраста,- колко заметил Огюст.
- Кто бы говорил!- со смехом ответил Жюль.- Вы намедни сообщили, что Вам три дня как сравнялось 16. Да, вы, видимо, считаете, что жизнь уже прожита и Вы безнадежно стары.
Тут оба молодых человека не смогли сдержать приступ веселого смеха. Так, в разговорах и словесных перепалках, незаметно летело время. Немного настораживало Огюста только поведение пажа. Он держался особняком от слуг Огюста, когда останавливались на привал. Взяв кусочек хлеба, немного сыра и воду, он уходил есть в одиночестве. Во время их оживленных бесед с Жюлем де Дре Огюст иногда ловил на себе настороженный взгляд его пажа. Во время ночевок паж как и положено, спал в комнате своего господина, но не похоже было, чтобы очень усердно ему прислуживал.
Во всяком случае, за горячей водой для бритья шевалье спускался сам и брился, видимо, тоже сам, так как не всегда был тщательно выбрит именно в тех местах, куда трудно дотянуться или плохо видно самому. Виконт де Ла Фер деликатно предложил помощь одного из своих лакеев, который был неплохим цирюльником, шевалье вежливо, но твердо отказался. На замечание Огюста, что надо бы найти Жюлю слугу взамен погибшего, шевалье ответил, что обязательно займется этим по окончании путешествия.Там в Лангедоке, в Тулузе живет банкир, хорошо знающий его брата и к тому времени он сможет взять у этого банкира сумму достаточную для обустройства на новом месте. Несмотря на явную нерасторопность Жильбера, если не сказать неумелость, его хозяин ни разу не повысил на него голос, ни разу не высказал своего неудовольствия, не сделал замечания. Одно в Жильбере было хорошо: он был очень немногословен. Ехал рядом со слугами, но все же чуть поотдаль, как бы особняком, глубоко надвинув свой пажеский берет. Глядел по сторонам, когда было на что и помалкивал. Слуги виконта говорили, что иногда паж забывается и тихонько мурлычет какие-то мелодии себе под нос и голосок у него нежный, как у девушки.
- Ну и что,- удивленно спросил Огюст,- парень ведь еще совсем ребенок?.
- Подзадержался он в своем детстве,- буркнул слуга.- Вы вот, Ваша милость, в его возрасте на большом коне носились голову сломя, и голос у Вас ломался. Сразу было видно: знатный парень растет, а этот какой-то цветик полевой. Да еще паж у простого шевалье. С каких это пор...
- Прекратите брюзжать и сплетничать, Бернар, - нахмурил брови виконт.- Вы ведь знаете, я , как и мой батюшка, лишних разговоров не люблю.
Слуга молча поклонился и больше делиться своими наблюдениями не стал.
Иногда разговор между господами иссякал и тогда они ехали в молчании, каждый думая о своем. Мысли Огюста неотступно возвращались к человеку, который был целью их путешествия - Генриху 1 де Монморенси (Дамвилю).
К осени 1580 г., когда происходит действие нашего повествования, Генрих уже глава Дома, так как его старший брат Франсуа скончался 6 мая 1579г., не оставив наследника. У самого Генриха долго не было законных детей. Только через 13 лет брака у них с супругой родился первый ребенок — девочка, которую назвали Шарлоттой, а через год в 1572г., наконец, родился мальчик — наследник, получивший имя Эркюль, граф д,Остермон. В 1577г. родилась еще девочка , нареченная Маргаритой. Интересно будет взглянуть на супругу и детей этого знаменитого человека. Герцог и герцогиня слыли любящей парой. При этом в Лангедоке у герцога имелась постоянная любовница: Катерина де Гилель, госпожа де Ришмон, которая жила в Авиньоне и родила герцогу троих внебрачных сыновей: Жюля, Сезара и Сплендиана. Этих сыновей герцог узаконил. Последние двое в тот год еще учились в Наваррском колледже, а вот Жюль... Жюль, случай неслыханный для бастарда, стал Рыцарем Мальтийского Ордена в 1578 году. Конечно сыграло роль, что имя матери узаконенного бастарда было известно и она была дворянкой, и то, что за Жюля был заплачен более чем щедрый взнос. И все равно для известного своим очень строгим уставом Ордена Иоаннитов, это было редчайшее исключение из правил.
Была еще одна любовница, которая родила герцогу дочь - Марию. Другая временная пассия родила от Генриха де Монморенси сына Аннибала. Огюсту все больше хотелось лично познакомиться с герцогом. И опять мысли виконта возвращались к спутникам, которых послала ему судьба.«Что протестант Жюль де Дре ищет, планируя поступить на службу к пусть теперь и умеренному, но католику Генриху 1 де Монморенси и едет для этого через всю охваченную волнениями Францию? Куда логичнее было бы ему отправиться в армию протестантов под командованием Генриха Наваррского. И зачем младшему сыну, пусть и отпрыску знатной фамилии ,паж? Да еще такой, которому самому не помешала бы нянька?»
Тут Огюст усмехнулся своим мыслям: «Что это его размышления крутятся вокруг детей, до которых ему нет никакого дела? Виконт де Ла Фер едет воевать, совершать подвиги, вкусить настоящей походной армейской жизни без которой немыслимо стать настоящими мужчиной и в будущем главой славного и древнего рода и продолжить его достойно. Провидение послало ему неплохих попутчиков. И на том спасибо.»
Виконт был выведен из задумчивости своим спутником.
- Держу пари, виконт, Вы думаете о том же, о чем и я.
Виконт с сомнением покачал головой, улыбнулся и спросил:
- Что же заботит Вас, шевалье?
- Меня заботят черные тучи на горизонте и поднявшийся ветер. Судя по всему надвигается ливень и если мы не поторопимся, то рискуем вымокнуть до нитки. К тому же мой паж ужасно боится грозы.
Огюст расхохотался:«Это веская причина! Я предлагаю пришпорить лошадей, может успеем добраться до какого-нибудь жилья или укрытия.»
Огюст , повернув голову, крикнул слугам чтобы поторапливались и не отставали и они с шевалье де Дре дали шпоры лошадям. Небо стремительно темнело, ветер усиливался, издалека доносились первые раскаты грома. Они все приближались и тут, прямо у них над головами небеса прорезала сине-желтая змея молнии. Тут же сзади раздался вскрик и голоса лакеев Огюста.
- Ну вот, я же говорил,-сказал де Дре. Он развернул коня, то же сделал и виконт и при очередной вспышке молнии оба увидели пажа, лежащего на земле. Пони успел схватить за уздечку Бернар.С неба закапали крупные капли дождя, очень быстро превратившиеся в сплошной ливень. Путешественники сумели накинуть плащи, но это мало помогало. Они мгновенно промокли до нитки. Вдруг, при очередной вспышке молнии, Бернар , приподнявшийся на стременах, указал куда-то в сторону от дороги.
- Там как-будто какое-то строение!- прокричал слуга сквозь шум дождя и грохот грома. Шевалье де Дре спешился, подхватил беспамятного пажа на руки, вновь сел в седло и все поскакали в сторону, указанную слугой. И вовремя: дождь стоял стеной.