3
Длинная сельская улица, играющая роль проспекта, носит гордое имя Ломоносова. Нам нужен номер 32.
Калитка во двор распахнута, низкий заборчик покосился и готов рухнуть.
Хозяйки нет, и мы бродим по двору, очарованные густой тенью от старой груши, развесившей свои ветки над доброй половиной двора. Ничего себе, какая красотища!
Под грушей колодец. Это хорошо: своя вода. Справа от хаты-мазанки – сарай - по коленки опустившийся в землю, двери не закрываются.
Сама хата…О, здесь не хватит слов для описания ее убожества, хотя изначально его скрывала самодельная плитка. Местами она отвалилась, и жалкое нутро строения выдает ее подноготную: да это глина вперемешку с соломой!
Хата тоже присела – до самых окошек.
– Ничего, – говорю я расстроенному мужу. – Новый дом построим! Зато глянь, сколько зелени!
Появляется крошечного росточка бабка – под стать своему жилищу.
– А хто вы такие будете? – спрашивает, хотя сельская разведка ей уже донесла: приехали «покупци».
Мы здороваемся, спрашиваем имя и отчество хозяйки, но та молча зыркает прищуренными глазками из-под белой косыночки сомнительной чистоты. Потом роняет:
– А что? Варвара я. Харитоновна.
– Мы слышали, вы хату продаете?
В глазах бабули разгорается веселое лукавство, словно она нас раскусила: мы – мошенники.
– А что? Ну, продаю. А, може, и не продам.
Да-а, не из простых старушенция… Дипломатка!
– А сначала в хату пойдем!
Дверь в хату сработана под рост хозяйке: нужно сначала низко поклониться этой двери, потом просунуть голову, опустив плечи и одновременно помнить о высоком пороге.
Совершаем вхождение вслед за «домовладелицей».
Внутренне ахаем. Первая комната, она же кухня, с полуразвалившейся плитой и столиком. Далее – пустая комната с тремя окошками, на полу в углу – тряпье. Там бабка ночует, когда приезжает проверить свое хозяйство. На фоне черного потолка, через две комнатки, тянется здоровенная балка, на которой и держится потолок. Тот почти висит на голове.
– Вы когда хату построили? – спрашивает Витя с кислым видом.
Мне уже ясно, что он не собирается покупать это сокровище.
– А до войны. С немцем.
– Я думал – до Первой империалистической, – шутит муж, просто выскакивая из хатки, и тут же набивает себе первую шишку, забыв наклонить голову.
Бедняжка! Он думал – это последняя, о чем красноречиво говорит его физиономия. На ней большими буквами – НЕТ! Здесь жить невозможно!
А мое воображение уже рисует на месте полумертвой хаты новый дом. Большой, из трех комнат, непременно с верандой. И я не даю мужу выплеснуть на бабку свое разочарование, опережаю:
– Сколько вы хотите за хату?
Бабуля замирает. В ее хитрющих глазках мечутся цифры. Она, бедняжка, понятия не имеет, сколько может стоить ее развалюха! Но она не хочет нас потерять. И продешевить – тоже боится. А потому с видом совершенно отчаянным выкрикивает цену, которая ей самой кажется огромной.
– Тысячу рублёв!
– Мы согласны! – бодро отвечаю я, пытаясь мимикой предотвратить отказ моего Витички.
Господи, всего тысяча рублей! А мы видели домишки не намного лучше, за которые просили четыре! И вообще – при чем тут дом? Главное ведь земля, двор, огород в десять соток (это на глаз), за ним, по словам бабки, еще один «садочок».
Его, правда, отсюда не рассмотришь – из-за роскошного бурьяна, вымахавшего в настоящие джунгли.
Вы когда-нибудь видели сорняки высотой в три метра? Нет? Я тоже увидела впервые. Мощные стволы ни разу не прополотых трав давно уже не похожи на траву! Их можно только рубить! Плотная стена бурьяна всех сортов и видов – с колючками и цветами, с ветками, как у настоящих деревьев, кажется несокрушимой. Но я знаю свою семью! У нас же корни со стороны дедов (моего и мужа) – крестьянские! А чего стоят гены по материнской линии? Мама моя готова была ковыряться на цветочных грядках в любую погоду и нездоровье. Она растила цветы с той же любовью и упорством, что и нас, собственных детей!
Не стану описывать историю покупки, омраченную родным законодательством! Оно запрещало советскому гражданину иметь две квартиры! Выбирай: либо халупа в селе, либо трехкомнатная квартира в городе. Хата не считалась дачей! Ведь при ней всегда была земля не в количестве 4 или 6 положенных соток, а куда больше! Советский человек не должен обладать таким количеством земли!
И начались наши мытарства: переписка с Варварой Харитоновной, которая грозила отдать хату другим покупателям, если мы не ускорим процесс покупки (шантаж!), поездки в сельсовет, оформление кучи всяких документов и так далее. И в сентябре, преодолев множество препятствий, мы стали владельцами 20 соток земли, на которых расположилась наша развалюха, старый сад с дикими вишнями и огород с бурьяном, где можно было заблудиться…
Продолжение http://www.proza.ru/2015/06/10/1197