Пришел как-то ко мне домой друг Василий и жалуется:
- Колян, жена задолбала! Не могу больше слушать её словесный понос!
- А в чём проблема?, - спрашиваю.
- Да в том то и дело, что ни в чём! То ей не нравится, что в ботинках по ковру прошел, то - что хлеб не свежий купил, то - что выпил рюмочку в праздник, то ещё какая-нибудь фигня.
- Брось её, пока до смерти не загрызла, - усмехаюсь.
- Не, не могу, я её люблю!
- Тогда терпи, - философски предложил я.
- Да сил уже нет терпеть!, - воскликнул он в сердцах.
Машинально глянув на стену, я мгновенно нашел решение в висящем календаре: - А ты завтра возьми и помри!
– Что!? - изумленно вылупился друг.
- Понарошку, для смеха. Завтра ведь 1 апреля. Как только она начнёт ругаться, изобрази начало сердечного приступа и звякни в скорую.
– Так ведь врачи меня сразу раскусят.
- А ты не им звони, звони мне. Я белый халат надену, возьму у себя в институтской лаборатории аптечку и приеду. Твоя жена знает, что я заканчивал медицинский, поэтому ничего не заподозрит.
– Да, правильно, надо её как следует напугать! А потом мы вместе дружно посмеёмся. Может, тогда она поймёт, что мужа не надо терроризировать, - воодушевился Вася, радостно потирая лысину.
Получив назавтра от него звонок на мобилу с вполне натуральными стонами, я тут же явился - в белом халате и с аптечкой. Жена его Люся, на дух меня не переносившая, сделала вид, что обрадовалась:
- Николай, как хорошо, что это Вы! Вытирайте ноги, проходите в комнату.
- А что случилось? - спокойно спросил я, глядя на Васькино тело, ворочавшееся на диване и издававшее страдальческие охи и ахи.
- Наверно, сердце. Скорее сделайте ему укол! - поторопила меня Люся.
Стараясь не рассмеяться, я нахмурил брови и с глубокомысленным видом стал прощупывать у пациента пульс. Пульс был, как и следовало ожидать, нормальный. Но я горестно покачал головой и изрёк:
-Боюсь, что поздно!
- Что поздно!? - в испуге вскрикнула Люся.
- Людмила, Вы мне мешаете. Выйдите отсюда вон! - скомандовал я решительно.
В другое бы время она что-нибудь прогавкала в ответ, но в виду тяжелой ситуации безропотно проглотила моё хамство и вышла, прикрыв за собой дверь.
- Ну чё, напугалась?! - довольно улыбаясь, поинтересовался Вася.
- Тише, больной, не шумите, а то укол в задницу заработаете, - пошутил я и добавил: - Нет, пока напугалась она не очень сильно, просто нервничает. Пойду к ней, скажу, что ты умер.
- А вдруг ей плохо станет?, - забеспокоился заботливый муж.
- Плохо станет, откачаю. Видишь, у меня аптечка с собой. Короче, лежите, покойничек, спокойненько и не шевелитесь. Понятно?
- Ага.
Я выждал пару минут, вышел со скорбной рожей на кухню и принёс вдове искренние соболезнования. Люся охнула и плюхнулась на табуретку. Её смазливое личико (увы, давно не первой свежести) сморщилось и искривилось, готовясь пролить потоки слёз. Но слёзы почему-то не проливались. На всякий случай я дал ей корвалол с валерьянкой, сел за кухонный стол и молча закурил. В другое время Люся бы обозвала меня паровозом и заорала, чтоб не портил ей здоровье, но сейчас она только недоумённо спросила:
- Но почему?! Он ведь никогда не жаловался на сердце!
- Потому что настоящий был мужик, терпел. Вы, Люсенька, всё время его пилили ни за что – вот и допилили!
Тут Люся, наконец, скупо прослезилась. Потом, утершись рукавом и высморкавшись в полу халатика, нерешительно спросила:
- Можно к нему?
По её испуганным глазам я понял, что идти к трупу ей на самом-то деле совсем не хочется.
- Нельзя. Я должен осмотреть его и составить акт о смерти, - отрезал я безапелляционно. Люся облегченно вздохнула:
- Ладно. Я дочке во Владивосток позвоню, чтоб приезжала.
– Не нужно ей сейчас звонить, всё равно не успеет.
- Почему это не успеет?
- Нынче пятница. Хоронить надо сегодня вечером, а то в выходные труп начнёт дурно пахнуть, и к понедельнику Вы тут задохнётесь.
- Ой, да, правильно. Но ведь у меня нет черного платья!
Тут я с горечью подумал:
- Вот зараза! Муж помер, а она о нарядах думает!
Мне стало так обидно за друга (на минуту я даже забыл, что он живой), что я не стал говорить, что это первоапрельская шутка, а решил устроить второй акт спектакля.
- Надо срочно гроб купить! - приказал я Люсе.
Она тут же позвонила двум приятелям и перепоручила им все заботы, а сама отправилась к соседям – поделиться своим горем.
Я зашел в комнату.
- Колян, ты чё – сдурел!? - воскликнул Вася, слышавший всё через полуоткрытую дверь.
- Молчите, труп. Вам никто слово не давал, - иронично отрезал я и пояснил: - Что-то уж слишком спокойно твоя жена отреагировала. И ты ведь слышал, наверное, кого она в помощники сейчас по телефону позвала? Мишку и Славку!
А надо сказать, что эти двое были в своё время у неё в тайных любовниках, но когда обман вскрылся, Вася по доброте душевной жену простил. Василий встал с дивана, вытащил из шкафчика початую бутылку коньяка, налил две рюмки и махнул:
- Ну, будем живы!.
Затем мы приняли ещё по рюмке. И нам стало хорошо и весело.
Загремела входная дверь, это Люся вернулась. Васька быстро убрал рюмки, а бутылку не успел. Тихонько лёг на диван и замер. Люся с любопытствующим страхом просунула голову в комнату и возмутилась:
- Николай, Вы что – уже пьете?!
- А Вы что – уже радуетесь?! - парировал я.
Люся скорчила недовольную гримаску и ушла на кухню.
Пока она там гремела посудой и готовила жратву для поминок, мы с другом потихоньку допили весь коньяк. Жить стало просто великолепно. Васька, лёжа на диване, заговорщески хихикал. Потом он счастливо заснул. Слава богу, не храпел.
Когда, наконец, в комнату ввалились с гробом Мишка со Славкой, я тут же выпроводил их на кухню, сказав, что справлюсь с телом сам. Однако тело спросонья и похмелья мало что соображало, встать самостоятельно не хотело и валялось в виде трупа. Я подтянул гроб по ковру непосредственно к дивану и помог другу сползти вниз, не промахнувшись мимо.
- А тут уютненько! - пьяно смеясь, прошептал Васька, когда уместился. Я приложил палец к губам – тихо! И закрыл крышку, но не плотно, а чтобы был приток воздуха.
Вошли Мишка со Славкой, за ними - ещё два каких-то мужика, а потом, почему-то на цыпочках, Люся. Она была в трауре, в макияже, с кокетливой красной розой в волосах и с выражением на лице мимолётной скорби счастливой вдовы. Вот сука!
- Взяли! - скомандовал я. Мужики, кряхтя и отдуваясь, с трудом оторвали груз от пола и взвалили на плечи. И тут вдруг крышка резко сдвинулась, повернулась и бухнулась на пол, а Васька приподнял улыбающуюся лысую башку и сказал «ку-ку!».
Гроб тут же соскользнул с плеч и грохнулся вниз. Мужики испуганно отскочили в стороны. Вдова свалилась в обморок. Пришлось её откачивать нашатырём.
Васька при падении сильно ушиб затылок и стал растирать его левой рукой. А правой он сложил огромный кукиш и сунул жене под нос.
Потом мы с Васькой хором крикнули радостно:
- С Первым апрелем!
И, оперевшись друг о друга, потопали ко мне домой - допразднывать.
Васька ушел от жены навсегда, развёлся с ней и поселился в общаге. А Люська потом вышла замуж за Мишку. Но Славка тоже к ней, по слухам, иногда заходит, когда Мишки дома нет.