Сердце бешено колотилось, пульс стучал в висках, мысли рейнкорнировали слишком быстро, из-за этого было трудно зацепиться хотя бы за одну из них; пальцы отстукивали ритм знакомой песни, на губах сверкала дерзкая ухмылка, а глаза с презрением осматривали класс. На руке красовался недавно сделанный укол психотропного, который уже месяц превращал ее жизнь в невообразимое путешествие по дорожкам наслаждения и полного отрыва от реальности. После этого она обычно закидывалась кофеином и энергетиками, только потом реально сносило крышу.
Ей было 15 лет, наверное, стоило начать с этого, но возраст не имел значения в индустрии наркотиков. Она была в 10 классе американской школы, которая находилась в Манхеттене на пересечении пятой авеню и тридцатой стрит; она не была в депрессии, у нее не было проблем с общением, она не была "покинутым" ребенком, да и вообще на жизнь не жаловалась, в отличии от малохольных истеричек, которые единственное, чего добились в свои годы, так это убитых нервов, шрамов на руках и психованых родителей, которые волосы на голове рвут, не зная, что делать с мелкими ублюдками, которые сосут из них деньги и свободное время после работы. Она совершенно нормальный подросток, который просто начал закидывается возбудителями и теперь рубит с этого нереальный кайф. Она может сказать, что это все не от тяжелой жизни и не от психической неуравновешенности. Она просто захотела, а это можно посчитать малостью в нашем мире, где подростки пропагандируют свободу личности, а сами отчаянно презирают тех, кто не вписывается в рамки "психованности" и "индивидуализма".
Она лежала на последней парте в белом кабинете химии, где стены были украшены таблицами и схемами, которыми долбили мозг ученикам, а кафедра, за которой обычно стояли преподаватели, была забита пустыми стекляшками и грелками. Первый урок был для всей параллели девятых. Химия была обязательным предметом, что не могло не вызвать недовольства со стороны привередливых учеников, которые не прочь были бы взорвать свою школу к чертям.
Они обычно приходили позже нее, это ее не могло не бесить, ведь без них она начинала отрывать пластмассовое покрытие со стула и крошить известку со стен, которые в далеком прошлом и правда были белыми. Она легла на стул и уперлась ногами в стену. Ее мозг генерировал слишком много идей в одну секунду, ее клетки умирали и тут же рождались новые, она чувствовала жизнь в своем теле, как будто это была маленькая планета, да что там планета, вселенная! И она была идеальной, неповторимой, живой, разнообразной и загадочной! Это чувство нельзя передать словами. Она чувствовала, жила, дышала, хотела развиваться, умирать и возрождаться. Она была всем для себя, но на самом деле не представляла ничего. Самое обидное, что под действием эфедрина это слишком трудно понять.
- Детка, проснись и пой, я знаю, что тебя уже нет с нами, - тихий и мягкий голос около ее уха, она чувствовала дыхание на своей коже, ее клетки достигали оргазма только от одного соприкосновения углекислого газа из легких Джека с ее шеей.
- М-м-м?...
Она открывает веки и смотрит на темно-зеленые глаза. Темная челка немного их закрывает, но эти дьявольские огоньки можно узнать где угодно. Джек был красив, даже очень. Тощий ублюдок с зависимостью от дорогих сигарет отца и желанием когда-нибудь сняться в порно. Они друг-друга стоили. Можно вечно рассуждать о том, какой плохой этот парень, но на самом деле это все бред. Все ошибаются в этой жизни. Он был отличным другом, который мог помочь в любое время и поддержать морально. Грейс его обожала.
- Могу поспорить, что ты чуть ли не кончаешь от моих слов, - протянул он, на его пухлых губах заиграла нахальная улыбка. А этот ублюдок был прав.
- Могу поспорить, от тебя за милю воняет никотином.
Девушка провела рукой по его волосам, тем самым вызвав недовольство во взгляде парня. Его челка еще больше растрепалась.
-Давай, поднимайся, тебя в чувство привести надо.
Парень встает с корточек и теперь возвышается над девушкой немного меньше, чем на полтора метра. На нем порванные черные джинсы, растянутая майка истерто-темно-серого цвета и пиджак. Он бы его хотя бы погладил.
- Я не хочу, и так полна энергии.
- С этим нам и предстоит бороться.
Он её с легкостью ставит на ноги, из-за чего Грейс чуть не падает лицом вперед и не впечатывается в стену, на которой скоро мох начнет расти. Может, эфедрон и является возбудителем, но мысли в голове несколько отдаленно напоминают всё то, что с ней происходит в реальной жизни.
Руки трясутся, да она вся дрожит.
- И сколько ты приняла?
- Расслабься, я в норме.
Она недовольно скрещивает руки на груди. Джек выше ее на пол головы. И его укоризненный взгляд с высоты метра семидесяти восьми выглядет достаточно внушительно.
- Ладно, не совсем в норме.
Она не замечает, как продолжает постукивать накрашенными ногтями по парте, пока парень не ловит ее руку. Сердце производит около ста двадцати, а может и больше ударов в минуту.
- Давай, детка, пойдем.
Грейс продолжает сверлить взглядом своего друга и, к своему сожалению, замечает, что он достаточно симпатичный для того, чтобы с ним трахнуться. Да, когда ты начинаешь сидеть на эфедроне, твое либидо взлетает до небес, а затем с грохотом оказывается под плинтусом.
Девчонка проводит рукой по его спине, поднимается к шее и легонько царапает на ней кожу. По телу Джека начинают бегать мурашки.
- Детка, мы не можем трахнуться на учительском столе, нас вызовут к директору и отшлепают, - тихо говорит парень, но в его глазах играют огоньки желания. Ей нужно было раньше догадаться, что он тоже под кайфом.
Грейс фыркает, но всё равно продолжает сексуально улыбаться. Она уже точно знает, куда они идут, но понятия не имеет, что они там будут делать. А нужно было догадаться, ведь это было так просто.
Их провожают завистливые и презрительные
взгляды. Для Грейс, Джека, Крис и Скотта это стало уже давно нормой. Их недолюбливали в школе, но они и не гнались за любовью. Хватает того, что их обсуждают, ведь их жизнь куда интереснее вечеринок, которые долбят мозг соседям громкой музыкой каждые выходные. Они знали, что им в какой-то степени завидуют. Ведь они вместе. Они идеальны. Никто толком ничего и не знал об их свободном времени, никто не знал, чем они увлекаются или хотя бы как их зовут на Facebook, но, тем не менее, люди, которые вешали на них ярлыки и распространяли сплетни, были уверены в своей правоте. Только они все ошибались. Джек не был геем, Крис не показывала сиськи младшим классам, Скотт не кололся героином, а Грейс не сосала любовнику своей матери для получения денег.
Парень с девушкой оказались в мужском туалете. Грейс была прижата к стенке, а Джек запустил свои руки под ее коротенький топ. Она отвечала на его поцелуй. Мозг превратился в кашу, а единственная мысль, которая осталась, состояла из похоти. Руки дрожали, ноги подкашивались. Пульс участился. Весь мир казался очень ярким, он превращался в отдельные куски пазла, и она просто не знала куда смотреть, ведь все было волшебным. Каждое прикосновение приносило куда больше удовольствия, чем секс без наркотиков. Джек целовал ее шею, оставляя на ней засосы, проводил пальцами по бедрам, позвоночнику, ребрам. У него тоже дрожали руки. Пиджак валялся на плитке пола, майка готова была последовать за ним.
- Сколько ты вколол? - обнимая парня за шею, спросила Грейс.
- 3 мл, -тяжело дыша, отвечает тот.
- Ты же понимаешь, что хочешь меня только из-за наркоты в своих венах?
- Мне. Похуй, - четко разделяя слова, отвечает тот.
Она последний раз целует его в губы.
- Прости, Джек, но не в этот раз.
Грейс самой становится грустно от этой мысли. Внизу живота тепло, она хочет этого, но не сейчас. Не с ним. Не в школьном туалете.
- Я буду ждать, детка...
***
Урок проходит слишком нудно. Часы тикают слишком громко. Все в этом дне со словом слишком.
Впереди Джека с Грейс сидят Крис и Скотт. У Крис бледно-розовые волосы, собранные в пучок, большие голубые глаза и выступающие скулы. Она слушает грандж, живет гранджем, она несколько раз заикалась о том, что переспала бы с Куртом Кобейном на что Скотт обижался как десятилетний мальчик, но ничего не мог поделать со своей девушкой. Сегодня на ней были порванные колготки, короткие черные шорты, топ, а поверх порванная в нескольких местах майка с надписью "Я на наркоте". Самое страшное, что это и было правдой. Они все думали, что не сидели, но на самом деле с каждым днем дозы становились все больше и больше, а эффекта меньше и меньше. Они катились по наклонной.
Скотт был парнем со светло-русыми волосами, которые немного вились на концах, из-за чего он был слишком похож на хипстера; у него были серые глаза и обветренные губы. Он был ненормальным, хотя они все были такими. Никто из них не знал границ, и все её перешагивали. Они любили выпить и поговорить. Они любили читать и смотреть фильмы про Америку пятидесятых годов, они мечтали о свободе и травке, а их отправляли становиться юристами и экономистами, сидеть в душных клетках под названием "офис" и носить одинаковые костюмы, но они все были объединены одной целью - изменить этот мир. Они все хотели равноправия и дороги впереди, мечтали о вечной любви и сексе до брака. Они были подростками, но теми самыми, которые готовы отдать все для того, чтобы прочитать еще одну книгу, которая отнесла бы их туда, где нет боли, отчаяния, разочарования и дурацких правил, которые вводят в депрессию. С наркотиками все это было легче пережить.
- Харпер, напишите, пожалуйста уравнение для этого графика, - попросила мерзкая тетка, втянутая в костюм цвета слоновой кожи.
Она была похожа на сардельку с порванной оболочкой. Как видимо, надеялась на то, что будет казаться тоньше, но на деле это выглядит так, что блевать хочется.
Крис вышла к доске и начала своим аккуратным почерком выводить уравнение.
- Как тебя родители еще в школу в таком виде пускают? Не думают, что ты на трассу ходишь? - её голос напоминал скорее мужской, нежели женский. Этой даме давно пора было прекратить курить по пачке в день. С сигаретой в руках она выглядела еще более мерзко.
- Как видите, не думают, - тихо ответила девушка, кладя мелок на место. - Я могу садиться?
- Садись, Харпер, и чтобы больше я тебя в таком виде не видела.
- Конечно.
Девушка не любила конфликты, да и разговаривать тоже. Она любила пресекать ненужные разговоры вроде этого. У нее была красивая улыбка и грустные глаза. С ней было интересно разговаривать, когда она этого хотела. На самом деле она была веселой, и глаза не всегда выражали печаль, но это было только тогда, когда она ночевала у кого-то из друзей. Неделю назад она переехала к Скотту. Как Крис сказала, родители её не против, ведь с шестнадцати лет можно устроиться на нормальную работу и обеспечивать себя самой, главное звонить раз в день и говорить, что с ней все нормально, но и об этом она забывала.
Родители не очень-то страдали.
- Давайте уйдем, - тихо попросила она, когда вернулась обратно за парту.
- Без проблем, - улыбнулся Скотт и сжал руку девушки. Костяшки были разодраны. Опять подрался с братом. Грейс это заметила и сочувственно вздохнула. Действие наркотиков проходило. Прошло всего три часа. Раньше это держалось по 6-8 часов. Апатия с новой силой накрыла девушку с ее другом. Они знали, что Крис со Скоттом тоже кололись, они знали, что с ними происходит то же самое. Нужна была новая доза, но все понимали, что колоться по пять раз в день, почти не спать по ночам и думать только о сексе и наркоте - слишком приземленно. Они давно уже начинали задумываться о травке. Она была лучше, дешевле, её легче достать и от неё нет таких отходняков.
- Нам нужна трава. Мы должны отколоться, - ложась на парту,
говорит Грейс.
- Только вместе, - отвечает Крис.
- Никак иначе, - подтверждает Джек.
Они жмут друг-другу руки. Через несколько минут звенит звонок с урока. Ни у кого из них нет желания подняться.
***
Грейс Мориган была веселой девочкой. У нее были прозрачно-голубые глаза, светлые, почти белые волосы по плечи и прокол в носу. Она любила альтернативный рок и заброшенные города. Это была ее слабость. Она хотела всю жизнь провести в пути, на дороге, никогда не иметь дома, объехать весь мир и ставить галочки в своем ежедневнике, но все это перечеркнули слова родителей, которые отправили ее в юридический класс. Теперь она знала, что можно делать, а что нельзя, знала конституцию Соединенных Штатов, но так никуда дальше них и не выбиралась. Родители развелись. Мать жила с любовником, чьи стоны она слышала по ночам в своей комнате, но они давали ей достаточно карманных, чтобы спать в наушниках и молчать с утра об их развлечениях.
Они сидели в парке. Солнце светило, но не приносило тепла, по телу распространялся холод, который пожирал последние счастливые мгновения, оставшиеся после наркотиков.
- А может, нам уехать? - неожиданно спросил Скотт.
- Куда? - выводя на земле букву "z", спросила Мориган.
- А правда. Давай уедем. Всё равно куда. Лас-Вегас, Сан-Франциско, да все что угодно! Мы живем в свободной стране, нам открыты все пути и дороги, - воодушевленно поддержал Джек и вскочил на ноги, беря Крис за руки и ставя на ноги. - Детка, мы выберемся из этой дыры, ты забудешь свое прошлое, все начнем сначала, отколемся. Соглашайся.
Крис, не долго думая, улыбнулась. Это означало её "да". Грейс тоже улыбнулась. Они часто думали над этим. Они чертили планы, записывали города, в которые должны заехать, воровали деньги, уезжали на несколько дней, а потом возвращались, когда наркотики заканчивались, а денег не было.
- Только условие: это - последний раз. Мы делаем это и никогда больше не возвращаемся. Ставим крест на прошлом и делаем свое будущее.
- По рукам, - усмехается Джек.
- Без проблем, - улыбается Скотт.
- Давно пора, - в глазах Кристи блестят огоньки надежды.
- Нам нужна неделя, друзья мои. За эту неделю мы набираем денег, закупаемся травой, выкидываем эфедрон, Скотт меняет номера на машине и мы валим ко всем чертям, - радостно провозглашает Джек, делает из пальцев пистолет, стреляет себе в голову и падает на землю. Он всегда был излишне драматичен, но именно за это любили его друзья.
Грейс ложится рядом с ним, а затем и все остальные.
- Нас ждет потрясное будущее, чуваки, - говорит Скотт.
Все с ним соглашаются, ведь и правда в это хочется верить.
Именно так и началась история детей, которые пытались изменить мир.