Глава 10. На зависть сыну турецкоподданного.
Колониальная церковь на русской земле была объявлена составной частью константинопольского патриархата, и патриарх ревностно следил за исправным поступлением причитавшихся ему доходов.
А доходы были немалые!
Плата самому патриарху и его «нотариям», т.е. чиновникам патриаршей курии, за поставленных на епископские должности…
Доходы с вакантных кафедр и церквей…
Доходы с так называемых «ставропитий», т.е. с монастырей и церквей, которые отбирались патриархами в свое непосредственное подчинение…
Доходы от разнообразных судебных и административных пошлин и несть им числа еще каких-то обязательных, установленных каноническими правилами сборов…
Не считая «добровольных пожертвований», как со стороны подчиненных клириков, так и со стороны князей!
Из каких же источников проливался и тек за границу, в бездонные карманы метропольной константинопольской церкви, весь этот золотой дождь?
Естественно, из карманов паствы, откуда же еще!
Не от «щедрот же и бесконечной милости» посаженного людям на шею нового бога!
Причем, прямые поборы с прихожан были отнюдь не самые главные статьи дохода.
Важнее были судебные права, предоставленные церкви.
Суд был одной из основных статей доходов.
Дела, так или иначе, связанные с религией, касающиеся брачного права и семейных отношений…
Дела о волшебстве и знахарстве, о кощунстве, о святотатстве, об отправлении прежнего дохристианского культа, и т.д. и т.п.
Дела т.н. «церковных людей», независимо от сути вопроса, тоже подпадали под юрисдикцию церкви.
А к таким причислялись не только непосредственно причастные к церкви, например, монахи, клирики и члены их семей и всякого рода технический персонал, но и некоторые категории чисто «светского» населения.
«Задушные люди», т.е. крестьяне имений, переданных церкви «на помин души», весь персонал церковных и монастырских больниц и гостиниц и… даже жившие в них люди!
Изгои, т.е. не принадлежащие или каким-либо образом выпавшие из существовавших тогда общественных слоев люди: холопы, вышедшие на волю, прогоревшие купцы, безместные поповичи и т.д.
Люди отдавались церкви целыми селами, вместе с землей, на которой сидели.
Весьма доходным делом был контроль за правильностью торговых мер и весов.
Так что, в Киевской Руси постепенно сложилось церковное государство в государстве, как Ватикан в Риме!
Со своеобразной и весьма развитой системой кормлений, поскольку церковь занималась изрядной долей государственных дел и получала с этого немалые доходы.
Но подчинялась и платила «налоги», так сказать, - не этому государству!
Однако самой важнейшей статьей дохода, важнейшим источником благополучия и сытой жизни клириков были монастыри.
Как известно, Остап Бендер хвалился целым арсеналом своих способов по «честному» отъему денег у населения.
Этот отпетый, но все-таки литературный прохиндей – сопливый мальчишка, по сравнению с реальными «отцами церкви»!
Лохотрон монашества был завезен к нам тоже из Византии.
В греческих монастырях разработали такой эффективный способ отъема денег у паствы, который не мог и присниться герою Ильфа и Петрова!
Даже в самом сладком и радужном сне!
Они стали торговать… загробной жизнью!
Пастве впарили в мозги убеждение, что судьба души, за гробом, зависит не только от праведности или неправедности прижизненных дел самого усопшего.
Нет!
В гораздо большей степени, якобы, она зависит от молитв живых, за этих умерших!
Действительно, человек умер - и все, с него взятки гладки, с «того света» его уже не достанешь!
Доить дальше можно только живых!
И доили!
Причем, монахи подчеркивали, что далеко не все равно, кто и где будет молиться за почившего.
Молитва «непогребенных мертвецов», как называли монахов, всецело посвятивших свою жизнь посту, молитвам и прочим «благочестивым подвигам», гораздо быстрее и надежнее дойдет до ушей господа бога!
И надлежащий результат возымеет увереннее, чем молитва какого-нибудь приходского «батюшки»!
Поэтому каждый состоятельный человек, стремясь спасти свою душу, основывал собственный монастырь, обеспечивая его землей, деньгами и рабсилой.
Люди поскромнее покупали «спасение», отваливая немалые средства уже существующим «обителям».
Фишка «спасения души» оказалась такой прибыльной, что число монастырей множилось, как грибы после дождя!
Ну, как же было не применить ее на новой почве!
Антоний и Феодосий, основатели Киево-Печерской лавры, пошли еще дальше.
Они объявили, что всякий человек, монах ли, мирянин ли, похороненный в монастыре, будет помилован богом, невзирая даже на самые смертные грехи!
И сколько бы их ни было.
Житие Феодосия повествует, что перед смертью тот даже выдал «гарантийное» заверение своей братии:
«Се елико же вас в монастыри сем умрет, или игуменом где отослан, аще и грехи будет кто сотворил, аз имам перед богом за то отвещати!»
Конечно же, как повествует житие далее, князья и бояре щедро приносили «от имений своих на утешение братии и строение монастырю».
Многие приносили даже целые села, вместе с сидевшими на приносимой земле крестьянами.
Князь Ярополк Изяславович «вдал» Печерскому монастырю «всю жизнь свою», т.е. все недвижимое, лучшие свои имения.
А сверх того - четыре волости со всеми сидевшими там крестьянами.
Дважды монастырь получал от других князей по пять сел с челядью.
Подобным же образом получали хозяйственные угодья и денежные вливания другие монастыри.
И все эти «божьи обители» быстро становились хозяйственными латифундиями, с крепостным укладом жизни.
При этом крепостными рабами были в них не только крестьяне, но и сами монахи низшего сословия, наряжаемые на работы для «послушания».
Поскольку этим монахам был положен постоянный пост и максимальное ограничение во всех «мирских» потребностях, от приносимых паствой щедрот, да и от собственных трудов им ничего не доставалось.
Жирели только иерархи.
И становились «князьями» церкви и банальными помещиками-крепостниками.
Например, по сведениям 17 века, вятскому епископу принадлежало 30 деревень, 66 починков, 4 займища, 30 дворов.
За другими 15 епископами числилось в городах, селах и деревнях 28 000 дворов.
Патриарху принадлежало 7000 дворов.
Понятно, что и люди всех этих дворов были подневольны епископам и обязаны были платить им положенную «дань».
Причем, феодальная суть монастырского соподчинения церковной и княжеской власти прозрачно видна всего лишь в одной фразе Новгородского епископа Серапиона:
«Я волен в своем чернеце, а князь Федор волен в своем монастыре, хочет – грабит, хочет – жалует!»
Вообще, 14 век и начало 15 века были золотым времечком для захвата земель церковью при помощи устройства монастырей.
За один только 14 век было построено 80 монастырей - почти столько же, сколько за предшествующие три века – 87.
А за первую половину 15 века – 70 монастырей!
Монастыри основываются не только на севере.
Много их появляется и в центральных областях, по большей части - в глухих лесных углах, до которых еще не дотянулась боярская или княжеская длань.
И основание монастыря для окружающего населения, особенно для крестьян, совсем не было таким радостным событием, каким изображают его монахи-летописцы.
Или «жития святых».
Как правило, в первую очередь захватывалось самое стратегическое место, например, у слияния двух рек.
Когда будущий «святой чудотворец» рубил себе в лесу одинокую келью, зародыш для будущего монастыря, окрестные крестьяне откровенно пеняли ему:
«Пошто в нашей земле построил еси монастырь? Или хощеши землями и селами нашими обладати?»
Такая вражда объявлялась, естественно, «кознями диавола», но имела под собой более прозаическую подоплеку.
Для религиозных надобностей монастырь крестьянам был совершенно ни к чему.
Но зато они очень хорошо знали, чем это кончится: «пожалованием» окрестных сел новым обителям.
И новым ярмом на крестьянской шее.
Впрочем, зачастую и для самих «святых отшельников» это кончалось тоже плачевно.
Кто-то был вынужден просто уйти, несолоно хлебавши, а для особо настырных у местных крестьян были свои методы воздействия.
Келью Кирилла Белозерского несколько раз поджигали, но он еще дешево отделался!
Григория и Кассиана Авнежских, построивших монастырь на Авнеге, соседи убили, монастырь разграбили, постройки сожгли, а в кельях поселились сами.
Агапита Тотемского соседние крестьяне попросту утопили…
Однако «плетью обуха не перешибешь»!
На помощь «святой братии» присылались княжеские военные отряды, и монастыри постепенно захватывали всю соседнюю сельскую округу.
Собранные таким образом - и «давальческим» и откровенно грабительским путем - монастырские земли были огромны.
У одного только Волоколамского, причем, далеко не самого богатого монастыря, было 11 сел и 24 деревни.
Вы думаете, что все это «преданья старины глубокой»?
Ошибаетесь!
Вот, как происходит у нас с вами, в режиме реального времени, так называемое «восстановление нравственного самосознания» народа при помощи «святой братии».
В селе Елизарово, что на Псковщине, РПЦ взялась восстанавливать монастырь с храмом 16 века.
При этом, под влиянием организованного властями всероссийского религиозного психоза, жители сами «подписывались» за его восстановление.
Видимо, в надежде приобщиться к «святому делу» и через то приобресть «благодать божию».
Несчастные, они не знали, с кем связались, и что их ждет!
«Благочестивые монаси» не столько взялись за старинные постройки, сколько стали рьяно возводить новые!
Естественно, с захватом новых земель для их «устроения».
При этом придумали неслыханный доселе термин или понятие: «охранная зона» монастыря.
Под нее им надо, ни много, ни мало - три тысячи гектаров!
Думаете, как в старину – дикие земли или пустоши?
Опять ошибаетесь!
Монастырь расположен в самом селе, и все земли или заселены, или заняты муниципальными постройками.
Всё происходит в наше время и современными методами, вплоть до банального, «с божьей помощью», рейдерского захвата.
Там, где не получается получить землю даром, берут посредством махинаций и в связке с администрацией.
К одним в дом пришла сама «матушка-игуменья» Елисавета и заявила: «Имейте в виду, вы живете на монастырской земле!»
А земля-то – в частной собственности у владельцев, живущих на ней испокон веков!
У других, тоже их собственный участок в 10 соток, как-то вдруг, по «счастливой случайности» для монастыря, оказался… тоже в пределах владения «обители».
А еще за один, тоже их же участок, в 30 соток – лакомый кусок! - уже на правах наследования от бабушки с дедушкой, «служители божьи» атаковали самих бабушку с дедушкой.
Точно так же, как это делают «черные риэлторы», благочестивые монаси предлагали им «помощь и уход», но с посмертной передачей участка монастырю.
Дедушка от настырной монастырской «помощи» вскоре скончался, а бабушка попала в больницу.
Но монаси продолжали доставать несчастную бабку и там, и только с помощью медперсонала родственникам удалось оградить её от их назойливости.
Теперь монаси, по-рейдерски, прессуют наследников и предлагают умопомрачительный выкуп за злополучный участок.
Ни много, ни мало – аж, целую тысячу долларов!
Это за тридцать-то соток!
Еще у одного мужичка, жившего вплотную у стен монастыря, вдруг, как-то совсем неожиданно, но как-то очень кстати для «святых отцов», сгорел дом.
Мужичок от горя запил, а потом и вовсе бесследно сгинул где-то, в далекой деревеньке…
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
Вот тебе, бабушка, и «божья правда»!
Что теперь остается елизаровским мужичкам?
Как им противостоять этим бандитам в рясах?
Раньше про нечестных людей говорили: креста на них нет!
Так, ведь, на этих – есть!
На всех, поголовно!
На каждом брюхе, напоказ!
Этими крестами они и прикрываются!
Жаловаться властям и уповать на закон – бесполезно.
Если попам во всем дан зеленый свет верховными властями, кто, на местах, осмелится включить им хотя бы желтый?
Действовать по старинке, с дубьем и дрекольем?
Призвать на помощь «красного петуха»?
Но тогда, как и в старину, на помощь «святой братии» пришлют княжеские военные отряды.
И посадят - за твою же правду.
А имущество конфискуют и передадут тем же «святым браткам».
Как говорится: «Не мытьем, так катаньем».
Раньше думать надо было, господа мужички, на дворе - не четырнадцатый век!
Чему вас учили при советской власти?
Однако, вернемся опять в историю.
Вот, что вменялось крестьянам по уставной грамоте 1391 года:
«…Церковь наряжати, монастырь и двор тынити, хоромы ставити, игуменов жеребей весь рольи орать изгоном и сеяти, пожати и свезти, сено косити десятинами и в двор ввезти, ез рыбу (рыбу в загонах) бити, и вешний и зимний сады оплетати, на невод ходити, на бобры им в осенние поити; а на велик день и на Петров день приходят к игумену, что у кого в руках, а к празднику рожь молотити и хлебы печи, солод молоть, пиво варить, на семя рожь молотить, а лен даст игумен в села, и они прядут, сежи и дели неводные наряжают, а дают из сел все люди на праздник яловицу; а в которое село приедет игумен в братщину (на братский жертвенный пир в храмовый праздник), и сыпци дают по зобне овса коням игуменовым».
А что, мужички, может быть, кто-то уже соскучился по церковной барщине?
По свидетельству Адама Климента и Горсея, иностранцев, посетивших Москву в середине 16 века, церкви и монастырям уже тогда принадлежало не менее трети всех русских земель!
Причем, Горсей ссылался на слова самого Ивана Грозного, а уж этот-то свидетель, надо полагать, знал, что говорил!
И врать бы не стал!
До 1917 года церковь оставалась самым крупным землевладельцем, после царя.
И самым крупным крепостником - рабовладельцем.
Любопытно, в связи с этим, происхождение церковного звания – «владыка».
Ах, как любил смаковать, это свое звание, наш теперешний патриарх, когда был еще митрополитом!
Русская церковь уже тогда условно делилась на епархии, во главе которых стояли епархиальные архиереи.
Эти ребята чувствовали себя в своих епархиях не управителями, а удельными князьями в своей вотчине.
Архиерей – владыка, как звали его в быту.
Это прозвище вполне соответствовало официальной терминологии княжеских и митрополичьих указов, которые повелевали епископам именно владеть, а не управлять подведомственными епархиями.
Население епархии обязывалось иметь к епископу «любовь и всяко послушание».
И прежде всего - исправно платить ему дань.
Так что, «владение» епископом своей епархией сводилось, главным образом, к извлечению из оной доходов.
Собственно, в этом состоит оно и сейчас, все остальное – инструмент и профессиональная информационная дымовая завеса для охмурения простодушной публики.
Все эти иконы, кресты, свечки и прочие «таинства» священнодействий – профессиональный реквизит для отъема денег у паствы.
Равно, как для уличных лохотронщиков - наперстки, карты и прочее – для отъема денег у прохожих недоумков.
И все эти разглагольствования и «озабоченность нравственностью» и «духовным здоровьем» народа – то же самое, что обещание «потомственных магов» вылечить или помочь разбогатеть простодушным лохам.
Для РПЦ сейчас пахнет большим баблом, на кону огромные материальные ценности, движимые и недвижимые, награбленные церковью за тысячу лет и возвращенные народу после революции 1917 года.
Теперь, после контрреволюции 1991 года, у церкви появилась возможность урвать этот лакомый кусок обратно.
Конечно же, далеко не весь, не так это просто, слишком многое изменилось.
Но и за то, что можно урвать, церковные и светские власти уже «подписали» унию между собой.
И подпишут нашей и вашей кровью, если будет надо, хоть с чертом, хоть со всей преисподней!
Под предлогом возвращения «к духовным истокам» восстанавливаются или отстраиваются вновь церкви и «храмы».
Заметьте: на бюджетные деньги, хотя церковь отделена от государства!
Но обе власти будут клясться и божиться, что эти деньги – пожертвования прихожан!
Потому что это – «шведский стол», великолепная кормушка для тех и других.
На восстановление храма Христа Спасителя, только по официальным данным, потрачено 650 миллионов долларов.
Говорят, на деле гораздо больше, остальное, как водится у нас, разворовано, поскольку никакого «кассового учета» нет.
И в церкви никогда не может быть, в принципе.
Помните, как дружно возмущались введению ИНН священники всех конфессий?
Они могут рвать друг другу глотки, каждый против чужого бога, но для защиты своих неучтенных доходов всегда встанут дружной стеной!
Так почему же эти деньги не были потрачены на восстановление экономики?
В конце концов, на строительство детских садов, школ и больниц?
То есть, для всего народа?
А кому он нужен, этот народ?!
Передаются ценности из государственных музеев, да и сами музеи закрываются ради этого.
А их движимость и недвижимость передаются церкви в безвозмездном порядке.
Например, сейчас идет спор о передаче церкви «Раки Александра Невского».
Пиотровский пока сопротивляется, но кто он такой, супротив передела собственности?
Даже если бы это был простой деревянный ящик с костями, для церкви - это «мощи», на поклонении которым РПЦ сможет делать неплохие бабки.
Что же говорить, если речь идет о произведении искусства, ценой три миллиона долларов?
Конечно, церковь пустится во все тяжкие, чтобы этим произведением завладеть!
Не надо быть ясновидящим, чтобы предсказать, чем кончится этот «спор»…
Так, в чем же выгода властям и, если таковая имеется, каков же может быть механизм отката их доли, от этого грабежа?
Ну, механизмов может быть сколько угодно, и пусть они их придумывают сами! Мы в этом богоугодном деле им не помощники.
А принцип действия – пожалуйста, он давно известен: ценности уводятся из государственной казны под юрисдикцию церкви.
Причем, под таким «уважительным» предлогом, что возразить никто не посмеет.
Кто же станет выступать супротив «восстановления нравственности» народа?
На том и расчет!
А кто у нас имеет «нравственное право» учить народ нравственности?
Понятно, что не погрязшие во всех смертных грехах светские власти!
Любого уровня.
То-то и - оно!
А дальше - все просто.
Церковь отделена от государства, и ни счетная палата, ни налоговая инспекция, ни вообще никакая другая собака в ее делишки совать свой нос - не моги!
Ну, а там - все в «руцех божьих», читай: «своя рука – владыка».
Так что, все будет шито-крыто!
Как в храме Христа Спасителя.
Следующая, 11 глава называется: – Боевики в рясах - http://www.proza.ru/2015/06/03/758
Начало этой, 4 части - Гл. 1 – Вспомним Евклида - http://www.proza.ru/2015/05/22/528
Начало этих записок, "Забавный Генезис" - http://www.proza.ru/2015/02/02/1772