Было так вчера, что уже сменили меня на посту в три часа ночи.
И уже лёг я в комнате отдыха на кресло кровать, предварительно сняв галстук, туфли и бейжик с надписью «Администратор».
И вроде спать организм собирается... а всё ещё не спит.
И мысли всякие и образы визуальные плавают за закрытыми глазами в голове организма.
То вдруг красная лампочка загорится, типа надо было всё-таки отлить, перед тем как лечь, а то ведь проснусь через час и весь сон сломаю.
То начальство прошуршит с проверкой от левого уха до правого.
То собака вспомнится которую сегодня после работы надо будет выгулять.
А потом вдруг милая моя с её неповторимой улыбкой и нежными руками вспыхнет на мониторе.
И тут же узбечка Гиля, что работает здесь уборщицей, начинает пялиться на меня своими огромными глазищами как на султана.
И я вроде бы в порыве супружеской верности, стараюсь стереть эту узбечку влажной тряпкой со своих мыслей... и типа говорю ей нет... нет...
А сам её уже целую в призывные губы долго, греховно и вкусно.
И уже ручонки мои шаловливые рыщут под её бордовой спец-одеждой... и вот уже я погружаюсь в неё как в сладкий и запретный кипяток.
И тут же рота совести стаскивает меня за ноги с этой узбечки (суки дайте кончить!)... и ставит меня к стенке... и расстреливает из гранатомёта.
И я умираю, что-бы через мгновение воскреснуть в каком-то своём далёком детстве.
А там две вороны сидят на дереве и спорят между собой, завёл я будильник на айфоне или не завёл.
И в связи с айфоном возникает Стив Джобс.
И жалость к нему, что так рано помер.
И вобщем куча самых разных абра-кадабравых схем, рисунков, мыслей и воспоминаний цепляются друг за друга и накладываются... и вдруг.
Что там происходит во всей этой сублимации не знаю, но перед тем как уснуть, на какое-то мгновение, я чувствую прилив абсолютного и стопроцентного счастья.
Оно как снежинка, опускается на ржавую трубу отопления моей мятежно болезненной сути... и исчезает.
И этого прикосновения хватает для того, что-бы врубиться без всяких условностей в то, что жизнь удалась уже хотя-бы потому, что пока ещё не закончилась.
И с этим радужным состоянием я ехал потом в метро.
И мысленно улыбался всему что со мной происходит и всех любил.
И готов был хоть сейчас за всех этих ранних питерских пассажиров умереть.
Но когда на станции «Спортивная» вошёл подозрительный кавказский мужичок с бородой и рюкзачком... я на всякий случай спрятался за толстую тётеньку.