Имя Бориса Бажанова стало известно широкому российскому читателю в 90-е годы, когда на страницах журнала «Огонек» стали печатать его «Воспоминания бывшего секретаря Сталина». В Париже эта книга и статьи Бажанова были опубликованы в 30-е годы, сразу после побега из Советского союза. Затем неоднократно переиздавались, были значительно дополнены и переведены на многие языки мира.
«ГЕНИЙ ПЕРВОГО ПЛЕВКА», или «ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ДЕЛЬЦА»
У нас «Воспоминания» Бажанова появились после «Гулага» Солженицына и «Доктора Живаго» Пастернака. Если в 90-е эти произведения многими читателями принимались на веру сразу и безоговорочно, то сейчас, спустя 20 лет, мы начинаем переосмысливать и те события, и те знаковые тексты, которые «наводнили» наш читательский и зрительский эфир.
Случайно ли появление всех этих произведений, которые были так высоко оценены западными ценителями литературы и искусства. Ведь кто действительно читал эти произведения, удостоенные самой высшей, нобелевской наградой, отмечают невысокий их литературный уровень.
«Воспоминания» Бажанова появились в «Огоньке» в 90-е, когда главным редактором журнала был Виталий Коротич. Мои родители выписывали этот журнал много-много лет, и мы прочитывали его «от корки до корки». Тогда многим казалось, что вдруг «обновившийся» «Огонек» — это «глоток» свежего воздуха, олицетворение «настоящей» правды, так долго пробивавшейся на страницы. Имя Коротича на тот период уже известно и по его публикациям в «Литературной газете». И биография была на слуху и импонировала, как образец разностороннего ума и жизненной энергии. Закончил киевскую школу с золотой медалью, затем с отличием медицинский институт, работал кардиологом в сельской больнице; вел научную работу при медицинском институте, затем аспирантура; окончил киевский институт иностранных языков. Член союза писателей. Вступает в КПСС, которая даст ему потом «путевку» быть главным редактором «Огонька», журнала, который ведет свое начало с 1899 года.
90-е — это было время, когда «Разоблачения» стали культовым жанром всей журналистики, а «Огонек» был лидером, трибуной гласности.
Это потом мы узнаем, что за эту редакторскую деятельность американский журнал «World Press Review» присвоит Коротичу в 1989 году звание «Зарубежный редактор года» за смелость в деле углубления свободы, за отличную и правдивую журналистику. В том же году он будет избран народным депутатом СССР, станет членом Межрегиональной палаты. Через год посетит ребе Менахема-Мендла Шнеерсона, который «благословит» его долларом США. Он будет находиться в Америке, когда случится ГКЧП. Опасаясь репрессий в свой адрес, побоится вернуться в Москву. Его отстранят от должности главного редактора за «проявленную трусость от обязанностей главного редактора». Он останется в Бостоне, будет читать там лекции. Напишет учебное пособие для студентов на английском языке. Прочтет лекции и в Австралии, Мексике, Канаде. Через 7 лет возвратится в Москву, но к редакторской деятельности не вернется, а будет уже робко «раздавать» политические советы и российским политикам, и украинским.
Это будет позже, а в 90-е он напечатает на страницах своего журнала «Воспоминания бывшего секретаря Сталина» Бориса Бажанова.
«ПИШЕТ КАК ОЧЕВИДЕЦ»
«Воспоминания» Бажанова будет предварять аннотация, в которой говорится, что это «одна из первых мемуарных книг, характеризующих Сталина как диктатора и его окружение изнутри», а особая ценность этой книги — ее «достоверность». Не знаю, как у кого, но у меня всегда указание на особую достоверность вызывает сомнения и я начинаю читать с особым вниманием подобные тексты. Так было и с этими «Воспоминаниями».
«ЧУВСТВО САМОСОХРАНЕНИЯ»
Сначала несколько слов об авторе, Борисе Бажанове. Родился в городе Могилеве-Подольском на Украине; когда началась февральская революция,он учился в 7 классе гимназии. Как пишет сам Бажанов, после февральской революции «... украинские националисты оспаривали у большевиков власть на Украине. Но в начале 1918 года немецкие войска оккупировали Украину, и при их поддержке восстановился некоторый порядок, и установилась довольно странная власть гетмана Скоропадского, формально украинско-националистическая, на деле - неопределенно консервативная. Жизнь вернулась в некоторое более нормальное русло, занятия в гимназии снова шли хорошо». Выходит: и с немцами хорошо, с гетманом жить терпимо.
Через год он поступает в киевский университет на физико-математический факультет. В ноябре германские войска начали оставлять Украину, мирная и относительно тихая жизнь закончилась. Университет закрыли, повсюду забурлила революционная жизнь. Как пишет Бажанов, что он был слишком мал и «недостаточно разобрался в основных вопросах жизни общества» и, возможно, долго еще разбирался, если бы на студенческой демонстрации не «получил очень важный урок». «Прибывший на грузовиках отряд «державной варты» (государственной полиции), спешился, выстроился и без малейшего предупреждения открыл по демонстрации стрельбу». Было много убитых и раненных. Борису повезло: «... пуля попала в челюсть, но скользнула по ней, и я отделался двумя-тремя неделями госпиталя».
Затем он вернется домой размышлять над случившимся и вмиг определится: вступит в коммунистическую партию. Есть определенный тип людей, у которых развито чувство самосохранения и они легко приспосабливаются к сложившейся ситуации и выбирают именно то, что максимально безопасно для них. Как он сам объяснит свой выбор: «Украинский национализм меня ничуть не привлекал - он был связан для меня с каким-то уходом назад с высот русской культуры, в которой я был воспитан. Я отнюдь не был восхищен и практикой коммунизма, как она выглядела в окружающей меня жизни», потому что нельзя «многого требовать от этих малокультурных и примитивных большевиков из неграмотных рабочих и крестьян, которые понимали и претворяли в жизнь лозунги коммунизма по-дикому».
Следуя рассуждениям Бажанова, что если в ряды коммунистов вольются такие, как он, образованные, предприимчивые и сметливые и исправят ошибки «диких» и малокультурных, «жить станет лучше, жить станет веселее».
«ИДЕЙНЫЙ КОММУНИСТ»
Он вступит в местную организацию партии, его изберут секретарем уездной организации и, несмотря на юность, сразу отчаянно бросится на борьбу с чекистами, злоупотребляющими своим служебным положением. Он будет настаивать на закрытии местной организации Чека. И к нему прислушаются.
Это было такое время, что каждые два месяца сменялась власть. И когда в город вернутся петлюровцы, его не тронут, потому что местное население поручится за него, что он «идейный коммунист», никому ничего кроме добра не делавший и, наоборот, спасший город от чекистского террора.
Вернутся большевики, и тоже никаких вопросов к нему не будет. Начнется советско-польская война, вскоре его назначат членом и секретарем Ревкома города Ямполя. И по его словам, Он и его заместители — это были самые мирные и самые доброжелательные представители местной власти. Когда гражданская война завершится победой большевиков, он поедет в Москву продолжать учение и будет принят в Московское Высшее Техническое училище, которое не закончит, видимо, тоже из-за своего исключительного ума и таланта.
«ПРОЯВЛЯЙТЕ ИНИЦИАТИВУ»
Он обратит внимание, что в этом московском училище партийная жизнь ведется очень слабо, и это было объяснимо: после гражданской войны, столь продолжительной и кровавой, не было должных специалистов и страна переходила к мирному строительству новой молодой республики.
Вскоре его и в московском училище изберут секретарем партийной ячейки, он с легкостью совместит партийную деятельность и учебу. Когда в 1921 году начнется в стране голод, он попросится на практику на сахарный завод в Могилев, где выдают паек сахаром, который можно обменять на другие продукты. Он не раз будет возвращаться на Украину, спасаясь от голода, пока его друг, Саша Володарский, не посоветует ему попроситься ЦК партии: «... аппарат ЦК сейчас сильно расширяется, там нужда в грамотных работниках. Попробуйте».
Он попробует. Попросится в ЦК. Его примут сначала рядовым сотрудником. Функции его работы будут неясными. «Проявлять инициативу», — вот такой наказ он получит от старших товарищей. И Он проявит. «В ранней советской практике доклады никогда не писались заранее; они импровизировались». Этим и воспользуется Бажанов, так как «словом» он владеет. Сначала подкорректирует пламенную речь Кагановича, тот в благодарность порекомендует записывать и править последнюю речь Ленина на партийном съезде. Так с легкой «руки» Кагановича Бажанов будет приближен к самой верхушке власти и станет наблюдателем, как происходит эволюция власти. Он так будет одержим принести пользу партии, что сам, на добровольных началах, составит новый Устав партии, ведь старый устарел и был пригоден для подполья дореволюционного времени.
Его сначала не будут серьезно воспринимать, но он настойчив, инициативен, смел, настолько смел и решителен, что «доходит» до самого Сталина, которому сначала представляют Бажанова «как юного безумца, который осмеливается тронуть достопочтимую и неприкосновенную святыню». Но «устав был важным орудием для партийного аппарата в деле завоевания им власти. Сталин это понимал. Я тоже».
Так важный партийный документ был изменен и отредактирован инициативой молодого партийца Бориса Бажанова. С этого момента отношение к нему кардинально изменится. Он настолько инициативен и работоспособен и полезен, что становится просто незаменимым работником на всех бесконечных заседаниях партийного аппарата, что Молотов произнесет: «Вы мне сберегаете массу времени, товарищ Бажанов». В конце 1922 года он получает важное назначение - становится секретарем Оргбюро, через год секретарем Политбюро, председателем которого — Сталин.
«ПОМОЩНИК СТАЛИНА — СЕКРЕТАРЬ ПОЛИТБЮРО»
Он настолько погрузится в работу секретаря, что работает без устали и вскоре наведет идеальный порядок в документах, систематизирует и облегчит значительно работу всем его помощникам. Порой ему будет казаться, что он выполняет то, что должен делать Сталин. Все руководство Политбюро им довольно, а Зиновьев в восхищении произнесет: «Товарищ Бажанов, как Юлий Цезарь, может делать пять дел одновременно». Он неистощим в идеях и предложениях по претворению всех постановлений в жизнь и просит, чтобы ему поручили контроль за выполнением этих постановлений. Его «услышат» и поручат. Он блестяще справится и с этим поручением и почувствует, как срабатывает «классический пример силы».
Вскоре он попросится быть представителем ЦК в «побочную сферу» - физкультуру, которая считалась пережитком буржуазной культуры. Сталин согласится. «Он привык всегда со мной соглашаться по вопросам, которые его совершенно не интересовали». Справится и с этим. Когда возникнут противоречия с другими партийными работниками на предмет, можно ли соревноваться с «буржуйскими спортсменами», он снова «пойдет» за поддержкой к Сталину и услышит: «Почему не состязаться? С буржуазией мы состязаемся политически, и не без успеха, состязаемся экономически, состязаемся всюду, где можно. Почему не состязаться спортивно». И уже летом 1924 года с большим успехом пройдет первая всероссийская Олимпиада по легкой атлетике.
Такая стремительная карьера, которая должна была приносить удовлетворение, «приводила меня в большое затруднение, - напишет Бажанов в «Воспоминаниях». - Все дело в том, что я в этот год работы в Политбюро пережил большую, быструю и глубокую эволюцию, в которой уже доходил до конца, - из коммуниста становился убежденным противником коммунизма».
«ПРОСТОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ УПРАЖНЕНИЕ»
Он посвятит в своих воспоминаниях целую главу Сталину. Начнет с описания его внешности, которая ему непривлекательна. Но здесь, как говорят, на вкус и цвет - товарищей нет. Сканируя дальше, отметит «... найти в его характере какие-либо симпатичные черты очень трудно - мне не удалось». Опровергнет он и досужие домыслы о «правой» или «левой» руке Сталина, которая была ограничена в движении; именно эта деталь в последнее время стала непременным и таким карикатурным атрибутом нашего кинематографа.
Он заключит, что Сталин «неглуп и не лишен природного здравого смысла, с которым он очень хорошо управляется... Всегда спокоен, хорошо владеет собой. Скрытен и хитер чрезвычайно. Мстителен необыкновенно. Никогда ничего не прощает и не забывает - отомстит через двадцать лет». Возникает резонный вопрос, отчего ему, Борису Бажанову, не отомстил ни сразу после побега, ни потом и ни через двадцать лет? Ведь Бажанов был совсем рядом, все это время проживал во Франции и место нахождения было всем известно? Может, все его «Воспоминания» воспринимал и самого Бажанова как Литератора. «Пусть пишет, а мы почитаем», а, почитав, не увидел угрозы ни себе, ни Советскому государству.
Троцкий тоже прочтет Бажанова и назовет его произведение «... простое литературное упражнение».
«Я НЕ ЕВРЕЙ, Я — КОММУНИСТ»
Он обвинит Сталина в антисемитизме, потом спохватится и уточнит, что те евреи, которые в то время во власти рядом со Сталиным «взяты в целях камуфляжа». А сам в своих «Воспоминаниях» со скрупулезной точностью будет составлять список всех евреев, начиная со своей коммунистической карьеры еще на Украине. «Город был еврейский, большинство членов партии были евреи». «Лазарь Моисеевич Каганович замечателен тем, что был одним из двух-трех евреев, продолжавших оставаться у власти во все время сталинщины». «...что Раскину не приходится много разговаривать. Он - русский еврей...» , «Троцкий был фанатический и исступленный еврейский революционер», «Каннеру помогает молодой любезный еврей, партийная кличка которого Бомбин», «Шацкин был очень умный, культурный и способный юноша из еврейской крайне буржуазной семьи. Это он придумал комсомол и был его создателем и организатором».
И этот список Бажанова можно еще долго продолжать. Он не забудет Никого. Как художник, колоритными мазками даст характеристику каждому. Вершиной его «творчества» будет характеристика Мехлиса: «Мы стоим и разговариваем с Мехлисом (Мехлис — еврей). Нет, - говорит Мехлис, - я не еврей, я - коммунист».
Он так будет увлечен еврейской темой, что приведет и анекдоты, которые слагали сами партийцы, а Радек - непревзойденный мастер этого жанра. «Когда Сталин удалил Троцкого и Зиновьева из Политбюро, Радек при встрече спросил меня: «Товарищ Бажанов, какая разница между Сталиным и Моисеем? Не знаете. Большая: Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин из Политбюро».
«НЕ БОГ, НЕ «КУЛЬТ», А ПРОСТО ОБЫКНОВЕННЫЙ ОТЕЦ СЕМЕЙСТВА»
Он скажет о грубости Сталина и тут же поправит себя: «Впрочем, Сталин очень хорошо умел владеть собой и был груб, лишь когда не считал нужным быть вежливым».
Коснется он и деликатной темы. Женщин. «Сталин не интересуется и не занимается. Ему достаточно своей жены, которой он тоже занимается очень мало». «Домашняя ее жизнь была трудная. Дома Сталин был тиран. Постоянно сдерживая себя в деловых отношениях с людьми, он не церемонился с домашними». Он неоднократно будет ссылаться на дочь Сталина, но именно в ее воспоминаниях «Двадцать писем другу» я прочту: «Все эти люди, служившие у отца, любили его. Он не был капризен в быту, - наоборот, он был непритязателен, прост и приветлив, а если и распекал, то только «начальников» - генералов из охраны, генералов-комендантов. Прислуга не могла пожаловаться ни на самодурство, ни на жестокость, - наоборот, часто просили помочь в чем-либо, и никогда не получали отказа». «Никто здесь не считал его ни богом, ни сверхчеловеком, ни гением, ни злодеем, - его любили и уважали за самые обыкновенные человеческие качества, о которых прислуга судит всегда безошибочно».
Там же Светлана будет вспоминать: «В том доме хозяйствовала моя мама. Она создала тот дом, он был ею полон, и отец в нем был не бог, не «культ», а просто обыкновенный отец семейства».
Не забудет упомянуть и отношение Сталина к своим детям. Якова «... не любил и всячески угнетал». И в качестве аргумента приводит следующее: «Яшка хотел учиться - Сталин послал его работать на завод рабочим». Дальше «мазков» уже не жалеет, когда говорит о Василии, которого он ни разу не видел, потому что тот был «... младенцем; выросши, стал дегенеративным алкоголиком». И ни слова о том, что Василий был превосходным и классным военным летчиком. По словам моего отца, все мальчишки в нашем небольшом сибирском городе Купино, где была военная летная часть, мечтали быть такими смелыми летчиками, как Василий Сталин.
Правда, Бажанов, все-таки сделает исключение и «скажет», что только к Светлане Сталин добр, но это и трудно опровергнуть после откровенных воспоминаний самой Светланы, где была опубликована переписка отца с дочерью. «Здравствуй, моя воробушка!», «Милая Сетанка! Получил твое письмо. Спасибо тебе, что папочку не забываешь». «Сетанка и Вася! Посылаю вам сласти, присланные на днях мамой из Тифлиса, вашей бабушкой. Делите их пополам, да без драчки. Угощайте кого вздумаете».
«ПРОЩАЙ, СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ РАЙ»
Бажанов одержим идеей покинуть Советский союз и к этому готовится тщательно и неоднократно предпринимает попытку. Его не остановит и роман с Андреевой Аленкой, настоящей «комсомолкой и красавицей».
Переход иранской границы, описанный самим Бажановым, заслуживает голливудского авантюрного боевика, не меньше чем у Джеймса Бонда.
Еще в Москве он будет изучать путеводитель по Франции Ненашева и даже выберет себе отель,что у Оперы и биржи, отель «Вивьен» на улице «Вивьен», в котором он остановится, когда приедет в Париж. Все так и случится. Он сбежит из Советского союза и окажется во Франции: «... приезжаю в Париж и на Лионском вокзале говорю шоферу такси, наслаждаясь моментом, который я предвидел еще в Москве: «Отель Вивьен на улице Вивьен».
«КАЖДЫЙ ЗАРАБАТЫВАЕТ НА КАЖДОМ»
По приезду он поначалу еще одержим идеей, что вот здесь в Париже он будет намного эффективней бороться с коммунизмом: «Что делать? Для меня тут никакой проблемы не было. Ведь вся советская система основана на лжи. Надо было рассказать о ней правду». И каково будет его удивление, что таких, как Он, в Париже много. И каждый хочет заработать на каждом. Его будут раздражать Те, которые занимались в эмиграции «журнализмом», кто фабриковал фальшивки и выдумки про Советский союз.
Он с большим трудом начнет печатать статьи про Советский Союз, и только в 1930 году издаст свою книгу и то с большими сокращениями. Не находились и издатели. И «То, что я писал, мало кому подходило. Левые в это время не желали никаких нападок на «передовую социалистическую страну», правые с поразительной близорукостью и непониманием происходящих в мире событий, считали превосходным, что благодаря большевизму и связанной с ним анархией Россия вышла из числа великих держав».
Он столкнется в Париже с теми, кто будет в своем «творчестве» ссылаться на него, Бориса Бажанова. Будут предлагать ему и работать в паре : «... господин Бажанов,- говорит Гайдук,- вы эмигрант совершенно свежий. Сейчас вы печатаете статьи, имеющие успех, и все идет хорошо. Поверьте моему опыту - через год все это пройдет, и вам придется зарабатывать с трудом горький эмигрантский хлеб. А между тем, согласясь на мое предложение, вы за полгода заработаете столько, что сможете на эти деньги безбедно прожить всю жизнь».
Он будет возмущен. Скажет, что не продается. Он не раз на страницах своих «Воспоминаний» будет говорить, что деньги для него не имеют никакого значения. «Я вообще равнодушен к деньгам и не ценю то, что можно купить на деньги. И эмигрантская бедность меня никогда не стесняла. Наоборот, я очень ценю то, что за деньги купить нельзя: дружбу, любовь, верность слову».
Хорошо говорить так, когда в Москве, занимая высокий административный партийный пост, находиться на полном государственном обеспечении. Отчего же господин Борис Бажанов, когда накануне Второй мировой войны поедет в Бельгию со всеми своими сбережениями и сдаст их в сейф, а по дороге узнает, что Франция уже оккупирована немцами, засуетится: сначала вернется во Францию, затем снова в Бельгию — спасать свои сбережения.
В «Воспоминаниях» Бажанов рассказывает и о своем, весьма выгодном коммерческом деле: «В течение нескольких лет я вел большую и серьезную справочную картотеку по Советской России. Она очень помогла мне в журналистской работе, но ведение ее требовало систематической читки советских газет и отнимало слишком много времени. Поэтому я решил ее продать и сверх ожидания выручил за нее большую сумму денег».
Свои «Воспоминания» он будет дополнять в течение всей своей эмигрантской жизни. Напишет он и о своем сотрудничестве с маршалом Маннергеймом, о переговорах с Альфредом Розенбергом накануне войны, но документальных подтверждений этому в архивах пока не обнаружено. Известно лишь, что он благополучно «пересидит» в Париже немецкую оккупацию и исчезнет на время, когда советские войска будут освобождать Францию и всю Европу от фашистов.
После войны появится «ряд фальшивок»: «Записки капитана Крылова», «С вами говорят советские маршалы», «Мемуары генерала Власова». Бажанов назовет эту «Литературу» третьесортной и подозрительной. В 1950 году выйдет книга Дельбара «Настоящий Сталин», по словам Бажанова, полная выдумок и лжи. Бажанов, опасаясь, что в Москве могут подумать, что это он снабжает подобной информацией Дельбара и других, окончательно отойдет от литературной деятельности и займется наукой и техникой.
Заключительные строки «Воспоминаний» полны рассуждений уже не о Советском союзе, а о всем Человечестве, которое находится на пороге гибели.
Я перечитываю Бориса Бажанова и размышляю: как человек с такой неудержимой энергией, такими талантами, ограничил свою долгую творческую и человеческую жизнь «картотеками» и «списками». Как человек, оказавшись в городе своей мечты, в Париже, не смог найти приложения своим недюжинным способностям?