Народность или псведонародность…
Родина и народ. Какие благодатные темы. Кто об этом только ни писал? Не преминула высказать свое мнение о народе и родине Диана Кан. Она осчастливила донских читателей циклом «Раскаленная калина».
Первое стихотворение цикла обычно задает темп всем последующим стихотворениям. Поэтому Диана Кан сразу берет быка за рога. В нем уже звучит тема родины и народа. А какой поэтический прием нынче в моде, когда автор пишет на столь трепетную тему? Конечно, антитеза. Родина и народ понятия противоречивые, а потому противопоставления в полной мере помогут раскрыть авторскую идею.
Сладкими восславленная снами,
Проклятая трижды наяву,
Полыхает - о, если б куполами,
Сторона, что отчиной зову.
Вот мы и увидели столь явный разброс: снами – наяву; восславленная – проклятая. Такое начало задает тон всему стихотворению. Тем более антонимичные пары усиливают друг друга: восславленная снами – проклятая наяву. На этот прием обратим внимание по ходу анализа данного стихотворения. Попутно отметим неряшливость в словотворчестве. Отчина… Это нечто среднее между отчизной и вотчиной. Но зачем придумывать столь не благозвучные новые слова, если русский язык –настоящая кладовая. Только не ленись. Ищи.
А наша поэтесса между тем старается.
Полыхнет – от края и до края!
Кабы знать – рассвет ли то? Закат?
Угли ада или розы рая
В небесах над отчиной горят?
Оставим на совести автора неологизм «отчина». Ну отчина, так отчина. Нравится так нашей поэтессе. А еще ей нравится слово «кабы». Кабы знать: нужно ли? Но как красиво! Закат – рассвет; угли ада и розы рая. Никак не меньше.
А как же не вспомнить богиню зари. Хорошо, хоть не Эос, а только Аврору:
Поцелуй Авроры розоперстой
Воспевала я сама не раз,
Позабыв: Аврора – это крейсер!
Только так заведено у нас!
Почему у нас это заведено? У вас, Диана Кан, может и так. А в жизни все немножко не так. Здесь наша поэтесса уж очень лихо закрутила, что придется кое-что объяснить неискушенному читателю. Аврора потому и названа разоперстой, что сияние, свет идет от ее рук. Поцелуй Авроры вообще не имеет значения для восхода зари. Далее крейсер «Аврора» все-таки нужно писать в кавычках. Есть такое правило в русском языке. Нет, я понимаю, что наша поэтесса знает, что и как пишется. Но, может быть, она думает, что станет ближе к народу, если допустит преднамеренную ошибку? А может быть, нашу поэтессу унес Пегас столь высоко, что ей не до правил? Кто знает? Все-таки для нас ясно, где Аврора – заря, а где «Аврора» - крейсер. Чтобы не путать, мы просто поставим кавычки. Воспевать же можно и то, и другое. Почему и нет? Только путать не надо.
Кстати, о народе. Он может говорить и писать неправильно. Но он не прощает ошибок тем, кто связан по роду профессий с русским языком. У простого народа трепетное отношение к своему языку.
Пегас скачет, поэтесса пишет:
Только так – от залпа и до залпа.
От одной Авроры до другой!
Только так у нас, привыкших залпом
Пить за здравье и за упокой.
Не знаю. И сам я не жил от залпа до залпа. И не видел, чтобы другие жили так. От зарплаты до зарплаты видел. День за днем. Видел. А от Авроры до Авроры? Наша поэтесса так нас запутала, что я и не понял: здесь о заре или о крейсере. Ну и как же без упрека в пьянстве! Хотя и залпом у нас далеко не все привыкли пить. У вас дорогая поэтесса, может и так, а у нас почему-то не так.
Расцветай, Аврора, розой райской,
Адовым угольем небо жги.
Ведь чем дальше в нашей русской сказке,
Тем страшнее и не видать ни зги!
Понятно, что поэтесса пытается обыграть слова: «Все как в сказке: чем дальше, тем страшнее». Однако в этих словах подспудно ощущается ирония. Сказка всегда оканчивается победой добра над злом. А у вас, Дина Кан, все в кромешной мгле.
Но не все так плохо. Оказывается, есть прорыв к свету. Он в следующей строфе:
Пусть в кровавом роковом узоре
Через сутемь бренной суеты
Встанут зори в пламенном уборе,
Обагрив на куполах кресты.
Вот так всегда. Начали с одного, пришли к другому. Почти что к Богу.
Нет, я не против веры. Не против куполов. Я против того, что бы за Бога прятали свое неумение, отсутствие мысли. Тем более скорбеть об упадке церковных строений не приходится. Они и так уже горят золотом по всей стране.
И последнее замечание. Что такое сутемь? Я так и не понял.
Вообще, поэтесса межу собой и народом различий не видит. С одной стороны это, конечно, хорошо. Посмотрим, как же это воплощено в стихе:
Россия, Русь… А дальше многоточие…
Что ж, в этот скорбный судьбоносный век
Обочину мы приняли за отчину,
И побрели по ней и в дождь, и в снег.
Не знаю, как поэтесса. А люди жили. Трудно, тяжело. Надо было кормить семью, растить детей, а не бродить по отчине и в дождь и снег. А Родина? Она и есть Родина? Отчизна. А не какая-то странная отчина.
А поэтессу несет:
Мы люди Божии, калики перехожие,
Мы эмигранты в собственной стране…
Но, как ни тщились, нас не изничтожили
Все те, кто мимо мчались на коне.
Начнем с грамматической ошибки. Элементарной грамматической ошибки. Те не изничтожили, а кто мчался,тот мчался, а не мчались. Но это все попутно. Не моя задача – учить известную поэтессу русскому языку.
Я обычный человек. И вокруг меня обыкновенные люди. В то же время они разные, необычные и интересные. Но никто из них, и я в том числе, не ощущает себя ни каликами перехожими, ни эмигрантами. Это наша земля, и нам ее обихаживать.
Теперь немного о власти.
Автор стыдливо называет ее «те, кто мимо мчались на коне»:
Все те, кто напылили-накопытили.
Все те, кому чертовски повезло.
Все те, кто записались в небожители
Родной земле отверженной назло.
И покритиковали, и никого не обидели. Всех тех, кто обокрал своих сограждан, оболгал прошлое, обобрал ближних. И всего лишь напылили-накопытили. И разве это везение, отказаться от нравственных устоев. Ну что ж, у власти свой путь, у народа свой.
Однако и народ у поэтессы какой-то не такой.
Под вопли автострадные-эстрадные,
Летящие в лицо пыль и грязь,
Идем-бредем пообочь, невозвратные,
На купола церквей крестясь.
Что-то я не видел толпы невозвратных людей, идущих-бредущих по дороге, да еще к тому же крестящихся на церковные купола. У меня одни только вопросы… Почему невозвратные? И как это обочь?
А дальше опять про… отчину:
И нам не надо с отчиной сцепленья
Шипами ощетинившихся шин,
Когда у ног почти в благоговении
О вечном шепчет скорбная полынь.
Как все заверчено. Тут тебе и аллитерация. Тут тебе и метафора. Тут тебе и эпитет. Сколько поэтической красоты… И пестроты. Шины требует сцепления с дорогой, а не с какой-то непонятной отчиной.
Нет, это не полынь скорбная, а настроение. Особенно, когда читаешь такие стихи.
Однако это еще что. В последнем стихотворении цикла «Событий смутных нам темно значенье...» перед нами уже не поэтесса – пророчица:
Событий смутных нам темно значенье,
Но Судный день грядет:
Исполнится библейское реченье,
И гада гад пожрет.
Вот такие-то дела. Но это еще не все:
И, не суля безоблачного рая,
К нам, наконец,
Овец от злобных козлищ отделяя,
Придет Творец.
А вот и про народ:
Господь придет пожар лечить потопом,
И – ной, не ной! – библейский ладь ковчег.
На скорбном стыке Азии с Европой
Ты призван свыше, русский человек.
Несколько замечаний. В знак того, что потоп не будет грозить человечеству, Господь сотворил радугу. Каждый день я проезжаю границу Европы с Азией, и стыка не видел. Правда, это старая граница. Может быть он, этот стык, есть в другом месте. А к чему призван русский человек? Тем более свыше?
Теперь о Родине:
Пусть неоглядна матушка-Расея -
Пожар, потоп, поклеп, сума, тюрьма…
Но даже на семи ветрах Рифея
Живи, не выживая из ума.
Бедная Россия… Для нее есть только пожар, потоп, поклеп, сума, тюрьма. А может быть, попробуем жить как-то иначе. Справедливо, богато… и как-то без тюрьмы.
Ну и как всегда призыв к народу:
Живи – от Бога в вековечном шаге,
Что одолел за несколько минут!..
…Пусть вострубит пикирующий ангел,
Призвав земное на небесный суд.
Я бы внял призыву нашей поэтессы… но я не понял, к чему она призывает.
А может, и поэтесса поймет, что надо прикладывать больше творческих сил, чтобы читатель понял, куда и к чему его зовут.